Страница 12 из 25
Она, наконец, не выдержала этой травли, заперлась в спальне и с плачем опустилась на пол.
«Рассей мои страхи, любимый мой, — мысленно обратилась она к мужу. — Мне не с кем поделиться моим горем. Я так хочу верить тебе, но ведь все кругом твердят одно и то же. Разве могут все лгать? Тебя нет со мной, и некому рассеять мои подозрения. Что мне делать? И почему я еще жива? Вернись, мой господин! Иначе я умру, и тогда не вини меня в том, что я сделала это, не предупредив тебя».
Глава двадцать вторая
Между тем Рохини мучилась не меньше Бхомры. Разумеется, и до нее дошли сплетни. Рохини стало известно, что по деревне прошла молва, будто Гобиндолал, ее возлюбленный, подарил ей на семь тысяч украшений. Кто пустил этот слух, Рохини разузнать не могла, да и не очень старалась. Она просто решила, что это сделала Бхомра.
«Кто другой мог так зло посмеяться? Бхомра меня ненавидит, — думала Рохини. — Сначала в воровстве обвинили, а теперь еще этот позор пал на мою голову! Нет, больше я здесь ни дня не останусь. Но перед тем как уйти, отомщу Бхомре: будет она меня помнить!»
Я думаю, вы уже успели достаточно познакомиться с характером Рохини: для нее не существовало невозможного. Она заняла у соседки бенаресское сари и оправленные в золото украшения, свернула все это в узел, и, когда настал вечер, появилась на женской половине в доме у Раев.
Бхомра только что устроила себе постель прямо на полу и прилегла. Она то плакала, то, устремив неподвижный взгляд на стропила, упорно думала о чем-то. Вдруг в комнату вошла Рохини и села напротив Бхомры. Ее появление было для Бхомры полной неожиданностью. Яд ревности заставил жену Гобиндолала заговорить первой.
— К господину Кришноканто ты уже лазила воровать. Теперь и ко мне за тем же пожаловала?
«Нет, пришла тебе язык отрезать», — подумала про себя Рохини, но вслух произнесла:
— Мне можно больше не заниматься воровством. В деньгах я теперь не нуждаюсь. Спасибо молодому господину, есть у меня теперь во что одеться и что поесть. Но люди многое преувеличивают.
— Убирайся вон отсюда! — крикнула Бхомра.
— Я говорю, люди всегда преувеличивают, — продолжала Рохини, не обращая ни малейшего внимания на слова Бхомры. — Болтают, будто мне подарили украшений на семь тысяч рупий, а на самом деле я получила всего три тысячи, да еще одно сари. Так что насчет семи тысяч зря болтают. Вот я и пришла, чтобы ты сама могла в этом убедиться. — И, развернув узел, Рохини положила перед Бхомрой сари и украшения.
Бхомра гневно отшвырнула их.
— Золото топтать не годится, — проговорила Рохини и стала собирать рассыпавшиеся драгоценности. Потом опять свернула все в узел и, не вымолвив больше ни слова, вышла из комнаты.
Очень досадно, верно? Бхомра смогла поколотить Кхироду, а Рохини пальцем не тронула! Если бы на месте Бхомры оказались наши читательницы, то они наверняка собственными руками расправились бы с негодницей. Разумеется, нам известно, что нельзя поднимать руку на женщину. Но это правило не распространяется на дьяволиц и ведьм. И все же думается мне, что я могу объяснить, почему Бхомра не тронула Рохини. Кхироду Бхомра любила и потому поколотила ее сгоряча. Рохини же она ненавидела и поэтому не прикоснулась к ней. Ведь когда дети дерутся между собой, мать всегда накажет своего сына, но никогда не тронет чужого.
Глава двадцать третья
Рассвет едва забрезжил, когда Бхомра принялась за письмо мужу. Гобиндолал учил ее писать, но больших успехов в этом деле Бхомра не достигла. Цветы, игрушки, птицы, муж занимали Бхомру гораздо больше, чем грамота или хозяйство. Садясь писать, она то перечеркивала, то рвала написанное и в конце концов бралась за что-нибудь другое. Бывало, проходило два-три дня, прежде чем ей удавалось закончить письмо. Однако на этот раз Бхомра не замечала ни кривых букв, ни ошибок. «М» у нее выходило похожим на «ш», а «д» на «ф»; вместо «а» получалось «и», некоторые буквы вовсе пропадали, но сегодня Бхомра не придавала этому никакого значения. Сегодня за час было написано длинное и очень пространное письмо. Разумеется, дело не обошлось без помарок. Начиналось послание примерно так: «Слуга твоя, Сри Бхомра (потом «Бхомра» было зачеркнуто, и написано «Бхромра»), шлет свое почтение». (Сначала получилось «точтение», потом исправлено на «почтение».) Ниже мы приводим содержание письма, лишь слегка подправив его стиль и орфографию. «Ты мне не сказал тогда, почему задержался в саду. Обещал рассказать через два года, но вышло так, что я услышала об этом гораздо раньше. И не только услышала, но даже увидела своими глазами. Рохини сама показала мне украшения и сари, которые ты ей подарил. Ты, наверное, думаешь, что моя любовь к тебе незыблема и доверие безгранично. Раньше я тоже так считала. Но теперь поняла, что это не так: я любила тебя, пока ты был достоин любви; я верила тебе, пока ты заслуживал доверия. Теперь мне неприятно тебя видеть. Очень прошу, сообщи о своем приезде заранее. Как ни тяжело мне будет, я уеду к себе домой».
Это письмо поразило Гобиндолала, как гром среди ясного неба. Он не поверил бы, что это писала Бхомра, если бы не знал так хорошо ее почерк. И все же он сомневался — настолько трудно было представить, что все это писала Бхомра.
С той же почтой пришло еще несколько писем. Письмо Бхомры Гобиндолал распечатал первым. На несколько минут он словно окаменел. Потом стал рассеянно просматривать остальные письма. Среди них одно было от Брохманондо Гхоша. Любитель изящной словесности писал:
«О брат мой! Раджи дерутся — трава к земле клонится. Твоя супруга вольна ссориться с тобой, сколько хочет. Но зачем она срывает свой гнев на нас, несчастных? Она распустила слух, будто бы ты подарил Рохини украшений на семь тысяч рупий. Больше того, она говорит о Рохини такие позорные вещи, что и повторить стыдно. Поэтому я решил пожаловаться тебе. Ты сам должен рассеять эти грязные подозрения, иначе мы будем вынуждены уехать из деревни».
Второй раз за этот день пришлось Гобиндолалу испытать изумление. «Бхомра распустила слух?! Невероятно!» Он чувствовал, что не в состоянии разобраться во всем происшедшем. Тогда он объявил, что на него плохо действует местный климат, и приказал готовить лодку.
На следующий день Гобиндолал с тревогой в сердце двинулся в обратный путь.
Глава двадцать четвертая
Никогда не разлучайся с тем, кого любишь. Даже если узы любви прочны, пусть они будут как можно короче. Не спускай глаз с любимой. Разлука ни к чему хорошему не приводит. Расстаешься с кем-нибудь — слезы льешь, думаешь — и дня прожить не сможешь без этого человека. А пройдет год-другой, встретишься с ним и равнодушно спросишь: «Ну, как поживаешь?» А может, и не спросишь — почувствуешь, что вы стали совсем чужими. И нарочно отвернешься. Стоит лишь расстаться — и уже не повторится то, что было. Ушедшего не воротишь. Сломанного не сколотишь. Никто еще никогда не видел, чтобы притоки реки соединялись между собой.
Бхомре очень не хотелось отпускать Гобиндолала. И действительно, останься Гобиндолал дома, подозрения не омрачили бы надолго их отношений. Они объяснились бы, Бхомра поняла бы свою ошибку. А значит, не произошло бы никакого несчастья.
В то утро, когда Гобиндолал собрался домой, управляющий отправил Кришноканто письмо, в котором извещал его о скором возвращении племянника. Это письмо пришло дня за четыре до приезда Гобиндолала. Узнав о возвращении мужа, Бхомра отправила матери письмо. Сначала она исписала пять страниц, потом все порвала, и через несколько часов составила следующее послание: «Я в большой беде. Если вы согласны меня принять, то я приеду к вам, чтобы хоть немного успокоиться. Не медлите с ответом, если так будет продолжаться, я уже никогда не смогу утешиться. Если можно, завтра же пришлите за мной слуг. О моем горе никому не говорите». Тайком, через Кхири, это письмо было переслано с надежным человеком в родительский дом Бхомры.