Страница 7 из 13
Поскольку же работа Барановой-Шестовой служит по существу единственным столь мощным и всеохватным источником, знакомящим специалистов и широкого читателя с эпистолярным архивом философа, возникает проблема тщательной корректировки публикуемых материалов с оригиналами (в дальнейшем приводимые в книге Барановой-Шестовой фрагменты писем помечены звездочкой*).
Наконец, главным стимулом, определившим наше желание приняться за подготовку настоящего издания, было то, что, несмотря на всю тщательность и скрупулезность, с которой Баранова-Шестова реконструировала биографию отца, корпус его переписки с Эйтингоном (даже при весьма обильном цитировании) приведен, по понятным причинам, далеко не полностью. Этой цели – представлению эпистолярного диалога Шестова с Эйтингоном в полном объеме – и служит данная книга.
Мы полагаем, что такой проект, даже если он и не в состоянии ответить на все возникающие вопросы, о которых говорилось выше, способствует прояснению, по крайней мере, некоторых из них. В своей книге Эрос невозможного упоминавшейся выше А. Эткинд, одним из первых из российских авторов заговоривших об Эйтингоне и о возможной «двойной жизни» известного психоаналитика, писал, подводя некий краткий итог его отношениям с Шестовым:
Шестов, которого знали и ценили Бубер и Хайдеггер, Бердяев и Бунин, Бергсон и Леви-Брюль, находил с Эйтингоном взаимопонимание, которое оказалось возможным несмотря на глубокое различие профессиональных интересов, политических взглядов и стилей жизни. Он не раз обращался к нему за помощью материального порядка и, по-видимому, за медицинскими консультациями. Их дружба продолжалась 15 лет[72].
В этом резюме вряд ли со всем можно согласиться: из чего, например, следует «глубокое различие» «политических взглядов» Шестова и Эйтингона? Из недоказанной презумпции большевистской ориентации Эйтингона и еще менее доказанной работы на советскую разведку? Но строгий анализ в рамках наличествующих фактов неизбежно должен привести к иному выводу – к тому, что, если говорить о политике, взгляды Шестова отличались гораздо большей левизной, – однако вряд ли А. Эткинд это имел в виду. Далее. Мы не располагаем никакими доказательствами относительно того, что философ «не раз обращался к нему <Эйтингону> за помощью материального порядка…», – как это с ясностью вытекает из писем, Эйтингон сам ее предлагал (или к нему обращались другие, но не от имени Шестова, а в тайне от него). Весьма гадательным остается предположение исследователя о медицинских консультациях, – во всяком случае, мы об этом доподлинно ничего не знаем[73]. Как кажется, наша книга дает материал для более корректных и достоверных характеристик дружбы Шестова и Эйтингона.
При всей внешней опоре на факты, в целом достаточно хорошо известные современной исторической науке, публикуемая переписка в обнимаемом ею временном периоде обнаруживает немало небезынтересных нюансов, которые, вне всякого сомнения, дополняют биографии и самих корреспондентов, и упоминаемых ими персоналий, и шире – свидетельствуют о весьма любопытных исторических явлениях. Так, скажем, из письма Шестова (№ 13, от 4 августа 1924 г.) мы узнаем, что Эйтингоны были дружны с Я.Л. Тейтелем, возглавлявшим Союз русских евреев в Германии, между ними, судя по всему, велась оживленная переписка, и когда кто-то из них покидал пределы Германии, молчание одной из сторон воспринималось как нарушение этикета дружбы[74] – факт, как кажется, новый и неизвестный, дающий более перспективное представление о связи Эйтингонов с русско-еврейской эмигрантской общиной в Берлине.
Или – другой пример. В доступной нам литературе не удалось отыскать ответ на вопрос, откуда упомянутый выше Рудольф Кайзер, редактор Neue Rundschau и зять А. Эйнштейна, мог знать русский язык, однако на это обстоятельство с большой вероятностью указывают материалы, приводимые при комментировании его контактов с Шестовым (см. прим. 8 к письму 28, от 27 января 1926 г.).
Наконец, публикуемые письма расширяют представление о круге знакомств, или, по крайней мере, неучтенных биографами встреч Шестова. Так, в письме 62, от 22 апреля (фактически марта) 1934 г. он рассказывает Эйтингону о своей беседе с известным в дореволюционной России деятелем культуры – публицистом, издателем, литературным и музыкальным критиком Э.К. Метнером (1872–1936), старшим братом композитора Николая Карловича Метнера (1880–1951), который, познакомившись в 1914 г. с К. Юнгом, проникся интересом к психоанализу и стал одним из его ближайших единомышленников и друзей, а в эмиграции превратился в горячего поклонника расистских теорий и последователя Гитлера и Муссолини, которые сделались для него культовыми фигурами в политике и духовном творчестве[75]. Из другого письма (№ 60, от 24 декабря 1933 г.) выясняется, что Шестов был знаком с одним из пионеров современной химической индустрии Израиля, а до того российским революционером, членом эсеровской партии М.А. Новомейским. В связи с последним следует заметить, что та часть писем, в которых говорится об организации поездки Шестова в Палестину весной 1936 г., добавляет к ее описанию, содержащемуся в книге Н. Барановой-Шестовой, несколько новых штрихов и подробностей, хотя сама эта тема и нуждается в дальнейшем изучении.
Разумеется, полуторамесячное путешествие в Землю обетованную, куда Шестов прибыл в самом конце марта[76] и пробыл до середины мая 1936 г., во внешнем плане не сыграло какой-то особенно заметной роли в его биографии, однако тот факт, что он реально соприкоснулся с прародиной многих своих идей и духовных прозрений, куда стремился многие годы попасть не только как «человек», но и как «философ», трудно переоценить. И «разговорить» на эту тему доныне немотствовавшие архивы было одной из составных задач нашей книги. Любопытно, что приезд Шестова в Палестину был встречен рядом статей в ивритской печати вполне достойного культурного уровня, из чего можно заключить, что выдающемуся мыслителю ХХ столетия внимала вовсе не «младенческая» в философском смысле аудитория. Говоря о составе этой аудитории, помимо тех персонажей, с кем читатель встретится в дальнейшем (помимо М. Эйтингона, шестовские родственники – супруги Мандельберг, и принимавшие деятельное участие в организации самого путешествия Шестова в Палестину Е. Шор, Я. Зандбанк и др.), назовем еще из русскоговорящих родившегося в Одессе поэта, переводчика, литературного и театрального критика Эзру Зусмана (1900-73), автора как минимум двух статей о Шестове в ивритской печати (см.: E<zra> Z<usman>, “Lev Shestov”, Davar, 1936, n 3323, April 12 <s.> 9 и Ezra Zusman, “Shestov al Kirgegard” (Шестов о Киргегарде), Davar, 1939, n 4317, August 25 <s.> 2–3 (16–17)) и перевода его статьи о Паскале на иврит (“Philosofia shel Paskal”, Amot, 1962, October-November, p. 54–61), и уроженца Бессарабии поэта и переводчика Якова Фихмана (1881–1958), который также писал о Шестове – и во время самого его визита в Палестину (“Al Shestov”, Davar, 1936, n 3327, April 17 <s.> 9; “Al Shestov”, Davar, 1936, n 3339, May 1 <s.> 11–12), и впоследствии, вспоминая о нем (“Lev Shestov”, Al Hamishmar, 1946, n 1029, December 20, <s.> 5–6). Не приходится сомневаться, что оба они входили в число слушателей шестовских лекций, прочитанных на Святой земле.
Тщательное описание палестинского эпизода в биографии философа важно, как нам представляется, еще и потому, что всестороннее исследование темы «Лев Шестов и еврейский мир (еврейская философская мысль)» – во всем многообразии заключенных в ней актуально и потенциально проблем, аспектов, мотивов и пр. – еще ждет своего часа, и каждая новая деталь, в особенности позволяющая дополнить уже известные науке факты, приобретает ценный смысл и значение. Так, например, неотмеченными в книге Н. Барановой-Шестовой об отце являются знакомство и общение Шестова с выдающимся еврейским религиозным мыслителем, писателем и публицистом Хиллелем Цейтлиным (1871–1942, погиб по пути в немецкий лагерь смерти Треблинка), о чем в израильской печати рассказывал его сын, еврейский прозаик, поэт и драматург (писал на идише и иврите) Аарон Цейтлин (1898–1973).[77] Сам Х. Цейтлин в 20-е гг. писал о философии Шестова в издававшемся в Варшаве ивритском журнале Hatkufa,[78] и эти ценнейшие в духовном, научном и культурно-историческом смысле материалы существуют до сегодняшнего дня как своего рода «вещь в себе».
72
Александр Эткинд. Эрос невозможного: История психоанализа в России, с. 92.
73
Если продолжить перечень мест, представляющихся нам сомнительными в этой в целом ценной книге, следует сказать, что вся пересказанная автором сцена из мемуаров А. Штейнберга о лекции Шестова, которую он якобы прочитал в доме Эйтингонов в присутствии Плевицкой и Скоблина (с. 305-06), выглядит весьма беллетризованной, а при соотнесении с документальными источниками – и вовсе надуманной. Начиная с того, что Штейнберг путает имя жены Эйтингона и называет ее Надеждой (а А. Эткинд вслед за ним эту ошибку повторяет), кончая тем, что описываемые мемуаристом дебаты состоялись вовсе не в малоподготовленной к восприятию сложных и глубоких шестовских философских идей аудитории (вряд ли Шестов, вообще не великий охотник до лекций, согласился бы выступать перед дилетантами типа Плевицкой и ее генерала-мужа), а в совершенно иной, профессиональной, среде, см. об этом прим. 1 к письму 24, от 5 апреля 1925 г.
74
См. в этом письме Шестова: «Он <Я.Л. Тейтель> все волнуется, что ни Вы, ни Мирра Яковлевна не ответили ему на его письмо, и просит меня передать Вам свой привет и попенять за молчание. Я уже ему объяснил, что когда сто дел, писать трудно. Но он, видно, любит не объяснения, а “дела” и даже не утешился тем, что ежедневно почтальон ему приносит целые горы писем».
75
См. об этом в кн.: Magnus Ljunggren. The Russian Mephisto: A Study of the Life and Work of Emilii Medtner (Stockholm: Acta Universitatis Stockholmiensis, 1994; Stockholm Studies in Russian Literature, vol. 27; русский перевод – СПб.: Академический проект, 2001); об этой, судя по всему, эпизодической встрече Шестова и Метнера автор не упоминает.
76
Прибытие Шестова в Палестину было отмечено одной из главных (еврейских) газет страны, см.: Davar, 1936, n 3315, April 1 <s.> 1.
77
См.: A. Zeitlin, “Pgishot im Shestov” (Встречи с Шестовым), Ha-tzofe, 1953, n 4627, February 27 <s.> 5.
78
Hillel Zeitlin, “Mi-thumot ha-safek ve-ha-yeush” (Из бездны сомнения и отчаяния), Ha-tkufa, 1924, n 20 <s.> 425-44; n 21 <s.> 369-79.