Происхождение истины

А сегодня - вот это.

Он покачал головой и сказал: "Мы попробуем другую дорогу."

Люси-Энн не ответила. Она все пыталась обнять Гемму, защитить ее, спрятать от того дурного, что твориться с миром сегодня. Если б только это было так легко сделать.

***

Днем по радио передали заявление правительства. Премьер-министр сообщил "тяжелые известия" о южных пригородах Лондона - они разрушены - но уверял, что будет сделано все, что может быть сделано, чтобы найти выход из этого кризиса. Дуг подумал, как далеко на самом деле прячется этот ублюдок? Наверное, за полярным кругом.

Гемма по-детски захихикала и сказала: "Tibia, fibula, tarsus, metatarsals, phalanges."

Ранним вечером они увидели первые указатели на Эдинбург. Радио больше не говорило.

***

Дядя Питер был не просто эксцентрик, он был воистину безумен и хотел, чтобы люди сознавали его безумие. Весь его участок был ночью залит светом, демонстрируя все, что он там понаделал. Кое-чему, подумал Дуг, лучше бы оставаться спрятанным.

Пока они крейсировали по длинной, извилистой подъездной дороге, появились первые признаки его сумасшествия. У каждого дерева возле дороги нижние ветви были подрезаны, раны замазаны черным дегтем, сучья унесены неведомо куда. К обнаженным стволам прибиты чучела животных, на каждом дереве свой вид: белка на платане, воробей на вязе, голова оленя на дубе. Словно дядя Питер был охотником, и у него дома не хватило места для трофеев.

А сам дом, мягко говоря, тоже был весьма необычным.

"Святые угодники", шепотом пробормотал Дуг, когда они проехали последний поворот. Громадный старый монолит, кирпичные подоконники осыпались от возраста, окна потеряли форму от смертельного оседания, грозящего зданию и обещающего в конечном счете поглотить его в каменистом грунте. От плинтусов до карнизов здание выглядело вполне нормальным, хотя и несколько взъерошенным.

Но над всем торчали гаргульи.

Громадные, сделанные не из камня, а из пластика и фибергласса, но от этого только страшнее. Кричащие краски и неуклюжий дизайн действовали на нервы. Кроваво-красные зубы, разъятые глотки, драконьи глаза - это были саблезубые монстры, более чем способные исполнить свою службу... если, конечно, эти твари занимаются тем же делом, что и их кузины из традиционного серого камня. Они казались ожившими иллюстрациями из книги для подростков.

"Безумен, как мартовский заяц", сказал Дуг. "Люси, дядя Питер кажется мне слегка свихнувшимся."

"Он всегда был немного сдвинутым", ошеломленно прошептала она.

"Вау", все что удалось сказать Гемме. "Вау."

В машине воняло. В ней мочились все трое, Дуг отказался остановиться, даже когда его умоляла Люси-Энн, плакала, ругалась, пытаясь не обмочить свое сидение, - и они не открывали окна в течении одиннадцати часов. Уровень топлива был на красной черте уже пятьдесят миль, а последние двадцать Дуг молча благословлял зажигание Фольксвагена. Еда, которую второпях они успели захватить, на жаре скисла, пинта молока пролилась, баллоны с кислородом кончились несколько сотен миль назад... мотор испускал болезненные рычащие звуки... фактически, они ехали последние ярды.

Когда он выключил зажигание, машина задрожала и вздохнула. Он был уверен, что никогда больше не заведет ее, а уж без перебора и смазки это точно невозможно. Равным образом он был убежден, что необходимости в этом тоже уже не возникнет.

Они сидели, уставившись на дом. Дуг ожидал, что в любую секунду из дома может выбежать безумный дядя Питер с дробовиком в одной руке и бутылкой скотча в другой, поливая машину свинцовым дождем и прихлебывая из бутылки за свое сомнительное здоровье. Но дверь оставалась закрытой, все было спокойно. На крыше, смущаясь светом, перепархивало несколько ворон по возможности избегая гаргулий.

"Вороны", сказала Гемма. "Семейство Corvidae. Например, Corvus corax, Corvus corcone, Corvus frugilegus, Corvus splendens, и сорока Pica pica. Главным образом, насекомоядные, зимой становятся всеядными. Земляные черви и личинки. И семена. Они едят... они едят личинок и семена..." Она подвинулась, наклонясь между передними сидениями, глядя в переднее стекло на птиц, перепархивающих на крыше дома.

"Что?..", спросил Дуг. "Милая, где ты научилась такому? Этому учат в школе?"

Гемма повернулась к нему, глядя пустым взглядом. Рот слегка приоткрыт, нить слюны угрожает капнуть на пол. "Что?"

"Милая, ты в порядке?" Не теперь, подумал он. Господи, не дай ей заболеть, ведь осталось так мало времени...

"Папа, я так хочу пить", сказала она слабым, севшим голосом. Не таким сильным, как мгновением раньше. Не таким четким.

"Гемма, откуда ты узнала все это о воронах?"

"Оставь ее, Дуг", сказала Люси-Энн. "Давай просто заведем ее внутрь. Ради бога. Нам нужно передохнуть."

Дуг кивнул, пригладил волосы Геммы и попытался распрямить ноги. Он учуял тревогу и сомнение в голосе Люси-Энн, и то, что она так же ничего не понимает, как и он. Гемма никогда и ничем не блистала в школе... никогда и ни к чему не проявляя особого интереса... оставаясь на самом краю, чтобы не быть посланной в спецшколу для отстающих тугодумов.

Corvus corax, Corvus corcone, Corvus frugilegus... Боже, откуда она это взяла?

"А-а-а", загудел голос и дверца Дуга рывком распахнулась. Он дернулся в сторону, с облегчением глотая свежий воздух, думая в то же время, что, наверное, вдыхает воздух, где уже есть нанос, что они уже внутри него, начав обрабатывать его легкие, и что следующий выдох может появиться перед ним облачком красноватого тумана.

"Дядя Питер", сказала Люси-Энн.

"Подумал, что хорошо бы в следующие день-два повидаться с кем-нибудь из родственников", сказал голос. Потом человек наклонился, дав голосу лицо. Действительно, диковатое лицо, с торчащими космами волос, со щеками в синих венах, свидетельствующих о годах неумеренного потребления алкоголя. Хотя глаза - они были другие. Безумные, да, но и интеллигентные тоже.

"Извините, что говорю именно так", сказал дядя Питер. "но я ничего не могу для вас сделать, кроме успокоения. Когда наступит время, все же приятнее находиться в компании."

Дуг, его жена и дочь с трудом выбрались из машины, и дядя Питер терпеливо помогал каждому. Он поддерживал, когда подгибались ноги, когда судорогой сводило мышцы, он вытер слезы с лица Геммы, когда она заплакала. Когда к нему подошла Люси-Энн, он крепко обнял ее и закрыл глаза. Дуг ощутил краткий, но резкий приступ ревности, бессмысленный, но неизбежный, и сам привлек в объятия Гемму, словно отбрасывая свою неуверенность.

"Любопытный домик", сказал он, поднимая глаза на гротескные украшения высотой в три этажа.

"Все сделал сам", сказал Питер. "Я, наверное, полный псих!"

Смеясь, они оставили позади безумную ночь и вошли в дом.

***

"Лондон погиб несколько часов назад", сказал Питер. "Так сказали по ТВ." Пока Дуг резал овощи, он чистил картошку. Люси-Энн и Гемма купались и переодевались в одной из спален наверху. Спать никому не хотелось. "Не был там лет десять. Как хотелось бы сейчас пройтись по Трафальгарской площади и покормить голубей."

"В Лондоне жил мой отец", сказал Дуг. Он не торопился с каждой нарезаемой морковкой, наслаждаясь жестким, хрустящим звуком. Солидный звук. Твердый звук. Не слишком далеко к югу слова солидный и твердый больше ничего не значат.

"Что ж", сказал Питер, но не стал продолжать.

Некоторое время они работали молча. Дуг размышлял о смерти, Питер, наверное, делал то же самое. Все, чем Дуг занимался ныне, было подсвечено неизбежностью собственной кончины: время наступит, когда вот эта еде еще не полностью переварится; не стоит больше ложиться спать, это пустая трата времени... значит, не будет больше снов. Гемма не вырастет, чтобы пойти в университет, не выйдет замуж, не родит собственных детей...

"Это просто нечестно!", крикнул он, швыряя нож на каменный пол. Он мгновенно пожалел о вспышке, почувствовав, как голову сжала холодная лапа стыда. Не видел человека лет десять, а пытается разрушить его кухню.