Время Шамбалы

Воспользовавшись случаем, Ш. Тепкин обратился к В. Д. Королеву с просьбой продлить ему мандат заместителя представителя Тибета в СССР. В. Д. Королев принял документ и сказал, что сообщит о его просьбе Л. М. Карахану. После чего Ш. Тепкин вместе с А. Доржиевым отправились в Калмыкию. Но уже вскоре духовный глава калмыцкого народа вынужден был вернуться в Москву.

«Явившись в НКИД к Королеву, я объяснил ему, что прибыл за своим документом, т. к. в КАО (Калмыцкой автономной области — А. А.) отмечаются аресты некоторых лиц из духовенства, в связи с чем опасаюсь, как бы не получилось какого-либо недоразумения в отношении меня. Он сказал, что доложит Карахану и в конце дня даст мне ответ. После он передал, что Карахан ответил, что нет надобности в выдаче этого документа. Я был подавлен этим обстоятельством, т. к. почувствовал, что меня ожидает арест», — заявил Ш. Тепкин следователю во время допроса[527].

Предчувствия не обманули Ш. Тепкина — его арестовали по возвращении в Калмыкию 18 июня 1931 г. 2 декабря того же года в судебном заседании коллегии ОГПУ Ш. Тепкина приговорили к высшей мере наказания, которую затем заменили десятью годами концлагеря[528]. А в 1932 г. при переходе советско-монгольской границы была задержана еще одна тайная делегация А. Доржиева к Далай-ламе, состоявшая из 6 человек — троих бурят (ламы Эгитуевского дацана) и троих калмыков[529].

Активность А. Доржиева не могла не раздражать Москву, особенно его публичные проповеди в дацанах, по которым он много разъезжал в начале 1930-х, и тесные связи с «контрреволюционным» бурятским и калмыцким духовенством. Уже во время упоминавшегося выше посещения НКИД в феврале 1931 г. А. Доржиев имел довольно неприятный разговор с С. С. Борисовым. Согласно показанию Д. Жамсаранова (арестован в Ленинграде в январе 1937 г.), С. С. Борисов заявил А. Доржиеву, что «он переходит рамки, установленные для дипломатов, и занимается восстановлением населения Бурятии против Советской власти и что в связи с этим ему предлагается переехать на постоянное место жительства в Ленинград»[530]. Это сообщение отчасти подтвердил в своих показаниях Тепкин: «(Борисов) говорил, что мы в СССР строим социализм, в связи с чем идет обострение классовой борьбы. Вам я советую во избежание нежелательных последствий не вмешиваться в наши внутренние дела и прекратить всякую агитацию»[531]. Правда, Ш. Тепкин ничего не говорит о «дипломатической ссылке» А. Доржиева. Напротив, согласно его показанию, А. Доржиев после своего первого визита в НКИД в феврале 1931 г. уехал в Бурятию, откуда и вызвал его телеграммой в Ленинград, из чего можно заключить, что он по-прежнему пользовался свободой передвижения.

Как бы то ни было, в начале 1930-х над головой тибетского представителя уже стали сгущаться тучи. А в 1934 г. (вскоре после смерти Далай-ламы) прогремел первый гром: во время очередного приезда в Москву А. Доржиев был арестован ОГПУ. Однако уже через три недели его освободили, по-видимому, после вмешательства НКИД. Никаких конкретных обвинений ему предъявлено не было. Возможно, А. Доржиева просто хотели припугнуть. В архиве МИД (АВП РФ) хранится интересный документ — «Справка об А. Доржиеве» (предположительно составлена в 1934 г.), в которой дается достаточно позитивная оценка как дипломатической деятельности А. Доржиева, так и его личным качествам:

«Агван Доржиев — бурят, около 30 лет проживший в Лхасе, воспитатель недавно умершего Далай-ламы, — прошедший все ступени ламской иерархической лестницы (имеет звание „цанит-хамбо“ — нечто вроде сана митрополита).

В 90-е гг. Агван Доржиев подсказал Далай-ламе и правительству Тибета идею ориентации на Россию на основе формулы: Англия близка и грозит захватом Тибета, Россия территориально далека и потому покуситься на Тибет не сможет, но, в силу своего антагонизма с Англией, будет противодействовать английской экспансии.

В целях реализации этой формулы, Агван Доржиев в конце 90-х гг., к тому времени ставший фактическим диктатором Тибета, дважды ездил в Петербург и даже в Париж, а во время англо-бурской войны, в 1901 г., был официально и демонстративно принят в Ливадии Николаем II во главе тибетского посольства и получил определенные обещания поддержки.

Когда Далай Лама (бежавший в 1904 г., в связи с оккупацией Лхасы англичанами, в Ургу) не получил этой поддержки, вынужден был вернуться в Лхасу и пойти на компромисс с англичанами, Агван Доржиев остался в России, продолжая фигурировать в роли полуофициального представителя Тибета, и лишь время от времени наезжая в Лхасу.

<…> Человек очень большого ума и совершенно исключительной энергии и настойчивости, А. Доржиев в свое время до революции, пользовался среди бурят и калмыков огромным влиянием, остатки которого среди наиболее отсталых слоев, надо отметить, сохранились еще и поныне.

Во время революции Агван Доржиев возглавлял обновленческое движение в среде бурятского и калмыцкого ламства, пытаясь этим путем сохранить влияние последнего на массу и вместе с тем остаться на положении тибетского „полпреда“, хотя прежнее политическое влияние в Тибете он уже потерял, несмотря на все свои попытки поддерживать связь с Далай-Ламой и верхушкой тибетского ламства»[532].

По какому поводу была составлена справка, мы не знаем, но нельзя исключить того, что она имеет какое-то отношение к аресту А. Доржиева в 1934 г. Год спустя власти обрушили репрессии уже на лиц из ближайшего окружения А. Доржиева: в мае 1935 г. в Ленинграде была арестована группа лам, проживавших при буддийском храме под защитой «Тибето-монгольской миссии», как А. Доржиев с 1931 г. называл свое дипломатическое представительство.

В том же 1935-м при загадочных обстоятельствах погиб его заместитель, бурятский лама-«перерожденец», Ганжирвагеген Данзан Норбоев.

Весной 1936 г. дипломатический агент НКИД в Ленинграде Г. И. Вайнштейн, сообщая в Москву о намерении А. Доржиева поехать в Крым на лечение и о его просьбе выдать ему новый мандат, писал: «Было бы также желательно получить ответ на неоднократно поднимавшийся мною перед НКИД вопрос о буддийском храме и о положении Доржиева с его окружающими, которые продолжают по сие время именовать себя „Тибето-Монгольской миссией в СССР“»[533]. Мы не знаем, какие инструкции получил Г. И. Вайнштейн из центра, но крайне беспокоивший его вопрос уже вскоре разрешился сам собой: 1 сентября А. Доржиев передал ему письмо-завещание на имя внучатого племянника, сотрудника Института востоковедения АН СССР С. Д. Дылыкова. Этим шагом он добровольно слагал с себя полномочия «официального представителя» Тибета при Советском правительстве ввиду преклонного возраста[534].

В начале 1937 г., после того как НКВД окончательно ликвидировал Тибето-монгольскую миссию в Ленинграде как «контрреволюционную организацию», А. Доржиев выехал на родину в Забайкалье, в село Ацагат, где рассчитывал провести остаток жизни в молитве и созерцании, как подобает благочестивому буддийскому монаху. Но уже 13 ноября его арестовали как «японского шпиона». А. Доржиев обвинялся по пяти статьям УК РСФСР (58 п. 1а, 2, 8, 9, 11)[535]. На единственном допросе, состоявшемся 26 ноября, бывший тибетский представитель в СССР «признался» следователю, что являлся «одним из руководителей контрреволюционной, панмонгольской, террористической, повстанческо-шпионской организации»[536]. На другой день А. Доржиева перевели из камеры в тюремную больницу, где он и скончался от паралича сердца в возрасте 84 лет 29 января 1938 г.[537] Среди бурятских буддистов, впрочем, бытует мнение, что легендарный лама не умер, а «ушел в нирвану».

527

Там же. Л. 57, 58.

528

АМБ PK. Архивно-следственное дело 940-р, л. 498, 500.

529

АМБ PK. Архивно-следственное дело 27681, л. 55.

530

Справка КГБ СССР (Управление по Ленобласти) в Советский Фонд Культуры (Ленинградское отделение) от 14 февраля 1990 г. С. 2.

531

АМБ PK. Архивно-следственное дело 940-р, л. 57.

532

АВПРФ. Ф. 100, оп. 1, пап. 1, д. 10, л. 1–1 об.

533

Там же. Д. 13, л. 8. Письмо от 13 марта 1936 г.

534

Там же. Оп. 19, пап. 19, д. 26. л. 9–10. Текст политического завещания А. Доржиева опубликован в кн.: Андреев А. И. Буддийская святыня Петрограда. Улан-Удэ, 1992. С. 76–78.

535

Справка КГБ СССР… С. 1.

536

Архив Министерства безопасности Республики Бурятия (АМБ РБ). Архивно-следственное дело 2768, л. 31–31об.

537

Там же. Л. 182 (справка о смерти А. Доржиева). Доржиева реабилитировали в 1957 г., при этом дополнительно проведенное органами КГБ БМ АССР расследование установило его полную непричастность «к агентуре японских разведорганов» (там же, л. 343).