Страница 18 из 18
Отведя взгляд от слабо светящегося, пульсирующего шара, Рагнарсон все же заставил себя оставаться на месте. У него не было сил смотреть на это существо, на его злобное, с издевательской ухмылкой личико.
Вартлоккур пальцем поманил мерзкое создание вниз, и монстр вскоре завис над мертвецом. Маг заговорил невнятно, но Браги узнал язык. Это было наречие древнего Ильказара — язык юности чародея. Рагнарсон его, естественно, не понимал, но знал, что на нем вершатся все заклинания.
Кожа на лице покойника слегка задрожала, а конечности задвигались. Затем он неуверенно поднялся на ноги, словно марионетка, управляемая неопытным кукловодом. Выпрямившись, мертвец оперся на невидимую стену, которую создал для его поддержки Нерожденный.
— Кто ты? — спросил Вартлоккур.
Мертвец не ответил. На его лице появилось недоуменное выражение.
Чародей обменялся взглядом с королем. Мертвое тело обязано было дать ответ.
— С какой целью ты прибыл? Где постоянно живешь? Почему напал на генерала? Где твои сообщники?
Каждый вопрос чародея мертвец встречал недоуменным молчанием.
— Подожди немного, — сказал Вартлоккур, обращаясь к Нерожденному.
Он сел на ступени рядом с Рагнарсоном, оперся локтями о колени и возложил подбородок на сомкнутые пальцы.
— Ничего не понимаю, — пробормотал маг. — У него нет возможности отгородиться от меня.
— А может, он этого вовсе и не делает?
— Хм-м…
— Может быть, ему просто нечего скрывать?
— У каждого человека есть прошлое. Прошлое это запечатлено как в теле, так и в душе. Когда душа отлетает, воспоминания остаются в теле. Попробую применить другой подход, — сказал Вартлоккур, бросив на Нерожденного повелительный взгляд.
Мертвец побежал по кругу. Он прыгал на одной ноге. Скакал через воображаемую веревочку, кувыркался, отжимался от земли и делал приседания.
— Что это должно доказать? — спросил Рагнарсон.
— То, что Нерожденный его полностью контролирует. То, что мы имеем дело с человеком.
— Может быть, он человек опустошенный и у него никогда не было души?
— Возможно, ты прав. Однако все же полагаю, что это не так.
— Почему?
— Он скорее всего создан искусственно. Что-то дало жизнь взрослому существу, лишенному всех человеческих качеств и повинующемуся лишь команде убивать. Это означает, что мы имеем дело с весьма искусным врагом, в гибель которого мы, видимо, преждевременно уверовали. Вопрос лишь в том, почему напали на генерала? Зачем рубить лапу льву, вместо того чтобы сразу отрубить ему голову?
— Ты меня вконец запутал. Что ты лопочешь?
— Я думаю, что мы исходим из ложного предположения о смерти.
— Ты не желаешь мне ничего говорить? Так, что ли?
Чародей имел привычку ходить вокруг да около. Вместо того чтобы дать прямой ответ, он начинал выписывать круги, подобно мотыльку, порхающему рядом с горящей лампой. Рагнарсона это всегда страшно раздражало.
— Прямо или косвенно, мы проследили судьбы всех членов Праккии. Всех, кроме одного. Не зная ничего определенного, мы почему-то решили, что его тело затерялось в горе трупов под Палмизано.
В той решающей битве обе стороны понесли громадные потери. Насколько знал Рагнарсон, под Палмизано погибли все военачальники врага, кроме Ко Фенга.
Он поскреб бороду, послушал голодное урчание в животе, подумал, что предпочел бы услыхать собственный храп, и после этого сделал несколько неудачных попыток решить заданную чародеем загадку.
— Ну ладно. Я сдаюсь. О ком ты говоришь?
— О Норате. Магдене Норате, бежавшем когда-то из Эскалона. В Праккии он был главным исследователем и создателем монстров. Мы так и не нашли его тела.
— Почему ты думаешь, что не нашли? Ни один из нас просто не знал, как он выглядит.
Норат был весьма своеобразным магом. Оружием ему служили вовсе не заклинания или демоны ночи. Он формировал жизни, создавая чудовищ не менее опасных, чем те, которых Мгла, Вартлоккур или им подобные могли призвать из Запределья.
— Может быть, у тебя есть кандидат получше?
— У тебя слишком мало фактов для того, чтобы твое заключение не казалось притянутым за уши, — не сдавался Рагнарсон. — Если даже истолковать все сомнения в твою пользу, все равно остается вопрос: зачем убивать генерала? Не пытаешься ли ты просто соткать кошмар из лунного света?
— Возможно. Возможно. Но это — единственная гипотеза, которая объясняет все факты.
— Поищи другие факты. Создай новую гипотезу. Разве нельзя допустить, что перед засылкой к нам у этого человека изъяли душу? Тот, кто направлял убийцу, не мог не знать, что его путь пересечется с твоим. Разве не так?
— Не исключено. Однако я не думаю, что изъятие души можно произвести без полного разрушения мозга. Впрочем, попробуем кое-что еще.
Вартлоккур поднялся, подошел к Нерожденному, возложил ладонь на защитную сферу чудовища и закрыл глаза. Тело мага расслабилось и обвисло, почти как у мертвеца. Вартлоккур и труп прильнули друг к другу, как две вдрызг пьяные марионетки, управляемые Нерожденным.
Рагнарсон вступил в очередной раунд борьбы со сном. Он встал на ноги и потянулся, чтобы размять ноющие мышцы. Интересно, чем сейчас занят Требилкок, подумал Браги. Появление убийц наверняка оказалось чудовищной силы ударом по самолюбию Майкла. Теперь он будет рыть землю, чтобы докопаться до сути.
Чародей выпрямился. Он помахал рукой перед глазами, словно пытаясь разогнать рой мошек. Затем Вартлоккур заторопился к Браги, все ещё не фиксируя взгляд. Чародей потряс головой и, окончательно придя в себя, пояснил:
— Я побывал в нем. Там мало что содержится. Приемы и навыки, необходимые убийце, — и при этом без всякого прошлого. Никаких намеков на время взросления и обучения… Возраст его можно оценить примерно в месяц. Явился он откуда-то с запада. Помнит, что, прежде чем добраться к нам, проходил через Малые королевства. Но о направлении или географии не имеет никакого представления. Его и братьев кто-то сопровождал. Сопровождающий знал, что происходит, и говорил им, что следует делать. У покойника имеются туманные воспоминания об отце, живущем где-то на морском побережье. Его единственной целью здесь было устранение Лиакопулоса.
— Вот, значит, как. Но в таком случае, если сопоставить все факты, выходит, что Гильдия наносит удар по своему человеку.
— Что? А, понимаю. Высокий Крэг находится на западе и смотрит на море. Нет. Думаю, что мой выстрел во тьме был ближе к цели. Он помнит своего отца. Или создателя, если угодно. Воспоминания совпадают с тем, что нам известно о Норате.
— Но почему Лиакопулос?
— Не знаю. Обычно ты задаешь вопрос, кому это выгодно. В данном случае я никого не вижу. У генерала не было врагов.
— Но кто-то ведь затратил огромные силы и средства, чтобы избавиться от него.
— Первым делом на ум приходит Шинсан. Но Империя сейчас пытается наладить с нами нормальные отношения — протягивает тебе руку дружбы. И кроме того, тайные политические убийства вовсе не в стиле тервола.
— Может быть, кто-то пытается их подставить? Тот, кто не желает мира?
— Я не вижу никого, кто мог бы достигнуть своих целей, поддерживая напряжение, — пожимая плечами, ответил Вартлоккур.
— Матаянга. Приятели Майкла, мятежники.
— Сомневаюсь. Они очень многим рискуют, если их разоблачат. И кроме того, он явился не с востока, а с запада.
— Я уже совсем перестал соображать, — покрутив головой, сказал Браги. — На ногах не стою. Лиакопулос, в принципе, не такая уж большая потеря. Я ценю его как гения боевой подготовки солдат, но это качество, как мне кажется, ни для кого не представляет прямой угрозы… А теперь я должен уйти. Это был суровый день. Необходимо выспаться.
— Я отправлю тело к Вачелу, а затем поручу Рейдачару отыскать его братьев и хозяина. Найди меня завтра.
Чародей звал мерзкое создание Рейдачаром, что на языке его юности означало: «Тот Кто Служит». Во времена величия Ильказара титул «Рейдачар» носили боевые маги Имперского войска.
Конец ознакомительного фрагмента.