Нам нужна… революция

А после войны дверь их дома никогда не запиралась, потому как в округе все знали — никто, кроме Анны Яковлевны, не излечит от ушибов, вывихов или переломов и даже от родовых повреждений. Была у нее такая сила в руках, но о чем она не любила распространяться. Правда, всегда спрашивала страдальца, крещеный он или нет. Некрещеных лечить даже не бралась, говорила, что просто не сможет помочь все равно. Некоторые после этого шли в церковь и крестились, а потом приходили снова. Денег мама не брала ни с кого, хотя в ту пору жили бедно, как и все, — и полы в хате глиняные, и лучина в сумерках…

Из статьи «О будущем России» (газета «Спасение», февраль 1997 г.):

«Люди — по мнению древнегреческого философа Сократа — слишком мало ценят сокровище, которым владеют. Они не знают своей души и лишь поэтому оказались беспомощными в мире вещей. Отсюда — и «ужас Рока» и безнадежность». Поэтому, чтобы нам не ошибиться в своих действиях по возрождению России, нужно прежде всего познать ее душу.

Россия является уникальной цивилизацией на Планете, с особым духовным складом русского народа. Он покоится на религиозных началах Православия. Ему присущи такие черты как доброта, сострадание, отзывчивость, желание помочь ближнему, соборное единение и солидарная ответственность. Такие черты русского характера как уживчивость, добронравие и терпимость позволили объединить в нашем государстве множество этносов, проживающих на Евразийском континенте, при сохранении равноправия, многовековой культуры и вероисповедания каждого из них.

Ни одна страна в мире не имеет такого жизненного пространства, такого разнообразия природных ресурсов, богатства национальных культур и устойчивости генофонда, такой истории, как Россия. Историческими корнями нашего народа являются: соборность, высокий дух, патриотизм, готовность к самопожертвованию. Материальная сторона являлась как бы производной от духовности и уходила на второй план. Это полностью соответствует принципам ноосферного развития».

Выбравшись из метро и вдохнув полной грудью морозный воздух, Николай Никифорович сразу освободился от гнетущей духоты метро, почувствовал себя лучше. Хотя метро тут было вовсе ни при чем. Им овладело непонятное ощущение — словно он лыжник на дистанции, но никак не может дойти до финиша. И сил уж нет, и дыхание сбито, а впереди лишь синь убегающего горизонта…

С таким настроением Николай Никифорович и открыл дверь квартиры. Вошел в прихожую, разделся и тут увидел неслышно появившуюся из кухни жену.

— Ужинать будешь?

— Нет, попозже, мне тут кое-что записать надо, — рассеянно проговорил Лукьянчиков и заспешил к себе в комнату.

Здесь он тяжело опустился на стул и задумался. А ведь он лукавит сам с собой, и ему прекрасно известно, что за усталость навалилась на него. И наплыв воспоминаний — это был не просто прорыв в вожделенную молодость, когда характер, сознание своей правоты, уверенность в важности того, что он делает, самой цели, которую он старался достичь, и рождали тот воинствующий дух в нем, который определял его успехи в жизни.

Нет, сейчас Николай Никифорович исходил совершенно из другого, которое до конца пока еще так и не открылось ему. Он как бы сравнивал самого себя в том далеком и трудном, но по-своему счастливом прошлом, словно бы для того, чтобы понять самого себя в настоящем. И те очень важные перемены, которые происходили в нем и временами так остро ощущались. А вот что толкнуло его на это, Лукьянчиков пока еще определить не сумел. Может, поэтому мысли и прыгали, бросая его то в прошлое, то в будущее, то заставляли рыться в настоящем. Но это не было смятением чувств, скорее происходил необходимый ему поиск причин, дабы верно понять и оценить следствие происходящего, а значит, сделать и правильные выводы. Это был тот самый анализ своего духовного внутреннего содержимого, своего большого «Я», которое он терзал еще со школьной скамьи в соответствии с целями и задачами, стоявшими перед ним.

Правда, сейчас происходил анализ совершенно иного уровня, и это Николай Никифорович тоже отметил. Да, последнее время он действительно испытывал непонятную сердечную маяту, душевную печаль удрученного человека, который надеялся увидеть плоды своего труда, воплощение своих идей, замыслов, проектов. Но оказалось, что те, на кого он возлагал эти надежды, не понимали его или не хотели понять. И не по злобе своей или по причине дурного характера, а в силу заблуждений. Человек очень трудно и неохотно расстается со своими иллюзиями. Особенно, если с ними предвидится потеря и части его материальных благ. Нет, то, что творилось с Лукьянчиковым, не было следствием ни его пожилого возраста, ни физической или моральной усталости. То был полностью еще не осознанный им самим качественный переход на высшую ступень сознания, выражавшийся уже иной реакцией на происходящие с ним и вокруг события — человека-мыслителя, философа, сумевшего подняться над эгоистическими желаниями и проблемами, а затем и вместить в себя и оценить понимание, суть происходящих на Земле процессов и осознать себя частью планетарной жизни — не отделимой от нее и зависимой от ее общего состояния. И чем глубже это новое осознание в него проникало, тем спокойнее становился он сам, тише звучал его голос в выступлениях даже с высоких трибун. Он будто доказывал всем древнюю русскую истину: «Не в силе Бог, а в Правде». Ему казалось, что сама жизнь готовила его стать именно экологом, давала проявить себя во всех качествах. Наверное, потому, что судьба преданного своему делу защитника природы трудна и неблагодарна. Испытал все это на себе и Николай Никифорович Лукьянчиков.

В марте 1994 года должны были состояться первые парламентские слушания по концепции перехода Российской Федерации на модель устойчивого развития. Единственным докладчиком был академик Лукьянчиков, в то время директор института «Экобезопасность». Произошло это, можно сказать, случайно. С председателем Комитета Госдумы академиком Михаилом Яковлевичем Лемешевым он был знаком давно — связывали профессиональные и служебные интересы. Тем более, что человек это был принципиальный и бескомпромиссный, особенно, если вопрос касался охраны природы. Эксперт ООН, доктор экономических наук, профессор, очень авторитетный человек, известный своими публикациями. Николаю Никифоровичу запомнилось совещание в Челябинске, которое он проводил в 1989 году под эгидой тогда еще Госкоприроды. В виде эксперимента в некоторых областях внедрялась система платежей за загрязнение окружающей среды, чтобы проследить, как они впишутся в действующий механизм регулирования. На совещании присутствовали ведущие специалисты отраслей промышленности, которым Лемешев, Лукьянчиков, Потравный и другие попытались объяснить, что экологические платежи, сборы и налоги — это необходимый инструмент, который позволит экономически компенсировать последствия негативных воздействий на окружающую среду от производств. Выступавшие затем представители министерств — металлургии, тяжелого машиностроения, энергетики — в выражениях не стеснялись. Мол, кто вы такие и что здесь делаете, что за бред несете? Хотите страну оставить без металла? Без энергии?..

По выражению Николая Никифоровича, они тогда в драке шли «стенка на стенку». Правда, Лукьянчиков как-то сдержал себя и на выпады министерских чиновников отвечать не стал. А вот Лемешев не стерпел. Тем более, что его завалили записками из зала, содержание которых сводилось к одному: вы тут заставляете нас принять решение, сами потом уедете, а нам как быть — правительство нас с грязью смешает? Ответом прозвучали гневные слова Лемешева с трибуны:

— Значит, председателя правительства Рыжкова надо отправить в отставку.

Противодействия чиновников оказалось сильным, препятствия чинились со всех сторон. Хотя их понять, вероятно, тоже можно было. Экономика страны в тот период находилась в стадии трансформации и была настолько слаба, что введение еще одного платежа могло сказаться на прибыли предприятий довольно серьезно. И если бы на том совещании было принято решение о компенсации ущерба в полной мере, то получилось бы как в Костромской области, где плата за загрязнение окружающей среды превысила в 140 раз балансовую прибыль. Но для того и проводился эксперимент, чтобы найти компромиссное решение. И его нашли — предприятия должны были платить экологический налог в размере 7 % от балансовой прибыли. Первый практический шаг в охране природы на тот период был сделан. И немалую заслугу в этом надо отнести на долю академика Лемешева.