Хорошая плохая девчонка

— Ты использовала меня, когда я тебе был нужен, а теперь ты выбрасываешь меня вон!

Профессор Пенденнинг часто кричал нечто подобное Дэниель, когда ему удавалось выследить ее в супермаркете «У Ральфа» в Малибу, или в видеосалоне, или даже иногда на заправочных станциях. В то время профессор Пенденнинг находился во временном отпуске с сохранением за ним места в Государственном консалтинговом исправительном учреждении в Чино. Согласно официальной версии, его отпуск был вызван причинами медицинского характера, однако я думаю, что начальник просто устал от его вспышек раздражения и отослал его домой.

— За кого ты меня принимаешь? Ты думаешь, я кусок туалетной бумаги, которым можно вытереть задницу и выбросить в корзину? Я не туалетная бумага, Дэни! Я взрослый мужчина, который любит тебя. Ты понимаешь, что я тебе предлагаю? Я предлагаю тебе серьезные отношения, основанные на честности и прочных ценностях. Это то, чего у тебя никогда прежде не было, Дэни! Подумай, честность и прочные ценности!

Эти сцены крайне смущали нашу бедную Дэни, ведь она была дружна с работниками супермаркета «У Ральфа» и к тому же тут и там часто натыкалась на знакомых с различных голливудских вечеринок, которые она посещала. И вот вам, пожалуйста, она приходит за готовыми обедами в супермаркет «У Ральфа», а тут откуда ни возьмись появляется этот мужчина средних лет и давай кричать на весь магазин о том, как он ее любит. К тому же он даже больше не выглядел привлекательным, как раньше, от стрессов волосы у него поседели и торчали пучками, а на лбу и губах появилась экзема.

Но хуже всего было то, что этот так называемый образованный мужчина выкрикивал ей в спину такие ужасные фразы, к примеру насчет использованной туалетной бумаги и так далее, в самом центре супермаркета «У Ральфа», как только Дэни отворачивалась от него.

— Пожалуйста, профессор Пенденнинг, — изо всех сил пыталась утихомирить его Дэни, — подумайте о своей жене, детях и карьере, возможно, ваша контора в Чино примет вас обратно после вашего вынужденного отпуска. Вам нужно научиться контролировать свой гнев, так как из-за этого у вас появляются трудности в общении с людьми. Особенно это касается тех людей, к которым вы испытываете сильные чувства. Или тех, которые вот-вот потеряют терпение из-за вашего возмутительного поведения.

Иногда профессор Пенденнинг шел рядом с Дэни, как будто они были мужем и женой, которые вместе совершают покупки. Он часто вынимал некоторые продукты из ее тележки и ставил их обратно на полки, а вместо них клал выбранную им еду. Возможно, это и было последней каплей, переполнившей чашу терпения Дэниель.

— Тебе следует есть больше свежих овощей и фруктов, — громко и самоуверенно провозглашал профессор Пенденнинг. Или: — Этот сахар вреден для здоровья.

Такое ощущение, что это я преследовала девушку вполовину младше себя в супермаркете «У Ральфа»!

Черт возьми. Ну и наглость.

Глава четвертая

После двух или трех подобных случаев работники супермаркета «У Ральфа» даже придумали забавные клички для Дэниель, например Маленькая-леди-из-супермаркета-с-прекрасным-хуком-справа или Красотка-с-дуршлагом, из-за того раза, когда она ударила профессора Пенденнинга вышеуказанным инструментом и его пришлось госпитализировать.

Дэни кое-что смешило в профессоре Пенденнинге. Он без конца повторял, что был сбит с толку ее «неоднозначными сигналами», хотя не знаю, насколько неоднозначным можно считать такой сигнал, как удар дуршлагом по голове. Или если вспомнить еще один случай, когда она бросила ему молотый перец в лицо около кондитерской стойки.

И хотя Дэниель была многим обязана профессору Пенденнингу (надо отдать ему должное, он все-таки помог ей в пересмотре дела по тому лживому обвинению), однако она начинала ненавидеть его все больше и больше. Более того, она стала очень низко ценить его жизнь. А это очень плохой знак, когда ты начинаешь навешивать ценники на человеческую жизнь.

Кстати, ценник, который повесила Дэниель на профессора Пенденнинга, гласил: «Пять центов».

Сегодня у меня жутко разболелась спина, я весь день пролежала на нарах и не могла даже подняться, чтобы поесть и попить.

Когда ты пишешь роман (что почти то же, что писать дневник), то самое ужасное заключается в том, что ты словно попадаешь в ловушку для рассказчика: то есть ты знаешь, что грядет новый день, и новый час, и новая минута. Постепенно все эти бесконечные дни заживо сжирают тебя, и ты чувствуешь себя словно в тюрьме. Ты просыпаешься и знаешь, что произойдет завтра и послезавтра, и ты ничего не можешь с этим поделать, пока — бах! — не наступит конец.

Я терпеть не могу эту пошаговую философию жизни, которую пропагандирует профессор Реджинальд. Я считаю, что многие шаги можно просто пропустить.

Особенно те, что доставляют тебе большое горе или большую радость.

Вспомни дьявола, он и появится. Сегодня ко мне опять пришел профессор Реджинальд и сел на свой складной стульчик около моей камеры.

— Спасибо за роман, Ла. Мне он очень понравился. Твой роман, он, знаешь… Очень интересный.

Я не хотела, чтобы он видел меня. Поэтому легла, накрылась подушкой и притворилась, что не слушаю его.

«Очень интересный».

— Пока я читал, все время думал о тебе, Ла. Твое лицо было перед моими глазами. Мне не терпится узнать, что будет дальше, Ла. Чем все это закончится?

Сама не знаю, зачем веду этот глупый дневник и записываю туда всякие глупые вещи, как советуют мне всякие глупые люди вроде профессора Реджинальда. Глупые, глупые люди.

— У меня накопилось много вопросов, Ла. Вопросов о твоей жизни, и о профессоре Пенденнинге, и о твоем доме в Малибу. Тебе интересно узнать про мои вопросы? Ты киваешь? Хорошо, я буду считать, что да.

Меня все время удивляло: как это люди пишут книги, а потом выслушивают мнения других о своих произведениях. Такое ощущение, что эти другие не имеют понятия о самых простых вещах. Это же художественная литература, понимаете? Сила моего воображения, и точка.

— Меня очень занимает вопрос о том, что случилось с доктором Пенденнингом. В романе ты намекаешь, что избила его до смерти кочергой, однако в это трудно поверить. К тому же в полиции нет данных по этому поводу. Вдобавок тебе никогда не предъявляли обвинения в его убийстве, хотя он и пропал без вести примерно в то же самое время. Ты можешь рассказать мне, что на самом деле произошло, Ла? Он был твоим консультирующим психологом и совершенно очевидно, что он перешел грань профессиональных отношений. Но что на самом деле случилось с профессором Пенденнингом?

«Убирайтесь к черту, профессор Реджинальд. Уходите, уходите, уходите, уходите».

Он пододвинулся ближе к решетке. Решетка пододвинулась ближе ко мне.

— Что произойдет в пятой главе, Ла? Пожалуйста, закончи эту сюжетную линию про это единственное преступление, в котором ты косвенно созналась, про кочергу и профессора Пенденнинга. Он вломился к тебе в дом? Он преследовал тебя до самого дома из супермаркета «У Ральфа»? Или ты застукала его ночью, когда он копался в ящике с твоим нижним бельем? Или он вошел к тебе в комнату через сквозной стенной шкаф? Расскажи нам, что произошло, Ла! Подойди поближе к решетке, вот так, еще ближе. Дотронься до моей руки, не бойся. Ты очень красивая девушка, Ла. Тебе кто-нибудь говорил об этом? Да, я знаю, многие тебе об этом говорили, но говорили ли они об этом так, как сказал это я? С абсолютной искренностью и убежденностью.

Некоторым из них ничем нельзя помочь. Ты пытаешься, пытаешься, но у тебя ничего не выходит.

Я держала его руку через решетку. Это была не такая уж большая уступка.