Обрекающая

В центре образования в стае была Хроника – летопись, которая отслеживала историю стаи до ее легендарного основателя Дегнана – одиночки, укравшего себе женщину и ставшего родоначальником. Это было сотни лет назад, еще на Юге, до начала длинного пути миграции в Верхний Понат.

Как учили Мудрые, эта история была чистейшим мифом. Самым невероятным из всех, потому что ни один мужчина на такое не осмелится. И не сможет, потому что этот пол слабее, глупее и эмоционально неуравновешен. Но такую историю забавно рассказывать чужакам, которых она пугает. В каждой стае были свои мерзавцы среди предков. Когда они уходили в туман веков, то становились предметом гордости.

Шесть книг избы Скилдзян. Почти столько же, сколько во всем остальном стойбище. А у Дегнанов книг было больше, чем у всех стай Верхнего Поната. Потрепанные, как само стойбище, они были центром культуры и знания. Иногда летом другие стаи посылали избранных щен учиться с Дегнанами. Возникала дружба, составлялись союзы, и Дегнан укреплялся в роли ведущей стаи округи.

И Марика гордилась, что родилась в такой стае.

Уроки закончились, утро уже переходило в день. Злобное возбуждение прошедшей ночи спало, но не исчезло до конца. Отдохнувшие охотницы снова пришли из своих изб. И каждая была готова сорваться.

Пленник, сваленный усталостью и страхом, заснул. Он лежал, никто не обращал на него внимания, и охотницы перешагивали через него и обходили его, почти не замечая. Казалось, все о нем забыли.

Кое о чем удалось договориться. На сторожевой башне выставили часовых – старших щен. Взрослые занялись подготовкой к возможной осаде.

Из кладовок и темных углов стали доставать драгоценное железное оружие. Любовно осматривали лезвия топоров и ножей. На древки насаживали железные наконечники со множеством зазубрин. Марика заметила, что эти стрелы должны были бить горизонтально, а не вертикально, как охотничьи. У мета ребра идут параллельно земле, а не перпендикулярно.

Тут же делали еще стрелы, погрубее. Тут же ладили копья. Мастерили дротики из заостренных палок, закаляя острие в ямах очагов. Старших щен учили основным приемам боя. Даже мужчин обучали управляться с копьями, дротиками, инструментами и ножами – когда у них не было другой работы.

Скилдзян как глава избы при поддержке Герьен и большинства дегнанских Мудрых закрыла бесконечные дебаты, выставив чужих из своей избы.

Мудрые стаи были сплочены больше охотниц. Они давали советы, которые, принятые почти единогласно, обладали силой приказов. Приготовления, которые каждый вел кто во что горазд, стали упорядоченными и почти организованными. Настолько организованными и совместными стали действия, насколько это возможно для метов.

Прежде всего Мудрые велели всем для охлаждения эмоций немного поспать.

Марика проснулась с ощущением тревоги. Тесно прижавшись к ней, беспокойно завозился Каблин. Что-то не так? Атмосфера слишком наэлектризована. В ней чувствуется какая-то вонь… Боль. И страх. Как в том контакте, когда охотницы искали источник услышанного ею крика.

Снизу донесся настоящий крик. Марика с Каблином протолкались поближе к лазу, что не вызвало восторга у столпившихся там щенков, и заглянули вниз.

Пленника допрашивали. Пошит держала его лапу над очагом. Еще одна из Мудрых сидела возле его головы и тихим голосом все повторяла один и тот же вопрос. Он не отвечал, только выл, когда Пошит совала его лапу в угли.

Щенкам не было ни страшно, ни противно – просто любопытно. Они толкались, отвоевывая себе лучшие места у лаза. Марике казалось, что кто-нибудь наверняка свалится.

Пытка продолжалась. Марика шепнула:

– Они от него ничего не добьются.

Каблин кивнул. Он ощущал то же самое.

Марика исследовала пленника. Он был в полном нервном истощении. И она тоже – когда она не ощущала его боли, то чувствовала почти физически запах его страха и отчаяния, вытекавших из замутненного разума. И не знала, как от них избавиться. Казалось, Каблин ощущает то же самое. Пошит подняла к ним глаза. Губы ее оттянулись назад в молчаливом, но многообещающем рычании. Каблин пододвинулся поближе. Он дрожал от страха.

Не было необходимости касаться разума шаманки, чтобы узнать ее мысли.

Тут позвала Побуда – вторая после Скилдзян:

– Щенята, вниз! Вам работа есть.

Не женщина – массивная скала, она стояла неподвижно, пока щенята радостно прыгали вокруг нее, ожидая, что им дадут важную работу. Именно это подразумевал ее тон и слова. Она говорила, как охотница с охотницами:

– Марика, Каблин! Давайте к Хорвату.

– К Хорвату? Да мы…

Лапа Побуды смазала Марику по уху. Марика пролетела мимо пленника и его мучительниц. Он был без сознания. Каблин и Марика подождали разрешения у края мужской половины. Когда Саэттл кивнула, они прошли к огню на мужской территории, где возился Хорват. Он ворчал, потому что воронка из шкур, которая должна была собирать дым и направлять его в глиняное кольцо, закоптилась и высохла так, что охотнее могла сломаться, чем согнуться.

– Хорват, Побуда нам сказала…

– К Блазу идите.

Они нашли молодого мета, который пришел в стаю только два года назад.

– Ага. Хорошо, – сказал он. – Пошли.

Он привел их в кладовую.

– Темно здесь слишком. Каблин! Тащи сюда лампу.

Марика ждала, нервничая. В этой части избы она не была с тех пор, как ей объяснили, что ей не положено. Все правила рушатся…

Пришел Каблин с масляной лампой. Блаз взял ее и отодвинул шкуры у входа. В кладовой было темно и холодно. И забита она была еще больше чердака.

Но прибрана – порядок был страстью Хорвата. Блаз обошел кладовую, что-то высматривая. Марика стояла, разинув рот. Мужчина отдал лампу Каблину. Потом начал грузить в руки Марики кожаные мехи и запечатанные глиняные кувшины.

– Вот это несите к огню.

Несколько покоробленная его тоном, Марика все же сделала, как он сказал. Блаз вышел за ней, тоже нагруженный. Приказав аккуратно сложить вещи, он велел щенятам сесть и дал каждому из них ступу и пест. Сам он сел между ними, охватил ногами котел и вытащил нож.

Марика удивилась. Котел был медный, нож – железный.

Блаз открыл один из мехов и керамической ложкой выложил в ступу Марики сухие раскрошенные листья.

– Перетереть в пыль. Мне нужно десять раз по столько.

Марика приступила к скучной работе. Блаз повернулся к Каблину. Ему в ступу тоже положили сушеные листья, только другие. От них сразу пошел едкий дух.

– И ты тоже десять раз по столько, Каблин.

Марика вспомнила, что Скилдзян приняла мета в стаю за знание трав и снадобий, каких не знала даже Пошит.

Но что же они делают?

Блаз принес несколько предметов, которые Марика связывала только со стряпней. Сито. Разделочная доска. Терка. Ее он сунул в котел. Срезав восковую крышку с одного из кувшинов, он вытащил оттуда несколько корешков, с виду похожих на мета. Их он натер в котел. Поднялся горький аромат.

– Нормально истолкла, Марика. – Он взял у нее ступу, высыпал через сито в котел, а крупные остатки бросил в огонь. Они вспыхнули, добавив к тысяче запахов избы аромат трав.

– Еще девять порций. А как у тебя, Каблин? Ага, нормально. Сыпь сюда. Еще девять от тебя тоже.

– А ты не боишься, Блаз? – спросила Марика. Он казался необъяснимо спокойным.

– Я такое уже видел. Когда я был щеном, кочевники осадили наше стойбище. Они злобные, но не слишком умные. Убьешь сколько-нибудь, так остальные не убегают, пока не съедят своих мертвых.

– Это мерзко.

– Так это они мерзкие. – Блаз натер все коренья. Отложил терку, снова все просеял и взял разделочную доску. В открытом им на этот раз кувшине были насекомые размером с фалангу Марикиного мизинца. Каждое из них он разрезал вдоль, потом еще два раза поперек и спустил в котел. Потом открыл кувшин, где плескалась какая-то молочно-белая жидкость. Когда он вылил ее в миску, оказалось, что это десятки жирных белых гусениц, которых он тут же бросил на разделочную доску.