Страница 2 из 8
Дальше он смотрит на таймер. К этому времени Эрни, невзирая на кондиционер, уже плавает в собственном поту внутри костюма, но не намерен его снимать, пока не разберется, для чего он нужен. Эрни устанавливает таймер на две минуты и нажимает кнопку «Старт».
Мир останавливается. Диктор канала ESPN, говорящий что-то про «Кабз»[7], застревает на букве «а» в слове «Чикаго» и тянет: а-а-а-а-а-а. Из кондиционера доносится ровное, монотонное гудение вместо обычного тарахтения. Тонкая извилистая струйка дыма из пепельницы замерла.
«Ну ни хрена себе!» — вот и все, что может сказать Эрни по этому поводу. Единственное, что, кроме него, движется в целом доме — это циферки на таймере. Даже воздух кажется загустевшим и застывшим в пространстве. Эрни приходится втягивать его в себя, как молочный коктейль через соломинку. Подниматься с софы довольно затруднительно, а ходьба порождает ощущение, что ты идешь по грудь в воде.
На подушке софы, где он сидел секунду назад, все еще остается вмятина, сохраняющая формы габаритной задницы профессионального таксиста. Эрни, как сквозь глубокую воду, продвигается к пепельнице, протягивает руку в перчатке и касается дымка от сигареты пальцем. Струйка дыма никак не реагирует на легкое прикосновение, но более сильный толчок каким-то образом ее переламывает, и верхняя часть начинает неспешно возноситься к потолку. Остаток продолжает выситься неподвижно, наподобие вопросительного знака из белой сахарной ваты.
Минуту-другую он пробует воздействовать на всякие предметы. Все, что он пытается сдвинуть с места, кажется приклеенным, но поддается, если приложить больше усилий. А вот кнопки на пульте не беспокоят телевизор, на экране этот как-бишь-его-там все так же продолжает тянуть свое «а-а-а-а-а-а», и вид у него какой-то нерадостный.
А вот в кухне его поджидают настоящие чудеса. Диетический обед по системе BRAT никак не насытил желудок, поэтому, перед тем как включить телевизор и открыть банку пива, Эрни поставил на огонь воду, чтобы сварить спагетти. Когда он достигает кухни, то видит, что пламя под кастрюлькой выглядит как нарисованное. Язычки его совершенно неподвижны. Вода же кажется кипящей и замерзшей одновременно, пузырьки неподвижны, один из них, самый большой, наполовину лопнул и имеет вид кратера.
А затем — бац! Мир снова начинает двигаться. Пузыри пузырятся. Язычки пламени колеблются и трепещут. Подушка на кушетке расправилась. Диктор ESPN наконец заканчивает то, что он хотел сказать про «Кабз». Эрни бросает взгляд на коробочку у себя на груди и видит: таймер стоит на нуле.
Эрни засыпает в кастрюльку порцию, затем садится перед кондиционером и, обливаясь потом, пытается обмозговать: что же такое тут, к черту, произошло? Спустя четыре с половиной минуты он возвращается в кухню, хватает ложку и втыкает в лапшу, чтобы снять пробу.
А затем мир снова начинает выкидывать фокусы.
Вот Эрни держит черную пластиковую ложку над кастрюлькой. А в следующее мгновение в его руке уже только горячая, обвисшая, будто увядшее растение, ручка, а вся поверхность плиты усеяна осколками черного пластика. Рабочая часть ложки кружится в кастрюльке, отходящие от нее оплавленные остатки ручки длиной в полдюйма закручиваются хвостиком.
И вдобавок ко всему спагетти разварились в кашу. Он обнаруживает это, когда сливает воду и выуживает из кастрюльки остатки ложки. И примерно в это же время замечает: на автоответчике мигает красный огонек. Эрни — человек старой закваски. У него имеется автоответчик — большой, черного цвета с коричневым отливом, и вот он дает понять, что получен звонок.
Он проигрывает запись. Это Джанин. Говорит, что будет через несколько минут. Судя по высвечивающемуся времени, звуковое сообщение поступило, когда он стоял у плиты, в двух метрах от телефона. Именно в это мгновение (какое мгновение — миллионная доля секунды!) его ложка для лапши превратилась в кучку обломков.
Тут до Эрни доходит, что Джанин будет через несколько минут, а он одет в костюм для дайвинга, как Бак Роджерс какой-нибудь.
Он начинает яростно стаскивать с себя загадочную одежку, что ничуть не легче процесса одевания. Когда в дверном замке слышится звук поворачивающегося ключа, отчаянно потеющий Эрни одет лишь в боксерские трусы, на нем даже майки нет. Он запихивает голубой гидрокостюм за диван и поворачивается навстречу жене, надеясь, что не выглядит подозрительно.
Джанин бросает на него один лишь взгляд и восклицает:
— Господи, Эрни!
Джанин принадлежит к тому типу женщин, о которых можно смело сказать, что они были в свое время красивыми. Однако сила тяготения довольно безжалостна к тому, что в прошлом приковывало взгляды каждого парня на улице. Да, Джанин, прямо скажем, не та, что раньше, но для Эрни она все еще остается Ритой Хейворт[8].
Эрни, правда, не уверен, что сам дошел до этой мысли, даже в результате вчерашней особенно сильной ссоры, когда она громко хлопнула дверью, покидая дом. А теперь, после такого безумного дня, он чувствует, как здорово снова видеть ее здесь.
— Ты, я вижу, совсем расслабился, — говорит она.
— Просто я как раз переодевался, — отвечает Эрни. — Долгий рабочий день, понимаешь ли…
— Если бы рабочий день был долгим, — возражает жена, — ты все еще был бы на работе. Но я, собственно, зашла только, чтобы забрать кое-какие шмотки.
Эрни следует за ней в спальню и сметает джинсы с края неприбранной постели.
— Не хочешь остаться на обед? — спрашивает он.
Джанин не отвечает. Не считает нужным.
Она запихивает кучу лифчиков и трусиков в тенниску, добавляя к этому импровизированному рюкзаку еще одну рубашку и пару джинсов. Эрни спрашивает, останется ли она опять ночевать у своей сестры. Да, отвечает она. И уже у порога задает вопрос:
— Господи, Эрни, ты спер что-то у пассажира?
— Нет, — отвечает он, немного поспешнее, всего на секунду, чем надо бы. Эрни всегда гордился своей честностью. Вы не поверите, какое множество таксистов вполне искренне полагают: если пассажир что-то забывает в машине, то, значит, растеряхе не шибко-то и нужно. И Джанин всегда заявляла, что Эрни лучше, чем некоторые его коллеги.
Но сейчас она окидывает супруга холодным взглядом.
— Откуда тогда чемоданчик?
Серебряный «самсонит» все так же лежит на диване. Ответ формируется сам собой.
— Это для тебя, — мягко и очень убедительно произносит он. — Я подумал, может, он тебе понадобится, чтобы уложить вещи.
Глаза Джанин превращаются в ледышки.
— Вот дерьмо! Проявляешь, значит, заботу, чтобы мне легче было собраться и я побыстрее отсюда выметалась?
— Нет, — все так же искренне заверяет он. — Я облегчаю тебе сборы, когда ты надумаешь вернуться.
На секунду она смягчается. Потом складывает одежду в чемодан. Эрни снова предлагает ей остаться на обед.
— Будешь работать полный день, может, и останусь, — отвечает Джанин. После чего уходит.
На следующее утро он поднимается поздно, занятый важными мыслями — о Джанин, о костюме и прикрепленном к нему таймере, — и незаметно оказывается, что уже девять, а повторный сигнал будильника битый час пищит, призывая к подъему. Некоторые таксисты занимаются извозом в те часы, которые им указывает компания, но Эрни таксует на собственной тачке, поэтому он сам себе устанавливает расписание. Частично в этом заключается его проблема в отношениях с Джанин.
Вчера, перед тем как заснуть, он сумел убедить себя, что все не так уж и плохо. Он не украл костюм у паренька. Он с самого начала намеревался его вернуть. Просто забыл это сделать. И с Джанин все не так уж скверно. Да, конечно, она кипела от ярости, но обручального кольца с пальца не сняла. У них с Эрни в этом плане разные темпераменты. Джанин очень долго копит обиды, прежде чем дать выход эмоциям, а потом долго отходит. У Эрни характер взрывной. Он быстро вспыхивает, быстро выплескивает наболевшее и быстро утихомиривается.
7
«Чикаго Кабз» — профессиональная бейсбольная команда, базирующаяся в Чикаго, штат Иллинойс.
8
Рита Хейворт — американская киноактриса и танцовщица, одна из наиболее знаменитых звезд Голливуда 1940-х годов.