Страница 2 из 27
Факт первый: в одну и ту же историю влипло шестнадцать человек, восемь мужчин и восемь женщин. Видимо, равное соотношение полов не было случайностью.
Факт второй: никто не знал, как, когда и зачем все это произошло. Все часы, в том числе и электронные, остановились.
Факт третий: решительно у всех были шишки на затылке, и, несмотря на интернациональный состав компании, люди прекрасно общались на английском, шведском, французском, хинди или русском, и в то же время каждый считал, что говорит на своем родном языке.
Факт четвертый: все вылетели одним и тем же самолетом из аэропорта Арланда в Стокгольме, направляясь в аэропорт Хитроу в Лондоне. Правда, не все вспомнили это сразу, и самым молодым членам группы пришлось в этом помочь.
Факт пятый: багаж всех «прибывших» был свален в вестибюле отеля.
Факт шестой: город, где они оказались, — совсем не город. Это даже не деревня. Это всего-навсего отель, супермаркет и несколько маленьких строений по обеим сторонам дороги, ведущей «ниоткуда никуда». Все это больше похоже на декорацию для фильма и может означать что угодно, начиная от безумных шутников-зрителей и кончая черт знает чем.
Факт седьмой: здесь совершенно нет людей, если не считать шестнадцати человек, которых запаковали в гробы.
Факт восьмой: все выглядит реально. Ничего этакого — в духе метафизических выдумок. Все выглядит дьявольски, до жути реально.
— У меня накопилось восемь фактов, — Грэхем объявил это мужчине, подошедшему к стойке бара с подносом пустых бокалов.
— Рад за вас, старина, — сказал тот. Это был
Мохан дас Гупта, индиец двадцати восьми лет от роду, служащий нефтяной компании. — Не могли бы вы спрятать эти факты на время в холодильник? А пока — организуйте нам один бокал цитрусового пива, один — джина с лимоном, один большой бренди и одну «кровавую Мэри».
— Более того, на основе этих фактов можно построить кое-какие предположения.
— Стройте их себе на здоровье. Но не жадничайте, когда будете наливать бренди.
Грэхем послушно смешал напитки. Все говорили без умолку, выдвигая самые невероятные версии по поводу того, что же все-таки случилось. Ни дисциплины, ни логики, короче, бесполезная болтовня.
Рассел Грэхем, член парламента, знал, что его встречи с собственными избирателями были образцово-заурядными — типичный пример заунывных и бесплодных собраний. Но, черт побери, нужно же кому-то действовать!
— Леди и джентльмены, — начал он громко, — леди и джентльмены, уделите мне немного вашего внимания…
— Зачем? — отозвался довольно пьяный голос. — Тебе что — своего мало?
— Затем, — терпеливо начал объяснять Грэхем, — что мне совершенно не нравится пребывание в этом бреду; у меня от него голова идет кругом, и мне хотелось бы когда-нибудь вернуться в Лондон. Если это вообще возможно.
— Продолжайте, — ответил мужской голос. Лица повернулись в сторону Грэхема, и он начал свою небольшую речь.
— Я не буду останавливаться на том, каким способом мы сюда попали, сказал он. — Я не буду также обсуждать тот факт, что нечто необычное было проделано с нашими головами, шуточки по этому поводу мы успеем выслушать после. У нас нет представления о времени, никто совершенно не помнит, что случилось во время полета Стокгольм — Лондон, и, насколько я понимаю, никто не может сказать, где мы находимся.
— В Южной Америке, — откликнулся кто-то.
— В Голливуде, — возразил другой.
— Прошу вас, — Грэхем поднял руку. — Я хотел сказать, что это место не обладает никакими признаками, позволяющими понять, куда мы попали. Единственный признак — абсурдность всей ситуации. Мы прибыли в упаковке, напоминающей гробы, мы оказались в городе, который вовсе не город, мы сидим в гостинице, где нет постояльцев, но у всех нас вдруг появился лингвистический талант. Далее. Поскольку наш багаж доставлен, я смею предположить, что нам здесь придется киснуть долго.
— Давайте ближе к делу, старина! — воскликнул Мохан дас Гупта.
— А дело в том, — Грэхем произнес это с нажимом, — что мы, черт нас всех побери, должны как-то объединиться. Иначе мы будем терять время, ломая руки и проливая слезы в бокалы.
— Простите, пожалуйста, а что вы предлагаете? — спросила темноволосая женщина лет тридцати пяти, не то чтобы красивая, но яркая.
Рассел Грэхем оценил вопрос и взглянул на нее с благодарностью.
— Прежде чем мы продолжим, — ответил он, — хорошо было бы нам всем представиться. Я — Рассел Грэхем, член парламента. Англичанин, естественно. А вы, мадам?
— Анна Маркова, журналистка. Русская… А каковы ваши политические взгляды, господин Грэхем?
— Это что, важно?
— Может быть.
— Хорошо, я отвечу. Я социалист — в некотором роде.
Анна Маркова пожала плечами:
— Ну что ж, могло быть и хуже. Раздались аплодисменты.
— Кстати, в ответ на ваш вопрос, мисс Маркова, я предлагаю нам всем разбиться на группы. Одна группа может обследовать отель и подумать о нашем размещении — это нам скоро понадобится. Другой группе следует осмотреть местность. Третьей нужно позаботиться о нашем питании. А четвертая могла бы попытаться как-то осмыслить все, что с нами произошло.
Высокий стройный мужчина, чуть моложе Грэхема, попросил слова:
— Меня зовут Роберт Хаймэн, англичанин, служащий. Предложения мистера Грэхема мне кажутся дельными.
Потом поднялся еще один мужчина, плотный блондин:
— Я Гуннар Рудефорс, учитель. Швед. Да, мистер Грэхем прав, мы должны что-то предпринять.
Потом представилась девушка лет девятнадцати, сидевшая за столом с двумя подружками. Она сильно волновалась и говорила так тихо, что ее почти не было слышно:
— Меня зовут Андреа Смолл. Я студентка из Англии; честно говоря, я просто боюсь. Я до смерти напугана. И мои подруги тоже. Нам бы хотелось, чтобы нам посоветовали, что делать.
— Я с этим согласен, думаю, большинство тоже согласится. — Это сказал крупный мужчина с соломенными волосами, рядом с которым сидела привлекательная пышная блондинка. — Меня зовут Пол Редмэн, я американец, литературный агент. А это моя жена, Марион. Поскольку мистер Грэхем первым предложил что-то конструктивное, полагаю, что именно он должен взять на себя руководство.
Глядя на Грэхема, Тур Норстед поднял свой бокал:
— Я думаю, сэр, вы сами на это напросились. — Потом добавил: Позвольте представиться, Тур Норстед, швед, моряк-радиотехник.
Грэхем отпил виски.
— Есть возражения? Мне хотелось бы знать, прежде чем я сделаю эту глупость, то есть приму ваше предложение. Иначе говоря, может быть, есть другие кандидатуры?
Все промолчали. Грэхем улыбнулся:
— Ну что ж. Да падет это решение на ваши головы. Поскольку я по опыту знаю, что там, где слишком много спорят, дело стоит, то предлагаю кое-какие меры защиты для себя и для вас. Первое: я требую всей полноты власти. Второе: если четверо или больше человек подвергнут мою кандидатуру сомнению, будем выбирать другого. Ставим на голосование?
Глядя на лес рук, Грэхем подумал, что впервые в жизни его кандидатура прошла единогласно.
Бомба взорвалась несколькими секундами позже.
Слово попросил незаметный мужчина небольшого роста.
— Меня зовут Джон Говард, я учитель, англичанин. — Он указал на сидящую рядом женщину, нервно вертевшую в руках бокал виски с содовой: Моя жена Мэри. Мы оба преподаем физику, и мне кажется, мы заметили нечто такое, что могло ускользнуть от внимания остальных. — Он колебался, говорить ли дальше. — Это довольно неприятное наблюдение. Может, мне стоит обсудить вопрос сначала только с вами, мистер Грэхем?
Грэхем покачал головой:
— Нет, я не люблю секретов, мистер Говард. Наше положение уже настолько неприятно, что его трудно испортить еще больше.
Джон Говард улыбнулся как-то виновато:
— Здесь кто-то предположил, что мы в Южной Америке или в Голливуде. К сожалению, я думаю, нам придется исключить оба эти варианта.
— Значит, вы знаете, где мы? — с надеждой спросил Грэхем.