Страница 28 из 102
— Я, конечно, недооценил Дайера и ее, так как не мог предположить, что он способен на такое. Однако им чуть-чуть не удалось уничтожить меня. — Он поднялся. — Ну ладно, на сегодня достаточно. Завтра вы прослушаете записи, а сейчас можете все разойтись по своим комнатам… Я, конечно, разведусь с Валерией, Дайеру придется подыскать себе другую работу. Для вас, Бэрдн, я найду место в своей организации, но это мы подробно обсудим завтра. Спокойной ночи, — и он вышел в сопровождении Газетти.
Я посмотрел на Вал, которая даже не переменила позы, и на Дайера. Он отвернулся от меня, что-то пробормотав, и, тяжело ступая, вышел из комнаты.
— Вал! — Она не пошевелилась. — Скажи мне, что он лжет, Вал, и я поверю тебе. — Она продолжала сидеть как каменная. — Вал! Пожалуйста! Он, наверняка, лжет. Ты не могла так поступить со мной. Я не переставал тебя любить все эти шесть лет. Я все еще люблю тебя. Скажи же, что он лжет!..
Вдруг она вздрогнула и тихим, хриплым голосом сказала:
— ОН СКАЗАЛ ПРАВДУ.
Теперь она сама подтвердила это, но я не успокаивался. Мне все еще было мало. Боже мой, как сильна любовь.
— Вал, дорогая, выслушай меня. Он обещал развестись с тобой. Мы уедем вместе и будем вместе работать. Дорогая! Я не сужу тебя строго. Мне наплевать на Дайера. Я люблю тебя. Мы начнем новую жизнь.
Наконец-то она посмотрела на меня, но в глазах у нее было горькое презрение.
— Новую жизнь с тобой? Да, я никогда тебя не любила. Ты жалкий дурак. Все это была лишь шутка. — Теперь она кричала мне в лицо, вся содрогаясь от гнева. — Кому нужна твоя любовь, безмозглый идиот? Я надеюсь, что никогда больше не увижу тебя.
Она ушла, а я, обхватив голову руками, окунулся в кошмар, который, увы, оказался реальностью.
Гром продолжал сотрясать дом, а ветер и дождь все также стучали по окнам. Я продолжал сидеть, уставившись в ковер. В моих ушах все еще звучали ужасные слова, брошенные ею на прощанье: «Я НИКОГДА НЕ ЛЮБИЛА ТЕБЯ». Как это страшно и больно было слышать от женщины, которую я столько лет боготворил и которая до сих пор жила в моем воображении.
Я сидел, прислушиваясь к неистовому урагану, и чувствовал, что моя жизнь подходит к концу.
— Эй ты, очнись! — Голос Газетти заставил меня поднять голову. Он стоял возле меня, рот его был перекошен в змеиной усмешке. Я отпрянул.
— Убирайся от меня!
— Вставай, пора спать. Я должен знать, где тебя найти. Пошли.
Угроза в его голосе заставила меня встать. Когда мы поднялись по лестнице, я увидел стоящего у двери Видаля с фонарем в руке. Я внимательно посмотрел на него. В его маленьких сверкающих глазках было что-то зловещее, от чего меня бросило в жар. Внезапное ощущение опасности овладело мною, когда Газетти распахнул передо мной дверь моей комнаты. Что-то должно было произойти, предчувствие не могло обмануть меня. Стальные пальцы сжали мою руку как клещами, а плечо Газетти, как бетонный блок, навалилось на меня и уперлось в грудь. В следующий момент от его толчка я уже влетел в темноту, и дверь захлопнулась за мной. Шатаясь, я ощупью нашел кровать и повалился на нее. Темнота была непроницаемой, и все кругом выло, стонало и громыхало. Меня охватила дрожь, напряжение нарастало. Что-то должно было произойти, чего я не мог предотвратить. Вцепившись руками в матрац, я с бешено колотящимся сердцем напряженно вслушивался в темноту. Вдруг за диким ревом урагана я услышал слабый крик. Он был тотчас же поглощен шумом разбушевавшейся стихии, но я не сомневался, что это был крик.
Вскочив и подбежав к двери, я стал искать ручку. Дверь не открывалась: я был заперт. И вновь раздался крик. Теперь сомнения-уже не было, — кричала Вал. Бросившись на дверь, я стал колотить по ней кулаками, но звуки от моих ударов тонули в шуме урагана. Затем дверь вздрогнула, как бы под напором встречного потока, ворвавшегося в коридор, и я понял, что открылась дверь, ведущая на крышу.
— Вал!!!
Я бросился на дверь как сумасшедший, но она стояла как скала.
Затем шум ветра в коридоре стих — закрыли дверь, ведущую на крышу. Затем я прильнул к двери, прислушиваясь. Как будто что-то живое оборвалось у меня внутри. Бросившись к кровати, я повалился на нее. Сомнений не оставалось — Вал больше не было в живых. Газетти вытолкнул ее на крышу, как Дайер вытолкнул Видаля. В голове моей эхом раздавался ее предсмертный крик. Вдруг дверь скрипнула, и вошел Видаль с фонарем в руках.
— Произошел несчастный случай, Бэрдн, — сказал он, ставя фонарь на стол. — Валерия сошла с ума. — Его маленькие глазки светились триумфом. — Вы поняли? Врачи знают, что у нее было нервное потрясение. Этот ураган окончательно доконал ее. Прежде чем я успел удержать ее, она выскочила на крышу и, по-видимому, тут же была снесена ветром. — Его глаза не отрывались от моего лица.
— Вы поняли, Бэрдн, что я сказал?
— Вы убили ее, — ответил я.
— Не говорите глупостей, Бэрдн. Просто произошел несчастный случай. Дайер тоже… — Он залился своим лающим смехом. — Он оказался героем. Прежде чем мы с Газетти попытались удержать его, он бросился вслед за ней. Поняли?
— Вы убили их обоих, — сказал я.
— Тот, кто покушается на мою жизнь или на мои деньги, не останется в живых. Вы ничего не знали и не слыхали, Бэрдн, вы спали. — Голос его приобрел зловещую окраску. — Не думаю, что полиция станет вас даже расспрашивать. Но если станет, вы теперь знаете, что вам надо отвечать. Я оставляю вам этот шанс, потому что вы спасли мне жизнь.
Вошел Газетти и угрожающе посмотрел на меня.
— Да, это был несчастный случай, — хрипло произнес я.
— Правильно, — кивнул головой Видаль. — Такие люди, как те двое, не имеют права жить.
Он вышел, за ним последовал и Газетти. Я сидел, глядя на мигающий свет фонаря. Жизнь стала пустой, из нее исчезла мечта о Вал. У меня больше никого не осталось.
Но вдруг я вспомнил Роду. Даже она со своей безалаберностью была лучше, чем совсем никого.
Я сидел, прислушиваясь к реву урагана, пытаясь уверить себя, что Рода все же лучше, чем тоскливое одиночество. И эта мысль, сама по себе глупая, была призвана помочь мне справиться со всеми теми немыслимыми потрясениями, которые я испытал за это короткое время.
Спокойной ночи
1
За столом убого, скудно освещенного бара, расположенного на берегу реки Св. Джон, сидели двое мужчин, которые тихо разговаривали. Кроме них в баре был только пожилой бармен.
Того, который сидел за столом слева, звали Эд Хеддон. Он был непревзойденным организатором, когда дело касалось кражи драгоценностей и их сбыта. Хеддон руководил группой квалифицированных грабителей, которую он создал и которая воплощала, причем весьма прибыльно, в жизнь его волю и идеи.
Судя по всему, тем не менее он вел безупречную жизнь, свойственную скорее преуспевающим дельцам, исправно платил налоги и жил попеременно в своих многочисленных домах, находящихся в Форт Лаудердам, Южной Франции, Париже и Лондоне.
Хеддона можно было принять за сенатора или даже за министра. Высокий, крепко сложенный, густые волосы, тронутые сединой, приятное розовощекое лицо с доброжелательной улыбкой, но за этим — обманчивым внешним видом на самом деле скрывался необыкновенный мозг, изворотливый, хитрый ум.
Справа сидел Лу Бреди: по мнению преступного мира это был лучший в общемировом масштабе взломщик сейфов для хранения драгоценностей. Худой, лет тридцати пяти, с густыми черными волосами, подстриженными ежиком, с острыми чертами лица, беспокойно бегающими серыми глазами, Лу мог справиться не только с замками любой системы, но и в совершенстве владел искусством перевоплощения. Он был просто резиновый.
Пара тампонов за щеки — и его худое лицо становилось полным, если не сказать толстым. Эти шарики он делал себе сам. Сам он занимался и своими париками. Если Бреди носил усы или бороду, каждый волосок был на своем месте. Когда он надевал сшитый по собственной выкройке костюм с набивкой, его худое тело преображалось и сам он превращался в человека, главным для которого было хорошо поесть. Благодаря этому исключительному таланту Бреди не имел ни одной судимости, хотя полиция многих стран уже давно разыскивала его.