Страница 5 из 15
Еще минута, и он подходил ко мне с поклоном утонченной вежливости, свойственной старому французскому аристократу.
Как я сообщила ему свою историю и как добралась до конца своего рассказа, теперь это мне кажется каким-то чудом. Сначала он слушал меня с видом благовоспитанной вежливости, но вскоре лицо его покрылось мертвенною бледностью; даже губы его побелели; рука его поднялась к глазам; он видимо дрожал от сильного волнения.
Когда я вынула книгу из-под плаща и положила ее пред ним, он отшатнулся с видимым ужасом, избегая прикосновения к ней; но, преодолевая свое волнение, он внимательно следил по картинам за моим рассказом, в котором так странно смешивалась история его прежней жизни.
По окончании, я подняла глаза на его лицо, на которое прежде не смела и взглянуть. Недолго тянулось его волнение. Крепко были сжаты его губы. Глубокие морщины были на его лбу и около глаз. Казалось, многие годы прошли над ним с тех пор, как я видела его в первую минуту с женою и детьми.
Два раза он пытался говорить, и два раза голос изменял ему. Да, он любил ее, эту Живую Смерть. Сильно и верно он любил ее, и ее память все еще жила в его душе.
Еще раз он попытался говорить, и на этот раз я могла расслышать его слова. Положив руку на «Черную книгу» и низко поклонившись, он сказал прекрасным английским языком, хотя с иностранным выговором:
— Благодарю вас, миледи, за выказанное вами благородное мужество и готовность оказать великодушную услугу. Простите, что я тороплюсь проститься с вами. Никто в мире не мог бы спокойно выслушать, что я сегодня услышал. Если вы позволите, то я напишу вам. Вам, по справедливости, принадлежит право узнать всю истину.
Я встала и поспешила избавить его от своего присутствия, глубоко тронутая страданием этого благородного старика, так мужественно боровшегося под бременем своих воспоминаний и печали.
— Ну, конечно, дорогая тетушка, вы приняли его предложение? Вы не отказались получить от него объяснение всех этих чудесных приключений? — спросила я, увидев, что тетя готовится уходить.
— Напротив, душа моя, я заверяла его в своей искренней благодарности за исполнение этого обещания, — возразила тетушка, — и его письмо последовало за мною в Англию, ровно чрез месяц после нашего свидания; но так как в рукописи обозначалась просьба «сохранить тайну доверенности», то мне и приходится на этом прервать мой рассказ и предоставить на твой произвол или умирать от любопытства, или присочинить финал по твоему усмотрению. Однако, я могу объяснить тебе еще то, что второй его брак состоялся по любви только с одной стороны: жена была влюблена в него. Он же женился на ней по глубокому великодушию, свойственному его характеру; он воображал, что, против своего ведома, он подал ей причину думать, что он питал к ней то чувство, которое мог иметь только к Живой Смерти. Ну, вот теперь я сказала тебе все, что могла сказать о Серой, Сером Страшилище, Умирающей Смерти.
И с этими словами тетушка отправилась к своим больным, Макси и Пакси, оставив меня в угрюмой темноте маленькой гостиной, где обыкновенно бывало столько света и веселья. Летний дождь проливался потоками и яростно стучал в окна. Признаюсь, мне нелегко было справиться с наплывом мыслей и опираться на здравый смысл.
Дмитрий Булгаковский
ПОРАЗИТЕЛЬНЫЕ СЛУЧАИ ЯВЛЕНИЯ УМЕРШИХ
Кто-то где-то сказал: «Можно гору сдвинуть с места, но факта нельзя уничтожить, он непоколебим». Пусть говорят скептики что хотят по поводу явлений умерших, пусть смеются над этими рассказами и считают их плодом больного воображения или следствием галлюцинаций — факт остается фактом — умершие являются живым.
Вера в загробный мир присуща всему человечеству, мысль о бессмертии души вечна, сообщения миров невидимого с видимым всегда были и, вероятно, никогда не прекратятся. Умершие сочувствуют живым, счастью их радуются, в горе соболезнуют, в затруднениях подают советы, в опасностях предупреждают, от худых дел предостерегают. Доказать, конечно, эти факты пока нет возможности, но вера в них более и более захватывает человечество, и может быть, скоро наступит время, когда многое из мира сверхчувственного будет объяснимо.
Предлагаемые случаи явления умерших взяты мною из разных периодических изданий, и некоторые из них до того реальны, что, кажется, нельзя сомневаться в их действительности.
Д. Булгаковский
I
Недавно в Париже произошел следующий случай. Однажды утром к священнику явилась дама и просила его отправиться вместе с нею в приготовленной карете для напутствования св. тайнами умирающего ее сына. Взяв запасные дары и все нужное для приобщения, священник, в сопровождении дамы, скоро прибыл в указанный дом. Но когда он поднимался в квартиру, дама незаметно скрылась. На звонок священника вышел молодой человек, офицер — цветущего здоровья.
— Что вам угодно, батюшка? — спросил он вошедшего пастыря.
— Меня пригласила сюда какая-то дама к умирающему ее сыну, чтобы исповедать и приобщить его, — ответил священник.
— Тут явное недоразумение, — возразил офицер, — я один живу в этой квартире и не посылал за вами, я вполне здоров.
Собеседники между тем вошли в гостиную. Висевший над диваном большой портрет пожилой женщины невольно обратил внимание священника, и он сказал:
— Да вот эта самая дама была у меня, она и указала мне на вашу квартиру.
— Помилуйте, — ответил хозяин, — это портрет моей матери, умершей 20 лет тому назад.
Пораженный таким обстоятельством офицер выразил желание исповедаться и приобщиться, и на другой день скончался от разрыва сердца.
II
Две роты 74 горного полка из отряда полковника Гюга стояли в Шоракуре. Однажды в полуденное время капитан В., старший из офицеров, сидел в своей палатке, подготовляя почту, отходившую в этот вечер в Англию. Одна из сторон палатки была раздвинута для света и воздуха, и вот молодой солдат из его роты, в больничной одежде и без фуражки, внезапно появился перед капитаном и, не отдав ему чести, сказал: «Покорнейше прошу вас, капитан, сделать распоряжение, чтобы недополученное мною жалованье было отослано моей матери, живущей в Р., будьте так добры, запишите ее адрес». Капитан В. машинально записал адрес и прибавил: «Хорошо, — будет сделано». Затем опять, не отдавая чести, солдат удалился. Тут только капитан вспомнил, что одежда солдата и все его поведение было странно, несогласно с дисциплиной, и приказал ординарцу тотчас же позвать к себе сержанта. «Как это дозволили такому-то явиться ко мне в таком непозволительном виде?» — сказал капитан, когда сержант вошел в палатку. Слова эти поразили сержанта как громом. «Разве вы забыли, капитан, — воскликнул он, — что такой-то умер вчера в госпитале и сегодня утром его похоронили? Точно ли вы уверены, что видели именно его?» «Совершенно уверен, — ответил капитан, и вот тому доказательство — записанный мною с его слов адрес его матери, по которому он просил меня передать недополученное им жалованье».
— Очень это странно, — продолжал сержант, — имущество его продано сегодня с аукциона, но я никак не мог найти в ротных списках, куда следует отослать полученные деньги. Быть может, найдется что-нибудь в общих полковых списках.
Списки эти были проверены, и записанный капитаном адрес оказался правильным.
III
В июне 1851 г. опасно заболел мой старый друг Джон Харфорд, бывший более пятидесяти лет методистским проповедником, рассказывает почтмейстер м-р Хэпперфильд.
Чувствуя себя плохо, он послал за мной и, когда я явился, сказал мне: «Я очень рад, что ты пришел, друг Хэпперфильд; теперь я могу умереть спокойно, потому что уверен, что ты будешь заботиться о моей жене до самой ее смерти. Обещай мне это; ведь я тебя так давно уж знаю!» Я ответил: «Будь спокоен, я сделаю, что могу». «Я верю тебе», — сказал мне Харфорд, и скоро после этого (20 июня) заснул навеки. Я занялся его делами, и в конце концов оказалось, что у его вдовы остался небольшой капитал, которого, однако, было недостаточно, чтобы ее обеспечить. Я нанял для нее небольшую дачу и, с помощью нескольких друзей, постарался устроить ее как можно удобнее. Немного спустя прибыл внук г-жи Харфорд, бывший школьным учителем в Глустершере, и предложил взять старушку к себе. На том, с ее согласия, и порешили. Прошло несколько времени. Переписки мы не вели. Я исполнил свой долг и на том успокоился. Раз ночью лежал я без сна в постели и думал.