Страница 17 из 71
— Ладно, — сказал Бен, пожав плечами.
Мы уселись за самый дальний столик. Звучало фортепиано, и вокруг переговаривались люди, так что, если мы будем говорить достаточно тихо, нас никто не услышит за соседними столиками. И Бен начал рассказывать спокойным ровным голосом:
— Я не знаю, как объяснить лошадь, кости или лебедей, но думаю, это связано с деятельностью Лиама. Где-то восемнадцать месяцев назад он пришел ко мне домой рано утром и начал нести какой-то бред, рассказывал какую-то дикую историю о том, что он только что вернулся из замка Нойшванштайн. Он рассказал мне, как шел по горной тропе, которой пользовался король Людвиг, чтобы добраться до Линдерхофа, как услышал топот конских копыт и звон бубенцов, а спустя мгновение ему навстречу из-за деревьев выехали огромные сани, запряженные шестеркой белых лошадей. Он читал о том, что именно так Людвиг обычно и путешествовал из замка в замок, поэтому сперва он подумал, что это наверное какая-то историческая постановка-прогулка для туристов. Но потом понял, что был единственной живой душой на мили вокруг.
Бен умолк, нервно, закусив нижнюю губу, и я нетерпеливо спросила:
— Это был какой-нибудь эксцентричный богач, решивший подражать Людвигу или типа того?
Бен пожал плечами.
— То же самое я сказал Лиаму. Но тот клялся, что в санях сидел сам Людвиг.
На моем лице наверняка отразилось выражение недоверия, но Бен продолжил рассказывать бесцветным голосом:
— И это была еще не самая сумасшедшая часть истории. Лиам признался, что сани ехали очень быстро, и пассажир был одет в толстую шубу и шляпу, так что он не смог хорошенько его рассмотреть, чтобы наверняка утверждать, будто это сам Людвиг. Но он увидел кое-что еще, и потому оставался непреклонен. Это был Людвиг и точка. — Бен втянул носом воздух, и я поняла, что у него нет особого желания продолжать рассказ. — Он сказал, что лошади превратились из белых в черных, и ему пришлось пригнуться, чтобы избежать столкновения с черными лебедями — сотнями — которые вылетели из-за деревьев следом за санями, держась очень близко к земле.
— Он сказал, что стоило им завернуть за гору, как они тут же исчезли: сани, лошади и лебеди. На снегу остались следы, но они обрывались там же, где исчезли сани. Я не вспоминал до недавнего времени о той истории... но после того, что случилось на похоронах Лиама... И вот сейчас мы с тобой видели необъяснимое на палубе. Это заставило меня задуматься, а может быть, Лиам говорил правду.
— Если бы он и правда что-то такое видел в горах, то наверняка бы написал об этом книгу. О короле Людвиге и его замках. Он сказал мне, что бросает эту затею из-за недостатка материала. Кроме того, если бы он увидел что-то очень странное, то обязательно рассказал бы мне об этом.
Он помолчал, а потом добавил:
— Он сказал, что-то выпало из саней.
— Что ты имеешь в виду?
— Какой-то предмет, хотя я не знаю, что именно это было, он так мне и не рассказал. Только сказал, что из саней что-то вывалилось — и этот предмет сделает нас богатыми. Он сказал, лошади мчали так быстро, что сани чуть не перевернулись, и когда они завернули за гору, эта штука вывалилась на снег. И сначала я подумал, что бы там ни было, он просто украл этот предмет и выдумал эту нелепую историю про сани, чтобы просто не говорить мне, откуда он у него взялся. Но вот теперь, после черных лебедей, лошади, черепов и розы... я уже не так в этом уверен.
Какое-то мгновение я просто таращилась на него.
— Лиам никогда бы не стал ничего красть! — огрызнулась я, наградив его самым презрительным взглядом, на который была способна.
— А вот это зависело от того, насколько сильно он хотел что-то заполучить. Но все это неважно. Не имеет значения, как этот предмет попал Лиаму в руки, важно — где он его спрятал.
— Если эта вещь так ценна, как ты говоришь, то почему Лиам спрятал её, а не попытался просто продать?
— Если этот предмет был украден, то, скорее всего, его очень непросто продать.
— Ты сам не знаешь, что несешь, Бен! Лиам не был вором!
Бен чуть ли не с презрением усмехнулся.
— Думаю, тебе стоит признать, что много чего о нем ты не знала. Как я понимаю, вы были женаты всего десять месяцев, но до этого были очень долго знакомы, и наверняка, ты не могла не заметить, что он постоянно находился в поисках острых ощущений? Вряд ли ты забыла прыжки с парашютом и гонки на автомобилях, или катания на лыжах с отвесных скал. Всякий раз, когда у него появлялись какие-то деньги, на что он их тратил? На очередную дозу адреналина! Иначе Лиам не мог. Все, что было легко и просто, наводило на него тоску. Такое сложно было не заметить.
На какое-то мгновение я потеряла дар речи. Мне стало очень неуютно. Все, сказанное Беном, было правдой.
Лиам был искателем острых ощущений, адреналиновым наркоманом, и я заметила определенное... возбужденное состояние, в котором он пребывал несколько раз, после того, как мы поженились. Это меня немного беспокоило...
— Но это не означает, что он был преступником! — огрызнулась я.
— Он был очень осторожен, прямо никогда ничего не говорил, уверен, и тебе тоже. Но иногда он делал какие-то странные намеки, завуалированные комментарии, которые навели меня на мысли, что он порой, если и не нарушал закон, то, скажем так, пренебрегал им. Короче, ты можешь верить в то, во что хочешь — в историю с санями или в банальное воровство, а может быть, у тебя найдется третья версия. Теперь все это совершенно неважно. А важно, что по возвращении с этим предметом домой, Лиам был не на шутку перепуган.
— Из-за чего?
— Не знаю, — сказал Бен и впервые за этот вечер отвел глаза. — Мы тогда были в ссоре, но он пришел ко мне в квартиру, сказал, что хочет поговорить о Лебедином короле. Но я выставил его.
Он бросил на меня взгляд, ожидая, что я осужу его. Мне хотелось. Как можно послать члена своей семьи, который обратился к тебе за помощью, куда подальше. Но я ничего не сказала на это. Однако мой голос все равно прозвучал холодно, когда я спросила:
— Значит, ты не знаешь, что он хотел тебе сказать?
— Нет. Вы вскоре поженились, и я больше ничего не слышал об этом. Он больше не пытался связаться со мной.
— А все же, почему вы поссорились? — спросила я в надежде, что может, мне Бен скажет то, что не захотел рассказывать Лиам.
— Разве ты не знаешь? — спросил ошарашенный Бен.
Я покачала головой.
— Лиам не рассказывал мне.
Он посмотрел на меня с каким-то странным выражением лица и произнес:
— То есть, у тебя нет абсолютно никакой идеи, из-за чего мы поссорились?
— Нет! — Меня нервировало его выражение лица. — Так из-за чего?
— Если Лиам тебе не рассказывал, значит, и мне не стоит.
Но меня сжигало любопытство, и я проклинала себя за то, что до сих пор не знала в чем же дело.
— Расскажи мне, в чем было дело! — настаивала я. — У меня есть право знать.
— Нет у тебя никаких прав, — холодно ответил Бен. — Я тебе ничего не расскажу, так что просто забудь.
Я подавила вздох и постаралась подавить и свое любопытство. Мне не заставить его говорить, если он не хочет. Да и, в конечном счете, сейчас уже и неважно, из-за чего они поругались. Поэтому я пообещала себе, что все-таки выясню это, но позже.
— Но какое отношение к этому имеет Джексон Торп? Ты пока не упомянул о нем.
Бен пожал плечами.
— Джексон был в тот вечер в Нойшванштайне. Видимо, он и сам шел по следам саней. Он выбежал из леса буквально через несколько минут и спросил Лиама, видел ли он сани. Вообще-то я не знаю, что именно он там делал. Лиам мне сказал, что у Джексона при себе была фотоаппаратура, и он хотел сделать хорошие снимки Нойшванштайна ночью, когда мимо него проехали сани. Мне кажется, что он скорее искал, как бы вломиться в замок, но ему, безусловно, нужно было для прикрытия сделать парочку снимков. Вот откуда у него фото саней.
— Ты видел фотографию? — спросила я в нетерпении.
— Да, я её видел. На фото есть Нойшванштайн и сани, запряженные лошадьми. Но снимок очень нечеткий. Так что для доказательства этого маловато. Кроме того, Джексон — профессиональный фотограф, если бы он захотел, то сделал бы отличную четкую картинку, не выходя из дома, используя только программное обеспечение, которое у него есть под рукой.