Полесские робинзоны

X

Хозяйство. — Старые знакомые. — Волк. — Охотились на лису, а убили… — Увеличение стада.

Теперь добычи должно было хватить дня на четыре. Но снова беда: как ее сохранить, чтобы не испортилась?

— Давай делать погреб, — не то в шутку, не то серьезно предложил Виктор.

— Главное не в погребе, а в соли, — ответил Мирон.

— Тогда давай сушить на солнце и коптить мясо, как это делают другие в таких случаях.

— Неплохо бы, но как его разрезать на тонкие куски?

— Ну, в таком случае построим клетку и до поры до времени посадим туда одного тетерева, — сыпал Виктор предложениями.

— А, это уже другое дело! — подхватил Мирон, И действительно: тетерева живые, значит, лучше всего и сохранить их такими.

— Пока у нас есть рыба, мы можем откармливать их, — сказал Мирон, — а для этого соорудим маленький хлевок.

— Даже не очень маленький, ведь у нас может завестись еще какая-нибудь живность, например, дикий поросенок или заяц…

— Корова, овца! — насмешливо подхватил Мирон.

Как бы там ни было, а помещение приходилось сооружать, пристроив его к шалашу. Тут росли кусты, пригодные для «сруба». Форма строения зависела не от строителей, а от порядка, в каком росли кусты. По сравнению с домом постройка «хлева» оказалась легким делом, и не больше, чем через час, он был готов.

Всего труднее было решить вопрос о дверях. Как без ножа сделать, чтобы дверь легко открывалась и закрывалась?

— Нечего тут мудрить! — сказал, наконец, Мирон. — Посадим тетеревов и заплетем сверху. Когда понадобится, можно опять расплести.

— А что ты будешь делать с большими животными? — серьезно спросил Виктор.

Мирон взглянул на него, не зная, шутит товарищ или нет.

— Тогда построим хлев из бревен, на завесах, с замком, — ответил он.

— Чем же кормить тетеревов?

— Почками, молодыми листьями.

Таким образом в их хозяйстве завелась птица.

Самым больным вопросом после ножа оставалась посуда для варки пищи. Сколько дней уже они не ели ничего горячего, кроме рыбы и мяса.

— Все же придется искать глину! — твердо сказал Виктор. — Стыдно не найти до сих пор такого добра!

— Не говори о ней с таким пренебрежением, — ответил Мирон. — Мы привыкли так смотреть на глину только потому, что у нас ее много и мы не используем ее как следует. Из нее можно делать кирпичи, черепицу, подземные трубы. Пусть вместо деревянных домов везде будут каменные; пусть вместо соломенных и даже ржавых железных крыш будут черепичные; пускай везде будут проложены трубы для поды, канализации, осушки болот — и ты увидишь, что такое глина.

Хлопцы взяли на плечи дубины и пошли. У Виктора даже руки зачесались, когда он сжал свою «ежовую булаву».

— Эх, если б встретить какого-нибудь настоящего врага! — сказал он.

— Не очень храбрись, — охладил его Мирон. — Не думай, что колючки опасны для всех.

Ближние места были им уже знакомы, поэтому друзья направились глубже в лес. После мрачного бора, почти одинакового во все времена года, они вышли к широкой, залитой солнцем ложбине. Трава тут уже выросла настолько, что хоть коси ее. Береза, ольха, орешник, рябина шумели листвой, как летом. То там, то тут над ними возвышались дубы, липы, одинокие сосны с разросшимися вершинами. Казалось, и солнце здесь греет сильнее, чем на берегу.

Не думали любоваться природой, но красота весеннего леса невольно заставила остановиться и посмотреть вокруг. И вдруг услышали, как в кустах кто-то поперхнулся и закашлялся.

— Человек?

Они бросились в ту сторону и выгнали… косулю.

— Неужели это она кашляла? — огорченно спросил Мирон.

— А кто же? — уныло ответил Виктор, словно он был виноват в этой ошибке.

На некоторое время настроение друзей было испорчено…

Долго бродили они по лесу, заглядывали в каждый уголок, вспугивали своих соседей. Снова видели кабана и опять постарались спрятаться от него, хотя Виктор и готов был вступить в бой.

— Вообще я считаю, — рассуждал он, — что зря рассказывают и пишут о разных лесных ужасах. Возьми ты хоть этого кабана: свинья как свинья, ничего жуткого в нем нет, сам боится нас.

— Ты же знаешь, что даже лев и тигр уклоняются от встречи с людьми, однако никто не скажет, что они безопасны, — доказывал Мирон.

Тут из лесу выбежало и остановилось, задрав голову, новое животное.

— Никак собака? — обрадовался Мирон.

— Волк! — крикнул Виктор и схватился за булаву. Волк клацнул зубами и мгновенно исчез.

— Вот с этим мы могли бы справиться и своими дубинами, — сказал Виктор. — Жаль, что он не напал на нас. Они нападают только тогда, когда их много.

Наконец друзья набрели на обрыв, где из-под песка виднелась глина. Накопали ее и пошли назад.

По дороге заинтересовались какой-то норой.

— Наверно, лисья, — заметил Мирон.

— Пожалуй, — согласился Виктор, приглядываясь к норе и следам вокруг нее. — Только не великовата ли для лисьей? Поищем поблизости другие выходы.

И действительно, в разных местах нашли еще три выхода.

— Вернемся сюда и попробуем выкурить ее дымом, — предложил Виктор. — Один станет возле того вон выхода, стеречь, другой будит выкуривать через соседний, а остальные завалим.

— Идет! — согласился Мирон.

Отнесли глину и тотчас вернулись с огнем.

Около нижней, широкой дыры подготовили костер, для лисы оставили самый далекий выход, а остальные засыпали, завалили хворостом.

— Подожди, — сказал Виктор, — надо поискать, могут оказаться еще выходы. Тогда весь труд будет напрасным.

После долгих старательных поисков действительно нашли еще один выход.

— Ну, теперь можно начинать, — сказал Виктор. — Ты раскладывай огонь, а я пойду стеречь.

Мирон разгреб нору пошире, поглубже, так, чтобы огонь был под верхним пластом земли. Когда сушняк разгорелся, Мирон начал подбрасывать сырые прошлогодние листья, трухлявые потки. Густой дым расползался вокруг норы, но, казалось, совсем не проникал в нее.

— Что делать? — крикнул Мирон Виктору. — Дым не идет в середину!

— Ничего! — отозвался тот. — Часть все равно попадает туда. А ты не стой, раздувай костер.