Абсолютное оружие

– Queremos la paz! No queremos mas muertes! No iremos al templo! – кричал Альварес. – Que disparan – no nuestros amigos!(*)

[(*) Мы хотим мира! Мы не хотим больше смертей! Мы не пойдем в храм! Те, которые стреляют – не наши друзья!]

С тем же успехом он мог бы обращаться к стволам деревьев, за которыми прятались стражи.

– Ладно, док, – мрачно согласился Брэддок. – Вы ведь знаете испанский? (Джонс, основная работа которого проходила в испаноязычных странах, кивнул.) Теперь давайте то же самое по-майянски. И, прошу вас, без самодеятельности.

Археолог повторил слова Альвареса на юкатеке, прибавив, что им нужно освободить друга, который в плену у "тех, которые стреляют", и тогда они уйдут. Снова никакой реакции в ответ.

– Скажите им, что, если они поняли, то пусть отойдут, – нетерпеливо велел полковник. – Пусть отойдут и не подходят к нам ближе, чем на полкилометра. Иначе нам придется снова убивать их воинов.

Джонс перевел. Прошло около минуты, и в лесу возникло какое-то движение. Стражи отходили. Часть из них делала это демонстративно, специально выходя на открытое пространство между деревьями. Впрочем, короткие тропические сумерки уже отгорали, и даже эти смуглые фигуры были едва различимы в темноте – для тех, разумеется, кто смотрел на них невооруженным глазом.

Приборы же, которыми был оснащен отряд, отчетливо показывали, что это отступление продлилось недолго. Стражи отступили лишь на несколько десятков метров – и вновь затаились, выбрав себе укрытия.

Брэддок не сомневался, что так и будет. И все же для проформы уточнил:

– Вы не ошиблись с переводом мер длины, док?

Джонс на миг испытал искушение соврать, но тут же понял, что на кону успех и безопасность всей экспедиции, и отрицательно покачал головой.

– Они считают, что на таком расстоянии мы их не видим, – констатировал полковник. – Пройдет еще немного времени, и они начнут осторожно подползать обратно. Они не намерены нас выпускать.

– Дураки, – гневно процедил Джонс. – Чертовы кровожадные идиоты.

– По-своему они логичны, – возразил Брэддок. – Теперь им точно известно, что мы знаем про храм. И стало быть, даже если мы теперь уйдем – потом можем вернуться с подкреплением. Но и если б мы не сказали про храм, они бы все равно нам не поверили. Если бы мне было поручено хранить секрет абсолютного оружия, я бы тоже не верил на слово. Ну что ж. С такого расстояния они не могут кидать копья и дротики, так что пойдем пока разберемся с "красными партизанами". Пока их там всех не перерезали вместе с доктором Квинсли. Если эти стражи поверили, что мы – враги бандитов, то не станут мешать нам свести с ними счеты – дабы потом прикончить победителей, разумеется. Ну, такого удовольствия мы им не доставим…

Полковник предположил верно: аборигены, прежде пытавшиеся отсечь спецназовцев от бандитов, теперь отошли. Отряд Брэддока осторожно продвигался вперед, помня, что уж теперь-то "красные партизаны" настороже и будут палить по каждой тени. Стрельба, впрочем, практически затихла, лишь изредка щелкал выстрел-другой – и это заставило полковника все-таки отдать команду двигаться быстрее, из опасения, что они могут не успеть спасти Квинсли. Но стражи, должно быть, действительно решили дать одним своим врагам устранить других и ради этого прекратить собственные атаки. Однако, когда до предполагаемой позиции банды оставалось не больше сотни метров, и солдаты, двигавшиеся в первой линии, уже высматривали свои будущие цели, готовясь вот-вот увидеть их в просветах между деревьями – пальба вдруг возобновилась с новой силой, причем дальше, чем рассчитывали спецназовцы. И продолжала удаляться.

– Они пошли на прорыв, – понял Брэддок. – За ними!

Действительно, главарь бандитов, должно быть, сообразил, что, если его люди будут просто отстреливаться, лежа в окружении врагов, которых заметно больше и которые никуда особо не торопятся и не намерены отступать – то все это кончится самым неблагоприятным для партизан образом. Либо иссякнут патроны, либо, даже если аборигены больше не будут атаковать, подставляя себя под пули – вода и пища. В то время как у аборигенов где-то в этом лесу, очевидно, есть селение, откуда женщины и дети могут приносить провизию своим… а вполне возможно, что оттуда может подойти и мужское подкрепление. И все же главарь не пытался пробиться назад, на восток, где шансов, что ему и его людям дадут уйти, было все-таки больше. Он по-прежнему рвался на запад, к святилищу. Должно быть, Квинсли расписал храмовые сокровища уж в очень привлекательных красках – о чем, вероятно, сам теперь жалел, но останавливать разъяренного потерями главаря было поздно. Хотя умный человек должен был понимать, что избранная тактика самоубийственна: допустим, они пробьются к храму, допустим даже, займут его и забаррикадируются так, что станут совершенно неуязвимы для местных с их копьями и луками – и что дальше? Сидеть там и питаться золотом? Ведь ясно же, что пробиться обратно после всех потерь штурма, включая и истраченные боеприпасы, да еще с грузом сокровищ, будет не в пример труднее, чем повернуть назад сейчас…

И тем не менее – партизаны ломились вперед с неистовством, достойным древних берсерков, и даже без всяких псилоцибиновых грибов. Впрочем, как знать, не баловались ли бандиты тем самым зельем, за счет которого существовала вся их "армия"… Спецназовцам пришлось перейти на бег, и тут же О'Лири едва не споткнулся о первый труп бандита. Мимолетного взгляда хватило, чтобы убедиться, что это именно один из партизан, а не Квинсли. Полурасстегнутая грязная куртка и еще более грязная футболка под ней выглядели целыми, лишь на левой штанине джинсов выше колена запеклась кровь – совсем не так много, чтобы можно было заподозрить фатальную кровопотерю. Как видно, предположение Джонса оправдывалось – стрелы храмовой стражи были отравлены; на эту же мысль наводило и застывшее в судорожной гримасе лицо мертвеца. Бандит, раненый в ногу, выдернул стрелу, но было уже поздно… Стрелы в траве видно не было, зато на виду валялось оружие покойника – как и ожидал Брэддок, это был "Калашников" с укороченным прикладом. Магазин отсутствовал – видимо, там еще оставались патроны, и его забрал кто-то из товарищей убитого.

Дальше остывали в траве еще около десятка мертвецов; большинство погибло от стрел, голова одного была пробита дротиком, вошедшим точно в левую глазницу. Очевидно, это было место, где бандиты держали оборону, прежде чем пойти на прорыв. Здесь же в беспорядке валялись брошенные вещи – несколько распотрошенных рюкзаков и даже одна палатка, застывшая на траве бесформенным комом. Не было ли среди всего этого предметов, найденных археологической экспедицией? На беглый взгляд – нет, а на тщательные поиски у спецназовцев не было времени. Они лишь отметили, что между деревьями на некотором отдалении можно разглядеть еще трупы – эти, очевидно, принадлежали аборигенам, которые, однако, со своими луками и копьями каменного века понесли минимум вдвое меньшие потери, чем оснащенные автоматическим оружием партизаны. Без наноброни, даже без классических бронежилетов, последние действительно не имели шансов в обороне и могли рассчитывать только на стремительный берсеркерский бросок.

Впереди отрывисто грохнуло. Затем еще.

– Гранаты, – констатировал на бегу Глебски. – Серьезный разговор пошел.

Снова спецназовцы пробегали мимо тел в траве. Партизаны теряли бойцов одного за другим, но и храмовой страже, лишившейся возможности спокойно стрелять из укрытий по неподвижным мишеням, приходилось непросто. Здесь преимущество стрельбы очередями и наступательных гранат все же сказывалось, и теперь больше потерь несли уже аборигены. Один из бандитов еще корчился в траве, пытаясь выдернуть из груди стрелу; Альварес на миг склонился над ним: "Donde el cientifico? Yanqui? Di!" (*) Однако умирающий был уже не в состоянии давать показания. Меж тем бандитов оставалось уже, видимо, лишь около дюжины. А детекторы показывали, что аборигены, якобы ушедшие по предложению Джонса, продолжают бежать по обе стороны от спецназовцев – пока не пытаясь приблизиться, но то был, очевидно, лишь вопрос времени.