Кладбище на Одного

Я ухожу и наливаю себе стакан "спейберн". Пью чистым и безо льда, и оттого первый же крупный глоток превращается в оплеуху. Меня едва не рвет, когда вместе с жгучим ядовитым виски я, как мне кажется, ощущая в горле кровь умирающего, как мне кажется, в этот момент мальчика. Умирающего в страданиях. Я совершаю ошибку за ошибкой. Я хочу это все остановить, но не знаю, что будет дальше. Мне остается лишь ждать, когда Джон - это мерзкое животное с комплексом неполноценности, - выйдет и сообщите мне, что дело сделано.

Но спустя полчаса или немногим больше дверь открывается, и в нее вваливается окровавленный Джон со словами "Все, все, хватит"

- Что за дерьмо? - я вскакиваю и машинально отшвыриваю в сторону пустой стакан.

Лязг бьющегося стекла поднимает на ноги лысого педофила-насильника.

- Я больше не могу... - он никак не может поймать дыхание. - Я... Это все... Прости. Я не возьму деньги. Я все.

Оставляя меня в недоумении, он уходит, а я сажусь за стол и смотрю на разлетевшиеся в стороны мелкие осколки. Тихие всхлипы со стороны камеры проникают вглубь моего сознания, и мне ничего не остается, кроме как пойти и проверить, что же там натворил Джон и чем ему так не угодил мой парнишка.

Одежда паренька почти полностью разорвана - осталось лишь несколько обрывков ткани на ноге и на поясе. Джон рвал ее с неистовой силой. И с той же силой он насиловал парня - судя по кровавым потека на его ногах. Но довести дело до трагического завершения он не смог. Вот только почему? Почему сукин сын, замучивший уже не одного мальчика таким образом, на этот раз сломался, причем за приличную сумму?

- Ты как? - зачем-то спрашиваю у паренька, понемногу перестающего всхлипывать.

Он кивает, словно давая понять, что все нормально.

- Как-то дерьмово вышло, правда? - говорю на ходу, возвращаясь за бутылкой виски на кухню. - Тебе надо бы умыться.

Алкоголь ударил мне в голову, и я слегка покачиваюсь, наливая в новый стакан "спейберн". Вернувшись, я оглушаю еще один стакан, глядя на упершего взгляд куда-то в пустоту ребенка.

- Как же мы до этого с тобой дошли? - говорю я, глядя в сторону огромного ножа, лежащего недалеко от камеры, на столике - на подмогу Джону, кстати. - Это все современное общество - да, именно оно. Оно нас с тобой покалечило.

Парень смотрит на меня. Его взгляд заставляет меня задрожать и покрыться мурашками. Но благодаря спиртному, внешне я остаюсь спокоен и неподвижен.

- Не веришь? Думаешь, я просто душегуб?

Он продолжает на меня смотреть. Я хотел бы прекратить это, но не знаю, как. Рядом со мной лежит мобильник, и я хотел бы набрать этой шлюхе - его матери, чтобы спросить - как совладать с ее сыном. Но у меня нет ее номера. Хотя, следовало его взять. Другое дело, что это не обязательно во всех случаях заказа - исполнение становится очевидным в момент, когда ребенок бесследно исчезает или же обнаруживается усопшим.

- Я увяз во всем этом, - встаю, едва не теряя почву из-под ног, и подхожу к камере, старательно вымеряя каждый шаг. - Пойдем, поговорим.

Паренек привстает, корча гримасы от боли со стороны сильно травмированного Джоном зада. Его взгляд наполняется жестокостью.

- Зря ты меня боишься, - развожу руками и швыряю еще один стакан - на этот раз в дверь. - Я не тот, кого ты видишь, - показываю двумя пальцами на свое лицо и наклоняюсь поближе к мальчику, едва не падая на него.

Он продолжает стоять и смотреть на меня, словно на изготовке бежать. Но я-то знаю, что бежать засранцу некуда. Вокруг только тишина, поля и леса. Я снова в бессилии всплескиваю руками и разворачиваюсь, направляясь к бутылке, чтобы влить еще немного виски в кровь.

- Садись, поговорим, - предлагаю на ходу. - Или можешь лечь. В конце концов...

Меня прерывает жуткая, невыносимая боль, прорывающаяся даже сквозь завесу опьянения. Боль в пояснице. Потом в спине. Потом в ноге. Во второй. Потом еще...

Я с трудом поворачиваю голову назад и в изумлении смотрю на обхватившего двумя руками рукоятку ножа паренька. С ножа стекает обильно нанесенная кровь. Моя кровь. Я так редко видел ее, в отличие от чужой, что не сразу признаю, что это может быть именно она.

- Я тебя породил, ты меня и убьешь, - выдавливаю из себя, тщетно пытаясь улыбнуться ощущая, как отказывают ноги.

Я встречаюсь с жестким полом уже спустя пару секунд. Как оказывается, паренек бил далеко не наобум. Я не могу ни встать, ни толком пошевелиться. Кое-как перевернувшись на левый бок, я вижу, как мальчик бросает нож и хватает мой телефон. Набрав какой-то номер, он проводит еще какие-то манипуляции и оставляет телефон с включенным экраном. После этого он ковыляет куда-то прочь, а я пытаюсь хотя бы немного приподняться. Но все тщетно.

Я не был уверен в том, как это кончится. Как и в том, стоило ли вообще связываться с Кларой. Грехи прошлого никогда не оставляют тебя, сколько ни ходи к батюшке Филиппу на исповедь. Я думаю, если б я сейчас позвонил Феликсу, он наверняка успел бы спасти меня. Но я истекаю кровью, а паренек вызвал кого-то сам. И это вряд ли полиция.

Несмотря на то, что мой слух рассредоточен, а перед глазами все плывет, я смутно догадываюсь, что теперь в списке последних вызовов у меня есть номер Клары.

Сцена 13

Мне все хуже. Я заново научился управлять руками и пытаюсь карабкаться, но ни руки, ни ноги не слушаются достаточно хорошо, а самое страшное - я начинаю выпадать из сознания. И тут приходит она.

Пинком в грудь остановив мою унылую попытку доползти до телефона, она подводит ко мне мальчика. Теперь передо мной оба их лица, и я пытаюсь сосредоточиться на том, что у них общего. Понять, что в чертах мальчика мое, а что Клары.

- Его зовут так же, как и тебя, - улыбается Клара.

Я не могу пошевелить губами и языком и просто мычу что-то, но даже если бы я мог нормально говорить, мне было бы нечего сказать. Я хотел бы заплакать, но это было бы верхом идиотизма. Говорят, даже почить можно с честью. Впрочем, я в этот бред не верю.

- Ты почти ни в чем не ошибся. Ты всегда был так хорош. Но, увы, не во всем.

Мне плевать. Уберите эту тварь от меня. Оставьте только паренька. Он так травмирован. Ему нужна помощь. Вызовите "скорую". Вызовите полицию. Помогите же ему!

Какого черта вы смотрите на все это?! Вы же можете помочь!

- Пора прощаться, милый, - звучит ее голос.

Бесцветный, бледный, бескровный. Я закрываю глаза. Но хочу снова их открыть.

Передо мной снова их лица.

По горлу мальчика скользит лезвие огромного ножа, и горячая детская кровь заливает мне глаза и все лицо. Ослепляет меня. Отделяет этот мир от меня. Кажется, я пытаюсь крикнуть, но крик умирает, не успев родиться, и наступает тишина.

"Как думаешь - каково умирать, когда руки по локоть в крови?"

1