Роботы божьи

Егор попрощался и отключился. Он попросил Наташу вновь показать шоу. Две девицы причитали над избитым, а та, что лупила их стулом, салфеткой вытирала кровь с мишкиного лица. Сурмилов сиял. Он выглядел чрезвычайно гордым собой.

Внимание Егора привлекла ухаживающая за ним девушка. Прическа растрепалась, аспидно-черные космы закрывали лицо и он никак не мог рассмотреть ее. Наташа выбрала другой ракурс и увеличила изображение. Сомнений не осталось: за Мишкой ухаживала сама Лола Фомм! Проныра добился своего.

Глядя на Мишку и Лолу, Егор испытал сложную смесь зависти и восхищения. Сам он не выдержал бы и дня в таком аду. А Мишка молодец, настоящий альфа-самец.

Егор вспомнил, как однажды шел с Сурмиловым из ночного клуба на окраине Москвы. На темном пустыре их окружила банда китайских подростков. Они потребовали отдать все, что у них было, угрожая вуду-ножами - нелегальным оружием подпольного изготовления, весьма популярным у китайских иммигрантов. Оно представляет собой короткую пластиковую палочку с радиомодулем. Нож сбрасывает вирус в мозговой чип жертвы и тот буквально сходит с ума. Зараженный чип интерпретирует прикосновения палочки как удары настоящего ножа, вызывая соответствующие ощущения и травмы в теле.

Егор никогда не забудет выражение изумления на одинаковых лицах китайцев, когда они тыкали "ножами" в Мишку, а он, вместо того, чтобы упасть и визжать от боли, стоял и нахально ухмылялся. Потом он вырвал "нож" у одного из растерянных бандитов и избил их до полусмерти. Китайцев было семеро, но они даже не сопротивлялись. Егор помнил, как Мишка наклонился к поверженному подростку и чиркнул палочкой по его щеке. Из образовавшегося пореза мгновенно хлынула кровь, а парень отчаянно завопил, словно его резали. Мишка его именно резал. Странно, что министр полиции отрицает способность чипа повредить телу. Егор собственными глазами видел, как это происходило.

Он тогда уговорил Сурмилова оставить малолетних бандитов в покое и поскорее убраться из опасного места. Тот случай впечатлил его не меньше, чем ставших жертвой мишкиной ярости китайцев. Авдеев ничего не узнал о происшедшем, но Егор потом всякий раз уверял его, что за Мишку волноваться не нужно - он сумеет за себя постоять.

Егор попросил Наташу пробежаться по форумам, где обсуждались события в "Стеклянном городе". Сам он в эту клоаку лезть не хотел. Через секунду она сказала:

- Зрители действительно считают его роботом. Обсуждают, когда же цензурный совет вмешается и заставит продюсеров убрать его из шоу. Рейтинги "Стеклянного города" зашкаливают.

Что ж, решил Егор, в этом есть и положительный момент: ему больше не нужно опекать Мишку - до тех пор, пока его не выгонят из шоу. В том, что это произойдет скоро, он почему-то не сомневался.

Он покачал головой и попытался вернуться к работе. Его снова прервали. Новый звонок, на этот раз от Нины. Ее голос прерывался шумом дождя. Должно быть, говорила с коммуникатора где-то на улице. Егор привык к кристальной ясности речи при общении с нормальными людьми; звонки инвалидов были для него испытанием.

- Привет! Ты сейчас занят? - прокричала она сквозь помехи.

Егор вспомнил священника и мысленно выругался. Удивительно, как они похожи - даже фразы одинаковые. Неужели отсутствие чипов так нивелирует людей? И все же, несмотря на легкую досаду, он был рад: впервые за время их странного романа Нина позвонила сама.

- Для тебя всегда свободен, - ответил Егор, стараясь, чтобы это звучало как можно искреннее.

- Спасибо. Как ты смотришь, если я приглашу тебя в гости?

- Что, прямо сейчас? - растеряно спросил Егор.

- Я понимаю, неожиданно. Я уговорила маму и она согласилась рассказать тебе о... ну, ты знаешь, о чем. Извини, она у меня немного спонтанная. Особенность ее типа. Нам с тобой это сложно принять.

- Да уж, непросто, - пробормотал Егор.

Ему пришло в голову, что мама хочет устроить смотрины. Верно, желает узнать, что за ухажер завелся у ее ребенка.

- Так что мне ей сказать, ты придешь? - спросила Нина. - Если не сможешь, я не обижусь.

Егор лихорадочно соображал. Он ненавидел спонтанность такого рода. Для похода в гости требовалось настроиться, желательно за неделю до события. С другой стороны, Нина зовет его к себе в дом, глупо упускать такую возможность.

"Что делать?" - спросил он Наташу.

"Иди. Мама посмотрит на тебя, ты - на маму. Вдруг там вся семья сумасшедшая? Тебе нужно это знать, чтобы определиться".

"Верно", - согласился он и сказал Нине:

- Я приеду.

Они договорились о времени, Нина назвала адрес - проспект Кавайного, дом четырнадцать - и отключилась. Егор располагал пятнадцатью минутами на сборы. Он метался по квартире, чертыхаясь про себя и вслух, а Наташа ходила следом и пыталась его успокоить. Ей удалось поймать его и усадить на диван. Усевшись ему на колени, чтобы он не мог вырваться, она начала медленно массировать ему шею и плечи. Должно быть, она знала какие-то особые приемы. Не прошло и минуты, как Егор с глупой улыбкой растекся по дивану. Он провалился так глубоко, что забыл о поездке к Нине!

Потом Наташа согнала его с дивана, одела в подходящий случаю костюм - черная футболка в обтяжку и облегающие штаны с вывернутыми наружу полосатыми карманами - и втолкнула в лифт. По ее расчетам, он должен стоять перед нининой дверью точно в назначенное время. Нужно произвести на маму благоприятное впечатление, хотя бы первый раз.

17.

Нина жила в престижном районе. Проспект блогера Кавайного, прежде называвшийся Рублевским шоссе, переименовали в назидание облюбовавшим его правительственным чиновникам. Около века назад Алексей Кавайный избавил страну от власти "дублей". Так прозвали в народе двух карликов-узурпаторов, дурачивших всех видимостью непримиримой борьбы между собой, что позволило им поочередно занимать президентский пост долгую четверть века. Их правление считалось самым коррумпированным и бездарным в истории России - не считая президентства Васильева, конечно.

На выезде с Кутузовского на проспект Кавайного стоял памятник герою. Его возводили на народные деньги. Денег собрали много и скульптор позволил себе оригинальное решение: электро-механическую скульптуру, напоминавшую гигантских японских роботов. Завидя оптическими сенсорами подъезжающую машину с мигалкой, памятник наклонялся, будто желая получше рассмотреть притаившегося на заднем сиденье коррупционера, и грозил ему огромным бронзовым кулаком.

Памятник так нервировал чиновников, что при Васильеве его демонтировали, якобы для реставрации. Домбровская вернула памятник на место, но "реставраторы" ухитрились сломать механизм, поэтому Кавайный больше не грозил вельможным ворам и мошенникам, а просто стоял, сжимая кулаки и пристально глядя вдаль.

Такси проскочило мимо Суворовского парка и свернуло в арку ближайшей жилой пирамиды. Это и был дом четырнадцать. Снаружи здание громоздилось исполинским монолитом, простиравшимся от парка до района Крылатское; внутри оно оказалось полым. Арка вела в огромный внутренний двор, напоминавший сказочное королевство. Глазам Егора предстали покрытые травами холмы, березовые и дубовые рощи, озеро и петляющая между холмами искусственная речка. Над озером возвышался маленький, почти игрушечный замок, будто сошедший с логотипа диснеевской студии Сибино. Идиллию портили лишь толпы прогуливающихся жильцов. Они бродили по гравийным дорожкам, прячась под разноцветными зонтами от вечной московской непогоды.

"При таком дворе и парк не нужен", - подумал Егор. Он не знал, кем был отец Нины до потери чипа, но в том, что деньги у него имелись, сомневаться не приходилось. Квартиры в небоскребах подобного класса стоили безумно дорого.

Такси выпустило Егора на причал. Он последовал за красной стрелкой, бегущей перед ним прямо в воздухе. Стрелка извивалась, петляла и, наконец, привела к вакуумному лифту в вестибюле. Через минуту двери кабины раскрылись, выпустив его в нинину прихожую.