Страница 11 из 16
Конечно, с точки зрения современной науки или просто здравого смысла все это невозможно… однако ведь и здравый смысл тоже порой подводит… Словом, «как поразмыслишь, во всем этом, право, есть что-то. Кто что ни говори, а подобные происшествия бывают на свете, — редко, но бывают» (Гоголь). Бывают не по научной, не по житейской — по художественной логике, следуя которой можно создать невероятный, но внутренне непротиворечивый мир. Какими бы впечатляющими ни были технические достижения наших дней, человеческое воображение обгоняет их, демонстрируя свое могущество.
Пожалуй, это один из интереснейших парадоксов НФ: рожденная технической эрой, она утверждает превосходство фантазии, игры ума, творческого воображения над самыми великолепными свершениями науки и техники. И тогда обнаружится, что игра — это не только игра. В водовороте выдумок, невероятных ситуации, юмора внезапно возникают весьма существенные вопросы. А что, собственно, имеется, так сказать, «за душой» у человечества, с чем оно выйдет в космос (ведь и в самом деле когда-нибудь выйдет). Что можем мы дать обитателям иных миров? И — самое главное — что мы собой представляем с точки зрения чужого, но гуманистического разума? Словом, речь идет о самом понятии личности.
В романе К. Саймака «Все живое…» и его же повестях «Детский сад» и «Кимон» посредниками при Кон-такте становятся не гении, не лидеры — обыкновенные люди. Но это, так сказать, общая характеристика личности, способной к Контакту. В других произведениях, посвященных этой теме, она уточняется и конкретизируется.
В одном из рассказов точкой соприкосновения становится… собака: она попадает к инопланетянам, которые исследуют ее мозг, находят в нем огромную любовь к человеку и решают, что с существами, способными внушить своим домашним животным такую любовь к себе, можно жить в мире. В другом — разные цивилизации сближает чувство юмора, одинаковое восприятие людьми и инопланетянами фривольных анекдотов. Можно иронизировать над примитивностью подобных решений, но в остроумии им не откажешь.
К тому же иногда простые решения оказываются художественно весьма эффективными. В рассказе Эрика Фрэнка Рассела «Пробный камень» земляне прилетают на планету, открытую несколько сот лет назад разведчиком Фрэйзером, и узнают, что не только Контакт, но и их жизнь зависит от тех слов, которые они произнесут, когда им покажут портрет Фрэйзера. Что это за слова — неизвестно. Земляне выдерживают испытание, а потом узнают, что слова, после которых они были бы уничтожены, — это «поганый ниггер»: Фрэйзер был негром и жил в эпоху, когда расизм еще существовал. Те, кто посетил планету после него, просто-напросто не знают таких слов, поэтому Контакт возможен ибо, по завещанию Фрэйзера, обитатели планеты не должны подвергать себя риску, устанавливая Контакт с людьми, зараженными расистскими предрассудками.
Так уточняется понятие «человек».
Мы встречаемся с учителями и космическими спекулянтами, скупающими Землю, чтобы выгодно ее перепродать, с разумными ящерами и насекомыми, с гуманоидами самого разнообразного обличия, с высокоорганизованным разумом, обиталищем которого служит черное облако, путешествующее в Космосе (Фред Хойл), с бесчисленным множеством фантастических форм жизни. И все это в конечном счете ради того, чтобы еще и еще раз повторить простую истину: человек должен быть добрым, гуманным и терпимым — только тогда он может рассчитывать на то, что его поймут и примут.
В сущности, перед нами публицистическая проповедь гуманизма, один из основных приемов которой — фантастический парадокс. Проповедь, облеченная в форму остросюжетного рассказа или повести. Проповедь, построенная на «модном» материале (Космос, внеземные цивилизации, роботы), часто остроумная, порой патетическая, с неожиданными поворотами мысли. То есть максимально доходчивая. Ценность такой проповеди, право же, не следует преуменьшать.
Направление эволюции
Спор о том, что несет человечеству НТР, ведется ныне повсеместно. В него включаются экономисты и социологи, философы и писатели. Среди последних особо активны, как мы видели, фантасты. Они, как правило, не сомневаются в больших возможностях научно-технического прогресса, например, в избавлении от болезней, использовании ресурсов Земли, освоении Космоса. Но что ждет человечество?
На этот вопрос даются весьма разные ответы — степень их обоснованности и глубины зависит от социальной позиции художника. И все же есть нечто общее между фантастами, исповедующими гуманистический принцип. Это мысль о безграничности познания, о преодолимости всех преград, стоящих на пути человечества. Современная НФ оснащает человека техникой, позволяющей ему совершить деяние глобального или космического масштаба. И пытается выяснить, готов ли он морально к такому деянию, соизмеримы ли уровень этики и уровень техники? Способен ли отказаться от него, если не учтены все последствия, если есть хоть какая-то вероятность отрицательного результата? Речь идет о чувстве ответственности — фантасты пытаются выяснить, из каких компонентов оно складывается, каким должен (и каким не должен) быть человек, подчинивший себе природу и располагающий неисчерпаемыми источниками энергии.
Все магистральные направления современной НФ сходятся к человеку — не к научно-техническим аспектам НТР, а к социально-психологическим. Поэтому на первый план выходят такие жанры, как исследование, притча, пародия, — жанры, в которых больше от «обычной» литературы, чем от научной фантастики в строгом смысле слова… Последняя получила в зарубежной критике наименование «science fiction» в отличие от «fantasy», другой разновидности НФ, не ограничивающей себя рамками законов и теорий науки. Сейчас между этими разновидностями установилось количественное и, пожалуй, качественное равновесие, однако думается, что «fantasy» более быстро и уверенно приближается к тому, что можно назвать большей литературой.
Граница между Жюлем Верном и современной ему литературой (Флобер, Мопассан) была отчетливой и резкой: фантасты и нефантасты. Провести сегодня по этому признаку границу между Брэдбери и, скажем, Трумэном Капоте, мне кажется, невозможно. И отличие современного социального романа от фантастического романа-предупреждения тоже обусловлено только фантастическим допущением, лежащим в основе последнего, — структурно же они весьма близки. Эволюция НФ от «science fiction» к «fantasy» — это превращение обособленного жанра в органичную часть литературы.
Сегодня о фантастике — уже вряд ли можно говорить как о жанре, прежде всего потому, что огромно ее собственное жанровое разнообразие. В ней можно найти образцы практически любого из существующих в современной литературе жанров. Сочетание фантастического допущения с устоявшимися жанровыми традициями — в первую очередь приключенческой литературы, философской сатиры, социального романа — и дает этот любопытнейший литературный феномен — современную фантастику.
В основе ее популярности мы находим факторы прежде всего внелитературные: интерес общества к науке и последствиям возрастания ее роли в жизни человечества, а также потребность в современном приключенческом чтении; читательский интерес к фантастике нередко сродни интересу к детективу. Популярность НФ В значительной степени объясняется прилагательным «научно-фантастическая», но ее художественное своеобразие и ход эволюции — существительным «литература».
Человек будущего — нравственные искания
Отсюда напрашивается вывод, что задачи, стоящие перед современной советской фантастикой, в принципе те же, что и перед всей нашей литературой. Безусловно, необходима поправка на специфичность НФ; обращенная в будущее, она должна провидеть более или менее отдаленные результаты нравственных и духовных исканий современности.
Разумеется, нельзя сказать, что эти задачи уже решены. Фантасты, пытающиеся предугадать облик будущего общества, наименее художественно убедительны как раз в воссоздании человека этого общества. Мы находим в их книгах остроумные и правдоподобные социальные прогнозы, но человек все-таки нередко остается «белым пятном» на создаваемой ими карте Будущего. Порой он вообще выглядит менее интересным, значительным, менее духовно богатым, чем наш современник, каким изображает его наша литература в лучших своих образцах. Здесь явно сказывается не только невысокий художественный уровень иных произведений, но и какая-то робость социального мышления некоторых современных фантастов.