Страница 14 из 22
Вступленіе на папскій престолъ Александра VI, приключившееся въ одинъ годъ со смертью Лоренцо Медичи, распространило паническій страхъ между Итальянцами, хорошо знавшими характеръ новаго первосвященника. Принимая эту вѣсть, Фердинандъ неаполитанскій прослезился и пророчески предсказалъ, что избраніе Александра VI нарушить покой не только Италіи, но всего христіанскаго міра[128]. Дѣйствительно, съ 1492 года начинается для Италіи рядъ бѣдствій, разрушившихъ ея такъ недавно и такъ пышно расцвѣтшее благосостояніе, и въ которыхъ Александръ VI принималъ зловѣщее участіе. Миръ, поддерживаемый до того времени стараніями Лоренцо Медичи, встрѣтилъ злѣйшаго врага себѣ въ Александрѣ VI. Новый папа, корыстолюбивый интриганъ, заботившійся только о земныхъ стяжаніяхъ и о возвышеніи своихъ непотовъ, которыхъ онъ не стыдясь, открыто, называлъ своими дѣтьми, завязалъ цѣлую сѣть интригъ, тяжело отозвавшихся на судьбахъ полуострова. Еще въ первый годъ своего первосвященства, Александръ VI разсорился съ неаполитанскимъ домомъ за то, что герцогъ калабрійскій Альфонсъ, по смерти Фердинанда (21 января 1491) вступившій на престолъ неаполитанскій, не согласился выдать свою дочь за одного изъ сыновей папы. Сверхъ того, Александръ VI боялся Альфонса, потому что тотъ имѣлъ на жалованьи Виргилія Орсино, сильнаго своей дружбой съ Петромъ Медичи и поддерживаемаго гвельфской партіей, и двухъ Колонна, Проспера и Фабриція, къ которымъ папа, какъ владѣтель Романьи, находился въ сузеренныхъ отношеніяхъ[129]. Среди такихъ условій Александръ VI легко сдался на увѣщанія Людовика Мора, убѣждавшаго его заключить съ нимъ лигу для взаимной обороны своихъ владѣній, косвеннымъ образомъ направленную противъ неаполитанскаго дома. Къ этой лигѣ, заключенной 21 апрѣля 1493 года[130], приступила также Венеція, находившаяся въ то время въ зенитѣ своего могущества. Но Александръ VI, будучи дальновиднѣе своихъ союзниковъ, старался, на сколько это было возможно, воздерживаться отъ участія въ предпріятіяхъ лиги; такъ напр. предвидя, къ какимъ опаснымъ результатамъ можетъ повести походъ Карла VIII, онъ отказался присоединить свой голосъ къ посольству Людовика Мора, звавшаго французскаго короля въ Италію[131]. Такимъ образомъ, отношенія папы къ Карлу VIII были довольно неопредѣленны, и оба они не довѣряли другъ другу и боялись одинъ другаго. Карлу VIII, имѣвшему въ виду завоеваніе Неаполя, было очень важно обезпечить себя со стороны римскаго первосвященника и обезопасить свой тылъ; Александръ VI, въ свою очередь, недовѣрчиво и подозрительно смотря на завоевательные планы Карла, и опасаясь, чтобы воинственный король не утвердилъ навсегда своего вліянія въ Италіи, не безъ боязни ожидалъ появленія его въ Римѣ. По мѣрѣ приближенія Французовъ къ вѣчному городу, этотъ страхъ все усиливался. Напрасно Карлъ VIII отправилъ къ папѣ посольство съ увѣреніемъ, что онъ ни-чего не желаетъ, кромѣ свободнаго пропуска французскихъ войскъ черезъ владѣнія первосвященника; Александръ VI, оставленный безъ друзей, безъ союзниковъ, окруженный непріязненными вассалами и негодующимъ духовенствомъ, мучимый угрызеніями совѣсти и страхомъ за свою участь, при вступленіи Карла VIII въ Римъ бѣжалъ изъ города и заперся въ крѣпости св. Ангела[132].
Карлъ VIII вступилъ въ Римъ 31 декабря 1494 г. верхомъ на конѣ, въ полномъ вооруженіи[133], всюду встрѣчали его съ великими почестями. Кардиналы, находившіеся въ Римѣ, спѣшили посѣтить его и заявить ему о своемъ уваженіи. Самъ же Карлъ VIII, упоенный быстрыми успѣхами, держалъ себя со всѣми гордо и пренебрегалъ правилами римскаго этикета, къ великому огорченію Бурхарда, церемоніймейстера папскаго двора, оставившаго любопытную хронику Александра VI[134]. Французскіе солдаты также очень дурно заявили себя въ Римѣ: дневникъ Бурхарда наполненъ разсказами о насиліяхъ и безчинствахъ, которыя совершались ими ежедневно въ вѣчномъ городѣ. Они силою врывались въ дома, выламывали двери и окна, выгоняли оттуда людей и скотъ, выбрасывали мебель, жгли дрова, пили и ѣли до пресыщенія, не платя денегъ[135]. Французскіе квартирмейстеры распоряжались въ Римѣ постоемъ, какъ въ завоеванномъ городѣ. «Однажды, разсказываетъ Бурхардъ, возвратившись къ себѣ послѣ обѣдни, я засталъ дома семерыхъ Французовъ которые, вопреки моему приказанію, но съ вѣдома и согласія Марка Себальда, начальника нашего квартала, вошли въ мой домъ съ восемью лошадьми и выгнали муловъ и ословъ, находившихся въ моихъ конюшняхъ, чтобъ поставить тамъ своихъ коней, которые стали ѣсть мое сѣно. Одинъ виконтъ завладѣлъ моей комнатой; другой офицеръ занялъ комнату Андрея Арбруина, медика, жившаго у меня уже нѣсколько лѣтъ; зала внизу, гдѣ помѣщались мои люди, и остальныя комнаты были заняты людьми этихъ Французскихъ дворянъ»[136]. Подобныя сцены ежедневно во происходили всемъ городѣ. Солдаты бродили по улицамъ, грабя дома и убивая жителей; какъ мало обращали они вниманія на папу и его приближенныхъ, видно изъ того, что въ числѣ разграбленныхъ домовъ находился домъ Розы Ваноццы, любовницы Александра VI, матери его пятерыхъ непотовъ[137]. Надо замѣтить, впрочемъ, что Карлъ VIII не оставался равнодушнымъ зрителемъ подобныхъ безпорядковъ: онъ приказалъ выставить на стѣнахъ города плакатъ, грозившій смертью всякому, кто силою ворвется въ чужой домъ, и учредилъ полицейскіе суды въ нѣсколькихъ кварталахъ[138].
Между тѣмъ папа, запершійся, какъ мы сказали, въ крѣпости св. Ангела, завязалъ переговоры съ Карломъ VIII. Послѣ ряда взаимныхъ уступокъ и интригъ со стороны Александра VI, договоръ былъ заключенъ на слѣдующихъ условіяхъ: Папа уступалъ Карлу, впредь до окончанія неаполитанской кампаніи, Чивита-Веккію, Террачину и Сполето[139], объявлялъ амнистію кардиналамъ и баронамъ церковной области, принявшимъ сторону Французовъ, и обязывался даровать Карлу VIII инвеституру королевства неаполитанскаго[140]. Къ этимъ тремъ условіямъ присоединялось еще четвертое, которому приписывали тогда великую важность, но которое осталось безъ всякихъ послѣдствій. Условіе это заключалось въ выдачѣ Карлу VIII Зизима (иначе назыв. Жемъ и Зизимъ), брата Баязета II, царствовавшаго въ Константинополѣ по смерти Магомета II. Судьба этого Зизима представляетъ печальный эпизодъ въ исторіи переходнаго времени. Бывъ, при жизни Магомета II, султаномъ Караманіи, онъ хотѣлъ и по смерти его удержать за собою эти владѣнія; но, разбитый братомъ Баязетомъ, онъ принужденъ былъ отказаться отъ своихъ плановъ и бѣжать на островъ Родосъ. Пьеръ д'Обюссонъ, гроссмейстеръ іоаннитскихъ рыцарей, понимая всю выгоду, какую могъ извлечь его орденъ изъ царственнаго гостя, задержалъ его плѣнникомъ. Нѣсколько лѣтъ томился Зизимъ въ темницахъ ордена, перевозимый изъ замка въ замокъ, изъ города въ городъ, и возбуждая всюду любопытство и участіе. Баязетъ II предлагалъ Карлу VIII, во владѣніяхъ котораго содержался въ послѣднее время Зизимъ, огромную сумму денегъ за выдачу злополучнаго плѣнника; но Карлъ отправилъ его въ Римъ, по настоятельной просьбѣ папы Иннокентія VIII[141]. Во время неаполитанскаго похода, когда Карлъ VIII торжественно вступалъ въ Римъ, Александръ VI, спасаясь въ замкѣ св. Ангела, захватилъ туда съ собою и Зизима; но Карлъ VIII, который смотрѣлъ на неаполитанскую кампанію только какъ на прологъ къ завоеванію Константинополя и Іерусалима, хорошо разсчиталъ, какую выгоду можетъ доставить ему обладаніе Зизимомъ въ этихъ предпріятіяхъ, и потому въ числѣ условій, предложенныхъ имъ папѣ, поставилъ на первомъ планѣ выдачу турецкаго принца. Злополучный Зизимъ не долго, впрочемъ, находился въ обладаніи Карла VIII: въ февралѣ 1495 года онъ умеръ жертвою отравы, въ которой голосъ современниковъ обвинялъ Александра VI[142].
128
Roscoe. Leon X. I. 141.
129
Cuicciardini I. 15. Roscoe, Leon X. I. 149,
130
Guicciardini I. 16.
131
Гвиччардини и многіе др. современные лѣтописцы, напротивъ, говорятъ положительно, что Александръ VI одобрялъ и возбуждалъ Карла VIII къ неаполитанскому походу; но Роско (Leon X, I. 167. note) подвергаетъ сомнѣнію достовѣрность этихъ свидѣтельствъ, и подкрѣпляетъ свое мнѣніе основаніями, заслуживающими полнаго вниманія.
132
Guicciadini I. 101 sqq.
133
Ibid I. 04.
134
Burchard, 270 sqq. Diarium Бурхарда, до сихъ поръ еще не изданный вполнѣ, представляетъ одинъ изъ важнѣйшихъ и любопытнѣйшихъ историческихъ памятниковъ конца XV и начала XVI вѣка Съ достовѣрностью сообщаемыхъ имъ свѣдѣній онъ соединяетъ дѣтскую наивность изложенія, которая рѣзко отличаетъ его отъ дипломатическихъ и полныхъ резонерства разсказовъ Гвиччардини и Макіавелли. Мы пользовались этимъ драгоцѣннымъ памятникомъ въ отрывкахъ, находящихся въ Archives curieuses de l'histoire de France и въ приложеніяхъ къ Гордону (Vie du pape Alexandre VI) и Роско (Leon X).
135
Burchard, 272.
136
Ibid, 272 sqq.
137
Ibid. 274.
138
Ibid. 272. Foncemagne, 551 sqq.
139
Сполето, вопреки договору, не былъ сданъ Французамъ.
140
Guicciardini I. 105.
141
Michaud, Histoire des Croisades, IV. 34–40.
142
Ibid. IV. 46. Говорили, что Баязетъ обѣщалъ папѣ большую сумму денегъ, если онъ избавить его отъ Зизима, опаснаго по своимъ притязаніямъ.