Страница 2 из 8
Наконец они вышли на широкий двор, со всех сторон окруженный узкими дверями, ведущими в тесные камеры. Под пристальными взглядами часовых на ярком утреннем солнце бродили мужчины и женщины, едва перебирая ногами. Часовые стояли на башнях, расположенных у стен двора и увенчанных флагами на высоких древках.
— Ну вот мы и во Внешнем Здании, — объявил Чжу, — здесь временно размещены гости Вышитой Гвардии. Некоторые из них признались в совершении мелких преступлений, наказанием за которые служит тюремное заключение, остальные ожидают окончательного приговора императора. Лишь немногие так ни в чем и не признались, и в Доме Подавления и Усмирения сочли, что они вряд ли когда-нибудь заговорят. Но приговор не может быть вынесен без признания вины. Поскольку следователи решили, что эти подозреваемые не столь опасны, чтобы помещать их во Внутреннее Здание, их вернули обратно, и теперь они ждут здесь.
— Ждут чего? — спросил Сяо, оглядывая мелькавшие перед ним безжизненные лица.
— Одни ждут императорского помилования, другие — появления новых улик, а остальные — просто ждут. Думаю, смерти.
Агент Чжу указал на древнего старика, сидевшего, скрестив ноги, посередине двора; он сосредоточенно следил за движением теней, которые отбрасывали на землю две башни.
— Вот человек, которого вы ищете, — сказал агент Чжу. — Это Лин Сюань.
Сяо Вэнь сидел напротив старика в комнате для допросов. Агент Чжу ждал за тяжелой деревянной дверью, окованной железом; едва ли из-за нее доносится хоть один звук, подумал Сяо, разве что самый отчаянный вопль.
Перед Сяо лежала связка бумаг; старик сидел сгорбившись, сложив руки на коленях, и на его сморщенном лице с отвисшей челюстью блуждала улыбка слабоумного.
— Лин Сюань? — повторил Сяо.
Старик смотрел на разделявший их простой деревянный стол, отполированный ладонями нескольких поколений. Сяо невольно задумался о том, какие беседы происходили за этим столом за долгие годы существования Вышитой Гвардии, созданной еще при императоре Юнлэ,[4] во времена Светлой Династии.
Но старик по-прежнему не отвечал.
— Это ваше имя?
Старик испустил тяжелый вздох через нос, несколько раз моргнул и выпрямился, не отрывая взгляда от столешницы. Затем он заговорил; голос у него был тихий, но в нем чувствовалась мощь, подобная отдаленным раскатам грома.
— Извивы и переплетения на досках этого стола напоминают о небесах и облаках, вышитых золотыми нитями на одеянии, которое я носил, будучи на службе у императора Шуньчжи.[5] Как странно — я снова встречаю их здесь после стольких лет. Возможно, они хотят напомнить мне о прошлом, о тех днях, когда жизнь моя была более благополучна.
Старик говорил медленно, но не делал пауз между словами и произнес всю речь на одном дыхании.
Сяо взглянул на стол, однако не увидел ничего, кроме бессмысленных линий и сучков. Неужели узник лишился рассудка и долгие поиски оказались напрасными?
— Должен вам напомнить, — произнес Сяо спокойным, но внушительным тоном, — что я пришел сюда по повелению военного министра, который выражает волю самого Трона Дракона.[6] Итак, еще раз спрашиваю вас, ваше имя…
— Да, — ответил старик, не поднимая глаз. — Мое имя Лин Сюань.
Сяо отрывисто кивнул:
— Хорошо. Вы — тот самый Лин Сюань, чье имя упоминается здесь?
Сяо положил на стол лист бумаги — недавно сделанную им копию фрагмента инвентарной описи государственного архива императора Чжу Юцзяня,[7] последнего правителя Светлой Династии, который царствовал перед тем, как с севера хлынули маньчжуры и основали Чистую Династию.
В описи был подчеркнут один пункт: «Повествование о путешествии на восток, в земли, лежащие за океаном, с особо подробным описанием Мексики, автор Лин Сюань, цзюжэнь[8]».
Лин долго смотрел на бумагу, словно решая в голове сложное математическое уравнение. Затем заговорил, и снова в голосе его звучали раскаты грома.
— Столько времени прошло. — И опять погрузился в молчание. После продолжительной паузы старик медленно кивнул, поднял голову и встретился взглядом с Сяо. — Да, — произнес Лин. — Это я.
— Отлично! — нетерпеливо воскликнул Сяо. — С сожалением должен вам сообщить, что от вашего отчета осталось лишь название; вместе с другими книгами он был утерян во время смены династий. Я пришел сюда с целью расспросить вас о…
— Столько времени прошло, но я помню все, словно это случилось вчера.
Сяо молчал, ожидая продолжения. Но Лин больше ничего не сказал, и молодой чиновник, кивнув, заметил:
— Это хорошо, потому что…
— Когда мы молоды, — заговорил старик, и гром, казалось, загремел ближе, — время едва тянется. Я помню, как в дни моей юности лето продолжалось долгие десятилетия. Но вот мы становимся старше, месяцы и годы летят мимо, подобно стрекозам, один за другим, целыми дюжинами. Тем не менее по календарю день остается днем, не так ли? Как вы думаете, почему время по-разному течет для нас в разных обстоятельствах?
Сяо нетерпеливо зашуршал лежавшими перед ним бумагами.
— Не знаю. Итак, я говорил…
— У меня зародилось подозрение, что время каким-то образом — как именно, я не совсем понимаю — подвластно наблюдателю. День означает для меня совсем не то, что он означает для вас. Каким странным показался бы мне мой день, если бы я смог взглянуть на него вашими глазами.
— Лин Сюань, я настаиваю на том, чтобы вы выслушивали мои вопросы и отвечали на них.
— Завтра мы увидим, как будет выглядеть наш день, верно? — Лин Сюань медленно поднялся на ноги, подошел к двери и постучал по металлическим пластинам костяшками скрюченных пальцев. — Возможно, тогда у нас появится новая точка зрения на субъективность времени.
Сяо, вскочив на ноги, повысил голос:
— Лин Сюань, я настаиваю, чтобы вы вернулись на свое место и отвечали на вопросы!
Агент Чжу, услышав стук, открыл дверь.
Лин, оглянувшись на Сяо, благостно улыбнулся:
— А если я буду настаивать на том, чтобы солнце прекратило свое движение по небу и застыло на месте, вы думаете, оно меня послушает?
С этими словами Лин Сюань развернулся и вышел из комнаты, слегка кивнув на ходу агенту Чжу. Сяо, покраснев от гнева, ринулся к двери:
— Агент Чжу, заставьте его повиноваться! Чжу посмотрел вслед уходящему заключенному.
— Этот старик выжил, проведя больше года в Доме Подавления и Усмирения, — ответил он, — но так и не признался ни в чем. Вы думаете, я смогу заставить его говорить?
Чжу направился во двор, и Сяо последовал за ним, прижав к бокам дрожащие, стиснутые в кулаки руки.
Лин вышел на солнце, уселся, ловко скрестив ноги, и еще раз взглянул на Сяо.
— Завтра, не забудьте, — окликнул он молодого чиновника. — Возможно, именно в этот день мы найдем ответы.
Войдя в здание военного министерства, расположенное на другой стороне площади, Сяо Вэнь устроился в своем крошечном кабинете и оглядел лежавшие перед ним кипы бумаг, плод многих месяцев работы — сотни заметок, карт, чертежей.
— Сяо? — раздался позади требовательный голос, и молодой человек вздрогнул.
Сердце его сильно забилось от волнения, и, обернувшись, он увидел в дверях внушительную фигуру заместителя военного министра.
— Заместитель министра У, — едва слышно выговорил Сяо, вскакивая и отвешивая поклон.
У жестом приказал ему сесть; его широкое лицо выражало раздражение.
— Могу ли я надеяться на то, что вы когда-нибудь закончите копание в архивах и наконец подготовите для министра доклад о Мексике?
Сяо побледнел и покачал головой:
— Прошу меня простить, почтенный господин заместитель министра, но, хотя моя работа близка к завершению, мне необходимо справиться еще с одним, последним источником. Затем доклад будет готов.
4
Юнлэ (1402–1424) — император из династии Мин, или Светлой Династии, правившей Китаем с 1368 по 1644 г.
5
Шуньчжи (1644–1661) — третий император династии Цин, или Чистой Династии (1616–1911), первоначально основанной на территории Маньчжурии; менее чем через тридцать лет, в 1644 г., под властью ее оказался весь Китай и часть Средней Азии.
6
Трон Дракона — обозначение трона китайских императоров, в переносном смысле — глава империи.
7
Чжу Юцзянъ (1611–1644) — шестнадцатый и последний император династии Мин.
8
Цзюжэнь — звание, даваемое чиновнику, который выдержал государственные экзамены второй ступени.