Страница 57 из 75
Шочи было скучно. Ее уже не интересовало служение оленьей богине, общие праздники Анауака; не радовали душу и мелкие распри жен царственного брата, мелкие стычки между сестрами. Все это было буднично и привычно, как съесть плод сочного томата. Она терпеливо ждала обещанного Ицкоатлем. Свято верив, что вот-вот тлатоани объявит о новой свадьбе, Шочи даже и ритуальный наряд приготовила, поручив лучшим мастерицам расшить кайму на свадебной рубашке и юбке. Узор девушка подбирала долго, тщательно продумывая, как должны располагаться вышитые символы. Некоторое время ее занял выбор цветов: для свадебных гирлянд, для украшения стола и комнаты новобрачных, постели, и самое главное — для ее чудесных длинных волос, которые она разделит на три части. Девушка решила, что каждую прядь будет обвивать яркая душистая гирлянда. Ее не пугала тяжесть цветов — попробовав сделать свадебную прическу, Шочи осталась довольна — она тянула голову назад, делая еще более гордой посадку.
"Пожалуй, я буду самой красивой невестой, да что там невестой! Самой красивой женой Ицкоатля!" — улыбалась девушка, оставшись довольной своим видом, отразившимся в медной пластине, — "Никто не сможет сравниться с моей красотой! И куда всем этим индюшкам до меня!"
Но прошла неделя, за нею месяц, и четвертый уже был на исходе, а Ицкоатль не только не объявлял о своем намерении взять в жены еще одну свою сестру, но и забыл к ней дорогу! Стоило Шочи появиться у его покоев, как царственный брат сказывался страшно занятым. То у него какой-то совет, то он спешит на охоту, то Тлакаелель опять пришел с каким-то новым проектом. Нужно сказать, Шочи не терпела племянника Тлакаелеля, будучи натурой чрезвычайно своенравной и дико свободолюбивой, она раздражалась каждый раз, слыша о новом законе, вводимом советником тлатоани, ведь любое, даже незначительное правило, призвано было регламентировать жизнь граждан, а следовательно, ущемляло и ее интересы.
Два месяца Шочи старалась вести себя соответствующе, она прекратила всякое кокетство с противоположным полом, длительное время проводила в храме Змеиной матери, принося более чем щедрые дары, не было никаких вспышек ярости, когда она могла исхлестать нерадивого раба плеткой или палкой за нерасторопность. Словом, сестра Ицкоатля вдруг изменилась. Она действительно стала другой — внешне, но внутри нее клокотал, угрожая в любой момент вырваться вулкан сдерживаемых страстей, он как Попокатепетль грозил в любой момент известить о своем гневе грохотом и клубами черного дыма. И всему виной был тлатоани, ее царственный брат Ицкоатль.
Все чаще глаза красавицы подергивала дымка раздражения. Едва сдерживая себя, девушка до крови искусывала губы, только чтобы все вокруг говорили о том, как она хороша, как скромна и приветлива, а, следовательно, достойна быть женой самого тлатоани.
Однако временами ей стало казаться, что брак с правителем совсем плохая идея. Ведь в ее понимании брак — это обязательно итог отношений двух любящих людей, а их отношения с братом совсем не напоминали ни страсть, ни любовь. Внезапные вспышки желания, спровоцированные ею никак нельзя было отнести к любви, да и что ее ждет в этом браке? У Ицкоатля три жены. Шесть наложниц. Разве он будет уделять ей достаточно внимания? Нет. В этом она была уверена. И толи дело положение сестры тлатоани в царственной семье, где она стояла особняком, имела право на различные шалости — брат, скрипя зубами, закрывал на них глаза, правда наказывал сурово, но Шочи оставалась свободной в своих поступках… А жены брата были связаны обычаями, правилами, нормами поведения, им больше запрещалось, нежели разрешалось! И это все благодаря племянничку Тлакаелелю — реформатору! Нужно ли ей это?.. Если и нужно то, только из-за положения… Выйдя замуж за Ицкоатля она не опустится, став чье-то женой, не потеряет своего статуса, не лишится мужа в какой-либо войне.
А царственный брат все не шел, Шочи уже устала томиться неизвестностью, да и усмирять свои дикие порывы ей становилось невмоготу. Девушка установила для самой себя срок — неделю она еще обождет, а уж потом…
Потом наступило быстро, до срока. Нерадивая рабыня слишком небрежно расчесывала ее волосы, а может, это просто был повод — все, что терпела Шочи четыре месяца, выплеснулось в ту же секунду. На крик несчастной прислужницы, избиваемой сестрой тлатоани, сбежалась едва ли не вся дворцовая челядь. Шочи с трудом оттащили от женщины и уложили на ложе. Милая Лисица со страхом отпаивала темпераментную сестру, решив никого к ней не подпускать, пока та не придет в себя и не успокоиться.
О скандальном происшествии тут же было доложено тлатоани.
Ицкоатль невольно поморщился, выслушав перепуганного слугу, сообщившего об очередном скандале на женской половине дворца — не вовремя, ох не вовремя Шочи сорвалась! И это сейчас, когда он обдумывал такую наиважнейшую проблему для всей страны, когда перед ним стояла сложнейшая задача, как решить вопрос нехватки рабов для ежедневных жертвоприношений. Их количество резко уменьшилось, об этом ему, как тлатоани поспешили доложить обеспокоенные жрецы Уицилопочтли и Тлалока — богов необходимо было питать, чтобы жизнь не прекратилась, и гнев их не обрушился на головы ацтеков в виде засухи, заморозков, голода или еще каких-нибудь катаклизмов. А все это из-за многочисленных договоров о мире и дружбе между покоренными городами! Военные походы вносили свою лепту, но это был маленький ручеек, который не мог питать столь большую реку…
На помощь пришел Тлакаелель, он предложил еженедельные смертельные бои между городами-государствами, даже название придумал — Цветочные войны — такое многозначное, поэтичное… Цветы и кровь. Одно слово, но два значения, да еще какие важные! Цветы — прекрасное творение природы, дар богов, ласкающий глаз совершенством линий, будоражащий чувственность разнообразием ароматов. Кровь — бесценная влага, дающая жизнь всему на земле, поддерживающая равновесие хрупкого мира человека, а нектар цветов — пища богов… Он повторял это название и наслаждался красотой звучания, удивительно точно переданной многозначностью подобранных слов, их философским смыслом, яркостью. Ицкоатль думал.
Были еще предложения — передвинуть границу Анауака дальше на юг, затем потеснить сапотеков, вторгнуться в земли майя… И тут сестра устроила скандал! Теперь ему нужно идти, отрываясь от столь важного вопроса, и решать внутрисемейные проблемы.
"Ох, Шочи, вопросы государства куда важнее тебя!"
— Наш тлатоани принял решение? — спросил Тлакаелель, сочувствуя царственному дяде, злясь, что столь важное решение может быть отложено по вине скандальной женщины.
— Думаю, пока столь удобное предложение может подождать. Нашим воинам нужно проявить расторопность и захватывать в плен, а не убивать противников на месте, они должны думать не только о своей славе, а, прежде всего, о наших богах! Если каждый воин Анауака приведет десять пленников, удержав свою палицу, и подарит их Уицилопочтли или Тлалоку, то наши теокалли еще долго не будут испытывать недостаток в живой крови — пищи наших богов! К тому же, подумай, Тлакаелель, о сапотеках и майя, мне кажется, мы не достаточно еще продвинулись в этом направлении. И… прервемся, я вынужден уделить сейчас внимание своей семье!
Тлакаелель скрыл разочарование за вежливой улыбкой и удалился. Ицкоатль же, взяв первую попавшуюся плетку, направился к женским покоям, твердо решив наказать скандалистку.
В покоях сестры было уже тихо и пусто. Шочи в одиночестве сидела у выхода в сад и наблюдала за полетом пестрых бабочек в своем саду. Ицкоатль пересек комнату, легко постукивая по ноге плеткой. Его интересовало, как отреагирует сестра на знакомый звук. Но Шочи даже не пошевелилась. Странное поведение девушки, граничащее с неуважением к его царственной персоне, рассердило тлатоани, и он, подойдя к ней ближе, слегка хлестнул ее по плечу. Привлечь внимание не удалось. Пришлось обойти Шочи, и стать перед нею, лишив ее возможности любоваться бабочками.