Страница 52 из 102
На цыпочках она вошла в слабо освещенную кухню, посмотрела в сторону ярко освещенного кабинета и увидела Доминика, который сидел и читал за письменным столом.
Не теряя времени, она быстро проскочила в кладовую. Она открыла крышку бочонка, разгребла муку и сделала в ней ямку. Засунув туда большую бомбу, она засыпала ее мукой, потом тщательно выровняла поверхность.
Она вытерла руки и быстро выскочила из кухни. В этот момент зазвонил телефон, и из сервировочной вышел один из официантов. Он не смотрел в сторону двери, так как спешил в кабинет шеф-повара. Анита слышала, как Доминик крикнул:
— Поджаренную ветчину в апартаменты…
Анита понеслась по коридору к служебному выходу и буквально вылетела на улицу. Ее поглотила душная влажная ночь.
«Через сколько минут Прескотт вернется в отель?!»
Она обежала сонное здание отеля и взбежала наверх по лестнице. Остановившись, она огляделась вокруг.
В холле было безлюдно. Ночного портье нигде не было видно. Она вошла в холл и стала лихорадочно осматривать его в поисках места, куда можно было бы засунуть бомбу. На противоположной стене холла, около входа в ресторан, она увидела большую деревянную статую мексиканской женщины.
Дюлон обнаружил эту чудесную резьбу по дереву в одной из деревушек, вблизи Тахко, в Мексике, и узнал, что статуя относится к временам Кортеса. Он купил ее, и эта прекрасная вещь занимала почетное место в холле отеля.
Она подбежала к статуе. Между грудями деревянной женщины была щель, и маленькая бомба вошла точно в нее.
Гнусавый мужской голос произнес с расстановкой:
— Красивая девушка, бэби, но ты еще лучше.
Анита почувствовала сильный толчок в груди, и сердце бешено заколотилось. Она непроизвольно схватилась за рукоятку кинжала, потом обернулась.
Грузный седой мужчина сидел в глубоком кресле и смотрел на нее. У него было красное лицо, а выглядел он каким-то полусонным.
— Откуда ты вдруг явилась? — спросил он.
Стараясь побороть охватившую ее панику, она ответила как можно спокойнее:
— Просто я одна из уборщиц.
— Прекрасно. Думаю, что мне пора спать.
Мужчина с трудом выбрался из кресла и, шатаясь, направился к ней. Теперь она видела, что он совершенно пьян.
Она увернулась от него и бросилась к выходу.
— Эй! Не убегай же! Как насчет поцелуйчика?
Но Анита уже сбежала с лестницы и исчезла в ночи. Она мчалась так, словно сейчас стоял вопрос о жизни и смерти. В тот момент, когда она, пробежав территорию отеля, выскочила на бульвар, ее окликнул голос, который она узнала.
— Анита!
Женщина замедлила бег и остановилась. Из темноты вырулил «линкольн» с вмятинами на боках и затормозил возле нее.
Мануэль улыбнулся ей.
— Я ждал. Все в порядке? — спросил он.
— Да. — Она содрогнулась. — Я сказала, что сделаю это. И сделала!
— Садись, — предложил Мануэль и открыл дверцу. — Ты великолепная женщина!
Анита обежала машину и забралась на сиденье рядом с ним. Мануэль погладил ее колени.
— Я как раз из больницы, — лгал он. — Все идет чудесно. Поговаривают о том, что завтра твоего мужа собираются перевести в тюремную больницу. Он отказывается давать показания. Он думает только о тебе и старается сберечь тебя. Он прекрасный парень! Как и ты!
— Ему действительно лучше?
— Так хорошо, как я тебе говорю. А теперь расскажи-ка о бомбах?
Пока они ехали к дому Аниты, она рассказала, что сделала с бомбами. По ее лицу текли слезы облегчения. Мануэль слушал, понимающе качал головой, но никак не мог отделаться от ощущения, что предал ее. Оправдывая себя, он вновь и вновь возвращался к мысли о деньгах. С такой суммой он сможет иметь все что пожелает! Кроме того, его мысли занимал Фуентес. Дать такому человеку миллион? Этому пустому дураку?! Нет, пять миллионов лучше во всяком случае, чем четыре. Когда придет время, он устранит Фуентеса: мгновенный удар, а потом в море.
Подъехав к дому Аниты, он погладил ее по плечу.
— Завтра ночью мы все сделаем. Встретимся и осуществим наш план. О’кей?
Анита обеими руками схватила его руку.
— Да, завтра ночью. — Помедлив, она продолжала: — Мой друг, я доверяю тебе. Ты известен как «господин своего слова». Деньги для меня ничего не значат, мне нужен только Педро, мой муж.
Комок подступил к горлу Мануэля, он почувствовал горечь. Лицо его сморщилось, когда он вторично погладил ее по плечу.
— Положись на меня, — проговорил он, не в силах взглянуть ей в глаза. — Ты получишь своего мужа. Итак, завтра в полночь.
— Благослови и храни тебя Бог, — сказала она и прижалась своими губами к твердой руке Мануэля.
— Иди спать, — проговорил он, вырывая свою руку. — Завтра ночью.
Он наблюдал за ней, пока она поднималась по лестнице к себе.
Содрогаясь, Мануэль вытер тыльную поверхность руки, стирая ее поцелуй, стирая прикосновение ее губ. Несколько секунд он сидел неподвижно, уставившись невидящим взглядом в пыльное стекло машины и ненавидя себя больше всего на свете, потом с мыслью, что он скоро станет обладать пятью миллионами, Мануэль пожал тяжелыми плечами, включил зажигание и отъехал от дома, где жила Анита.
На следующее утро Лу Бреди в гриме старика сидел в кресле-каталке в гостиной своего павильона и напильником обрабатывал небольшую стальную полоску. С другого конца комнаты за ним наблюдал Майк Бенион.
Мегги ушла в бассейн. Накануне вечером она рассказала Бреди о дочери Майка, Криси. Бреди уже успел проникнуться глубокой симпатией к Майку и теперь был просто потрясен услышанным.
В комнате воцарилась тишина. Слышался лишь звук напильника. Время от времени Бреди бросал быстрый взгляд на Майка и снова отводил глаза в сторону.
Майк прервал молчание.
— Вы в совершенстве владеете ремеслом. Для чего это?
Бреди отложил напильник и согнул палец.
— Этот кусочек стали, Майк, откроет нам сейф. Да, действительно, я знаю свое дело в совершенстве.
Бреди замолчал, прикуривая.
— Сегодня ночью мы провернем дело. Думаю, что ничего сложного в этом не будет. Мегги рассказала мне о вашей маленькой дочке. Я сочувствую вам, и вы получите деньги, Майк. Немного везения — и никаких проблем. Вас что-нибудь беспокоит?
Майк покачал головой.
— Нет, если вы считаете, что не будет никаких проблем, почему я должен волноваться? Я, как и Мегги, полностью доверяю вам.
Острая боль, словно раскаленный до бела нож, резанула тело Майка. Он напрягся, пытаясь ничем не показать, как страдает. Однако Бреди, внимательно наблюдавший за Майком, заметил, как ему плохо.
— Вы больны, Майк, не так ли? — спросил он. — Послушайте, мы работаем вместе, и вы мне нравитесь.
Нам предстоит крупное дело. Если произойдет где-то осечка, мы все загремим в тюрьму. У каждого из нас свое задание. Мегги должна позаботиться о шпике отеля. Вы должны устранить неожиданные помехи, я должен достать бриллианты Уорентонов и вскрыть сейф. Будьте откровенны со мной, вы ведь очень больны, да, Майк?
Майк несколько секунд смотрел на свои большие руки, потом взглянул в лицо Бреди.
— Через шесть месяцев я умру, — сказал он. — Поэтому я и пошел на такое дело. У меня неоперабельный рак.
Бреди почувствовал, как его руки стали липкими от пота. Неизлечимый рак!
Он панически боялся смерти. И приходит этот высокий выдержанный парень и говорит ему, что это большое тело через шесть месяцев будет лежать в гробу и, несмотря на это, сколько твердости в этих глазах!
— Все, что касается меня, сейчас меня не волнует: я хорошо понял. Так оно и есть. Но мне небезразлична моя дочь. Вы не должны беспокоиться. Мне нужны деньги. Я вас не подведу.
Бреди наклонился вперед и уставился на Майка.
— Сегодня ночью, Майк. Предположим, вас скрутит боль в тот самый момент, когда вы должны будете стрелять, что тогда? Ради бога, будьте откровенны. Если вы действительно не верите, что справитесь с этим делом, мы отложим его, просто смотаемся отсюда. У меня нет никакого желания попасть в тюрьму, я не хочу, чтобы и Мегги угодила туда же. Ради бога, будьте откровенны, Майк!