Роботы божьи

Они вышли на улицу. Подъехали два таксобота, галантно вызванные Егором. Он не удержался и спросил:

- Мы увидимся снова?

- С удовольствием, - с улыбкой ответила Нина. - Спишемся, ладно?

Она села в такси и помахала ему рукой из-за стекла. Егор помахал в ответ. Он проводил кабинку взглядом, пока она не исчезла за поворотом, затем сел в свое такси и поехал домой.

Его душа ликовала. С глупой улыбкой он тихонько напевал что-то себе под нос, чем вызвал недоуменные взгляды подсевших попутчиков, - при наличии чипа петь вслух по меньшей мере неприлично, - но его это совершенно не заботило. Единственным, что омрачало исключительно удачный день, было наташино молчание. Это было странно и немного тревожно: вот уже три с лишним часа, как она не проронила ни единого слова.

11.

"Продолжается скандал вокруг заявления муллы московской кафедральной мечети Адили Зариповой. Госпожа Зарипова, известная как лидер движения исламских феминисток и первая в мире женщина-мулла, выступила в поддержку многомужества. По ее мнению, мусульманка имеет право завести столько мужей, сколько она в состоянии содержать, но желательно не более четырех.

Ее заявление вызвало резкую критику исламских традиционалистов и представителей официальных властей. Фундаменталисты ограничились дежурными проклятиями и призывами сжечь госпожу Зарипову заживо. Пресс-секретарь министерства полиции отметил, что действующее законодательство не предусматривает полигамии. Следовательно, призывы госпожи Зариповой к многомужеству, равно как и призывы ее оппонентов к многоженству, противоречат российским законам. Он также напомнил критикам Зариповой, что угрозы сжечь ее приведут к уменьшению их общественного рейтинга и автоматическому поражению в гражданских правах.

Другой скандал, также связанный с исламом, разгорается в эти дни в Швеции. Активисты правозащитных организаций подали иск против компании "Юкея" - производителя домашней мебели и аксессуаров. Компанию обвиняют в продаже наборов искусственных камней для побивания. Побивание камнями - традиционная средневековая казнь, до сих пор практикуемая в некоторых странах Ближнего Востока. Представитель "Юкеи" отверг все обвинения, заявив, что продажа наборов для побивания осуществляется лишь тех странах, где этот вид казни разрешен местным законодательством. Например, в Швеции такие наборы не продаются.

В обвинении также содержится ряд вопросов к процессу изготовления камней. Согласно неподтвержденным слухам, на польских предприятиях "Юкеи", где производят вызвавшие скандал камни, незаконно используется труд детей. На эти обвинения компании еще предстоит ответить..."

Клик!

"А теперь вернемся к главной новости дня. Президент Ирина Домбровская выступила со специальным заявлением, посвященным российско-китайским отношениям. Предлагаем вам послушать его..."

Егор взглянул на график рейтинга популярности выступления Домбровской. Рейтинг зашкаливал, возвышаясь Эверестом над жалкими холмиками прочих новостей. Егор прибавил звук.

Прославившаяся нарочито простым стилем своих выступлений, Ирина Владимировна в этот раз говорила официально и торжественно, как легендарный древний диктор Левитан. Суть ее десятиминутного послания сводилась к следующему: на переговорах с китайцами достигнут настоящий прогресс, стороны договорились о подписании окончательного мирного соглашения. Назначена дата приезда в Москву председателя Китайской республики Джо Дуньтаня. Планируемый к подписанию документ будет называться "Договор о вечной и нерушимой дружбе между Китайской Республикой и Россией". В честь визита высокого гостя пройдет ряд мероприятий, в том числе боксерский матч между чемпионом китайских вооруженных сил и чемпионом России Иваном Дубиной.

Новость привела Егора в состояние возбужденной радости. Термоядерная война всегда некстати; а особенно сейчас, когда он купил, наконец, своего гулловского робота и почти добился взаимности прекраснейшей девушки на Земле. Егор отмотал ролик назад и снова прослушал фрагмент о матче. "Не врал Глостин", - подумал он. Радость сменилась беспокойством. Он еще не брался за работу над речью Дубины, ожидая визита переменчивого вдохновения. Тянуть дальше нельзя, оправданий для откладывания не осталось. Календарь в его мозгу показывал, что черновой текст нужно предъявить заказчику уже через три недели.

Наташа, обычно навязчивая, когда дело касалось работы, на этот раз проигнорировала даже новость о матче. Ее равнодушное молчание внушало Егору тревогу. Такого с ней прежде не было; она даже отказалась проецироваться, как в одежде, так и без. Егор не знал, свидетельствовало ли это о неисправности, а если да, то куда в таком случае нужно обращаться. Он никогда не слышал о сбоях в работе другглов, да и Гулл не упоминал о возможности поломок в пользовательском соглашении. Для того, чтобы выяснить, не ломались ли другглы других пользователей, следовало зайти на специализированные форумы. Без наташиной помощи это невозможно. Лишь она знает, что это за форумы и где их искать, а также имена для входа и пароли.

Чтобы убедиться в ее работоспособности, Егор попросил Наташу показать последнюю почту. Он с удовлетворением отметил: она отправила мишкин договор другглу Аслана. Та немедленно заверила, что ее хозяин оповещен и постарается посмотреть договор как можно скорее. Вот за это люди и любят другглов - те избавляют их от массы лишних усилий и разговоров.

Во входящих сообщениях лежали два аудио-письма. Одно было от ведущего программиста "Уроботов" Рыбы, второе - от коллеги и злейшего конкурента Меликяна. Егор смотрел на иконку меликяновского письма и боялся открыть его. Ничего хорошего он не ждал.

Наташа снизошла до общения:

- Можешь не открывать, ничего интересного. Меликян не согласен с тем, что заказ "Уральских роботов" достался тебе.

- И чем он аргументирует?

- Отборными армянскими проклятиями. Послушай, если хочешь.

- Спасибо, не надо! - замотал Егор головой и, вздохнув, добавил: - Это так на него похоже.

В высшей лиге робописателей по-другому не бывает. Заказчиков мало, рынок узкий; все знают друг друга и толкаются локтями. Взрывной нрав Меликяна давно стал притчей во языцех. За глаза Егор с коллегами посмеивались над ним, но в прямой конфликт старались не вступать. Меликян был опасным противником. В пылу спора он шел до конца, яростно разрушая отношения, договоренности и репутации, подобно маленькой атомной бомбе. Его не любили и боялись.

- А что Рыба? - спросил Егор.

- Прислал программу для склейки фрагментов речи.

- Вирусов нет? Он любит пошутить...

Программа устанавливалась в мозговой чип, поэтому были все основания опасаться подвоха.

- Нет, - ответила Наташа.

Егору почудилась нотка сожаления в ее голосе.

Рыба был человеком необычным во всем, начиная с имени. После присвоению людям сетевых номеров-идентификаторов чипов имена перестали что-либо значить. Любой совершеннолетний волен сменить имя на что угодно, хоть на непроизносимую мешанину из цифр и согласных букв - государству это без разницы. И все же люди выбирали благозвучные имена. Несмотря на социальный прогресс, в глухих уголках сознания жила суеверная память о связи имени и судьбы. По крайней мере, у нормальных людей.

Но Рыба, чье настоящее имя - да и было ли оно у него? - не известно никому, не относился к нормальным. Он имел сложный характер, порой представая перед окружающими полным безумцем. Сумасшествие делало его богом в профессии и невыносимым социопатом в общении. В неофициальном рейтинге лучших хакеров страны Рыба входил в первую десятку. Рыба мог шутя взломать любую сеть, угнать чужого робота или военный гиперзвуковой самолет. Он был способен запрограммировать тостер так, что тот казался бы умнее российского министра. Как Глостину удалось заманить его к себе, что он ему посулил, для Егора осталось загадкой.