Страница 14 из 23
Роду Шема ниспослан второй дар Творца - разум - дар осознавать себя и мир вокруг себя. Шемит уже говорит "Я" - он имеет своё единственное и неповторимое Я. Но его разуму дано лишь то, что видят его глаза и слышат его уши, ибо пища для душ Шема и Хама - это отражение мира. И вверх своих глаз шемит не поднимает. "Homo sapiens humilis" называют римляне шемитов, что с латыни значит "человек разумный низкий". Когда хамит не может достичь желаемого - он бросает начатое и ищет удовлетворения в другом месте. Когда шемит не может достичь желаемого - он останавливается и осмысливает трудность, и ищет ей решение. А когда разум на спасает шемита - он подобно хамиту становится растерян как ребёнок. Но наивное бесстыдство Хама стало осознанным у Шема - оно стало своевольным, наглым и смелым. "Barbarus" называют нас римляне. Страсти хамита под властью сознания дают шемиту силу - он по своему произволу смотрит, внимает и мыслит, и именно силу шемит ценит больше всего на свете и понимает язык силы лучше других языков.
Дерзкие варвары - мы племя одиноких сердец, но разум объединяет нас с помощью слов - только так мы можем передать наши мысли и чувства. Гнусаво и монотонно, хрипло и харкающе - наши звуки гортанны, ибо они слетают не столько с языка и губ, сколько рождаются в горле.
Дерзкие варвары - мы не знаем вершин земных трудов, нам не даны науки и искусства. Мы ремесленники и крестьяне, торговцы и пастухи, войны и разбойники - мы хозяева земли. Скрытность и мужество, осторожность и разум - наше грубое приданное, как у простой деревенской девушки.
Дерзкие варвары - мы охотники, кочевники и людоеды. Да, мы всегда ели себе подобных, ибо смысл нашей жизни в борьбе за Я, за то, чтобы стать сильнее других - вобрать в себя всех и стать величайшим. "Выгодно" - девиз Шема. И всё, что делает шемит - делает только для себя, даже детей своих растит, чтобы иметь стакан воды в старости. Борьба всех против всех - наш образ жизни.
Купол черепа накрывает мозг шемита как панцирь черепахи, а лоб может быть высоким, но скошен назад, как у Хама, все остальные черты которого - также и наши черты, как и душа Хама - есть душа Шема.
Последним был создан Иафет - что с иврита значит "красивый".
Что есть красота? Прямая спина и стройное тело? Ровное как холст лицо, на которое Творец нанёс аккуратные черты? Прямой угол тонкой челюсти? Высокий и широкий лоб, уже не пустой и скошенный назад, а наполненный и потому отвесный? Красивый лик - уже безмолвный отзыв о натуре, но красота - это девица, которой я скажу: "Наклони кувшин твой, я напьюсь", и которая скажет мне: "Пей, я и верблюдам твоим дам пить, пока не напьются". Да ведь только и просить не придётся - дочь Иафета сама поймёт жажду утомленного дальней дорогой путника.
Лобные доли мозга Иафета полны зеркальных частиц, которые могут уподоблять его душу душе другого - "identificare" называют это римляне. Душа иафетянина может принимать облик ближнего, понимать его изнутри и без слов чувствовать его радость и боль как свои - сорадоваться и сострадать.
Лобные доли мозга Иафета полны зеркальных частиц, которые могут отвлекать его разум от видимого глазу и привлекать к сути явлений, видимой сознанием - "abstractio" называют это римляне. Разуму иафетянина доступны чистый смысл, общие законы и представления.
Я говорю вам "душа" и "разум", ибо человек есть "homo duplex" - ибо мозг такой же двойной, как и остальное тело. И каждая половина это не просто пол-яблока, а делает свою работу.
Левый мозг есть рассудочная сторона человека - его сознание, которое последовательно связывает явления во времени и заглядывает в будущее, расчленяет и расставляет по порядку, устанавливая связи - греки называют это "analysis". И это лобные доли левого мозга Иафета дают ему abstractio.
Правый мозг есть душевная сторона человека и имеет много имён: натура, сущность, душа, anima, пламенное или каменное сердце, греки же называют его "psyche" - "бабочка". Но у одного человека душа как бабочка или пчела, у второго - как паук или жужелица, а у третьего - как навозный жук. Правый мозг есть чувства и страсти, которые дают жизненные сила разуму. Это образы и воображение, которые соединяют воедино видимое глазу и оценивают цельный отпечаток сей - греки называют это "synthesis". И это лобные доли правого мозга Иафета дают ему identificare.
Разум человек наследует от отца, а душу - от матери, и посему жена превыше всего ценит в муже разум, а муж в жене - сердце. И потому родство иудейское передаётся по матери, ибо то есть наследие духовное. И потому начальствующие должности иудейские передаются по отцу, ибо то есть залог разумности начальствующих.
Дополняя друг друга, оба мозга способны вести человека к отдаленным целям. Но как бы близко и совершенно ни было их единство в божественном союзе - порой они расходятся, когда на них давят болезнь или приказ, сочувствие или влечение, и тогда оба мозга ведут внутреннюю беседу и спор, что может погубить человека, ибо всякий дом, разделившийся сам в себе, не устоит.
И острый разум может сочетаться с малой душой, а великая душа - с тупым разумом.
И душа без разума может ошибаться, а разум без души может завести в тупик. Ибо Творец сочетал в человеке и справедливость - порождение разума, и любовь - порождение души.
На лице человека с расколотым внутренним миром одновременно два выражения, и правая сторона лица говорит о состоянии разума, а левая - души, ибо правая часть мозга управляет левой стороной тела, а левая часть - правой.
И то есть граница между разумом и душой. Но между левым и правым мозгом, уходя далее в хребет, пролегает червь первоначальный - третий мозг человеческий. Это первозданное, таинственное и невидимое сознанию ядро живой твари, в котором Творец не отказал даже дождевому червю. И это есть древний, первобытный разум сохранения самого себя и преумножения самого себя, и что зовём мы духом. И что оценивает увиденное глазами и услышанное ушами и делает выбор, что оно несёт ему - "хорошо-плохо", "польза-вред", "жизнь-смерть", "чёрное-белое". Беззвучно всплывают из глубин души и мелькают, накладываясь друг на друга, отпечатки опыта жизни своей и жизни предков, и моментально падают на весы. И тогда мы делаем одно из двух противоположных - соглашаемся или отвергаем, радуемся или плачем, убегаем или дерёмся - выбираем "да" или "нет". И лжём, не задумываясь, ибо притворство с умыслом спасения своего, которое называем хитростью - есть разум червя этого.
Римляне называют червя сего "instinctus" - "побуждение", врождённое стремление всего живого к тому, что несёт ему благо, и отвращение от несущего вред. Разум червя сего римляне называют "intuitio" - "созерцание". Этот червь вновь становится хозяином дома, когда отступают образы и разум - когда с вершин падает человек на самое дно, где упрощается для выживания, как упростилась змея, когда-то имевшая ноги. Так в момент неотвратимой опасности ложится на землю тот, кто не имеет сил бороться.
Лобные доли мозга Иафета есть крылья, что дают красоту и высоту - высшие достоинства человеческие как честность, доверие, верность, достоинство, ответственность, доблесть, справедливость, милосердие. Высшие, и потому символом иафетян всегда и во всех землях становится орёл - от времён бога Ра из Кемет и до "римской птицы" в наши дни. "Homo summus" - "человек высокий" - называют себя римляне.
И высшие качества сии складываются в "cultura" - любовь к Творцу и его творениям. Эта любовь делает для иафетян доступной суть и законы бытия - просвещает и делает видимой истину. Знание истины рождает знание своей правоты - вплоть до роковой для шемитов безжалостности потомков Иафета. Так любовь может порождать безжалостность.