Страница 40 из 75
Пролежав целый день в одиночестве, Амантлан приказал отправить раба к Тлакаелелю, с просьбой его навестить. Друг не замедлил явиться, он был рад выздоровлению, но еще больше потому, что во дворце назревали события требующие поддержки.
Сообщив все новости Теночтитлана, Талакаелель выслушал подробности столь длительной войны с тарасками, поздравил друга с рождением сына и приступил к самому важному:
— Наш тлатоани созывает Совет старейшин через два дня, нужно, чтобы ты был там.
— За два дня я окрепну настолько, что смогу пережить любой Совет.
— Тебя интересует вопрос, который он поднимет?
— Я полон внимания… — улыбнулся Амантлан, но по мере получения информации, лицо его становилось все серьезнее и угрюмее.
— Наш тлатоани приказал собрать со всего государства Кодексы, где записана история народа Анауак и их уничтожить, а взамен написать новые, такие, которые расскажут правдивую историю нашего народа. Так решил тлатоани.
— Тлатоани?
— Мы уже беседовали с тобой на эту тему. Тлатоани пожелал сделать так, как сказал я. Конечно, все добрые дела для страны я одобряю, а все остальное, считается, что тоже. Так удобно нашему глубокоуважаемому правителю, а все остальные считают, что это разумно, раз Тлакаелель одобрил…
— Но, что собственно может быть постыдного в нашей истории?!
— Очевидно, изучая нашу историю, ты пропустил самые интересные места! — пошутил Тлакаелель, Амантлан обиделся:
— Ты шутишь, мудрейший!
— К сожалению, нет, и наш правитель тоже. Он решил восхитить потомков чистой историей нашей нации. А для этого нужно, чтобы Теночтитлан построили бедные несчастные путешественники — ацтеки. На голой земле острова они создали прекрасное творение умелых рук. Ты уловил, о чем я говорю? И город расцвел и приобрел могущество только благодаря нам! Именно мы возвели дамбы и отстроили его!
— Но, мудрейший, все было сделано лишь потому, что мы расплодились на этой благодатной земле до угрожающего размера. Как тебе удалось стать пилли? Тебе отдали земли тех несчастных, которые пригрели наших предков: твоего отца, мать, меня! Если ты не хочешь быть честным со мной, то…
— Я завоевал это право своей кровью и служением тлатоани, нашему народу, можно сказать, что я своей кровью писал лучшие страницы историии нашего государства! Да, Амантлан, ты поднялся с самых низов, и никогда не забываешь кто ты родом. Именно эти качества я ценю в тебе, но правда есть правда, я говорю о сегодняшнем взгляде на день вчерашний. Никак не пойму, что тебя не устраивает? Мы должны радоваться, новые Кодексы возвеличат перед нашими потомками нас, наши деяния… — Тлакаелель удрученно пожал плечами.
— Почему ты принижаешь заслуги всего народа, который… — Амантлан замолчал, потому что, дав свободу всем народам плодородной долины, ацтеки отобрали ее по истечении года.
— Да, ты понял, о чем я хотел сказать. Поэтому не будем спорить, я не хочу тебя утомлять, а перейдем к тому, зачем я к тебе приехал. На Совете старейшин ты должен выступать за тлатоани, думаю, что найдутся люди, которые, не смотря ни на что, захотят поспорить с ним.
— Я не уверен в том, что это правильное решение!
— Ты должен, как и все мне доверять, потом, когда пройдет время, ты поймешь, что был не прав!
Мне уже пора, иначе почтенная Ишто выгонит меня за столь долгий визит, ты ведь еще не совсем здоров, мой друг, постарайся набраться сил, — раскланявшись с хозяйкой дома, Тлакаелель направился к себе, а Амантлан задумался. Настало время решать, как поступить. Несколько Кодексов хранилось у него дома, но нужно попытаться спасти еще хотя бы те, что находяться у его друзей и знакомых. Сделать это незаметно возможно не удастся, ведь на вопрос воинов тлатоани, куда исчезли Кодексы, каждый ответит, что отдал их ему. Он мог расчитывать на молчание только нескольких человек: дядю и предводителя воинов-орлов Кремниевого Ножа. Никакие пытки не смогли бы заставить этих людей его выдать. Чтож, спасти еще несколько экземпляров — это огромная удача. Борясь с усталостью, Амантлан отправил к этим людям рабов, с просьбой срочно его навестить. Первым пришел дядя — Летящее Облако — его чинампе было рядом. После приветствия, выпитой чашки чоколатля и выкуренной трубки, Амантлан рассказал ему все, что их ждет на совете у тлатоани. Летящее Облако не торопился с ответом. Он выкурил еще одну трубку и только тогда посмотрел на Амантлана и сказал:
— То, что решил Тлакаелель не благо для нашего народа, а преступление перед будущими поколениями. У меня три Кодекса. Я их упакую и пришлю с рабом тебе сегодня же. К сожалению, я слишком стар, чтобы помочь тебе их спрятать, но в моем возрасте есть и преимущества — если ко мне придут и не поверят, что я сам их уничтожил, то… я уже достаточно пожил — мне не страшно умирать. Может быть, этим поступком я принесу хоть какую-то пользу нашему народу. Я надеюсь, что ты возьмешь кого-нибудь в помощь, ты ведь еще не окреп от ран? — Амантлан кивнул, он не был уверен, что Кремниевый Нож поддержит его затею и захочет ему помогать. К тому же ему не хотелось говорить Летящему Облаку о том, кто еще будет участвовать в этом предприятии. Летящее Облако доволько закивал:
— Ты прав, мне не нужно ничего говорить. Я пойду, чтобы не мешать тебе! — слегка сутулясь, Летящее Облако вышел. Через час раб принес Амантлану большой сверток. Через два часа пришел Кремниевый Нож, он спокойно выслушал Амантлана и, криво усмехнувшись, подтвердил свое участие, выставив одно единственное условие:
— Ты не должен ничего говорить на Совете, не спорь, никто не должен знать твоей позиции. Это важно. Противников переписывания будет достаточно, но Тлакаелель все равно победит, спор бессмыслен. Важнее спасти наши книги. После Совета мы с тобой спрячем наши Кодексы.
— Хорошо, возможно, ты и прав.
После бессонных ночей, проводимых у постели Амантлана, Шочи приходила в свои комнаты и ложилась спать. Такой странный режим не мог не привлечь внимания окружающих, поползли слухи. Милая Лисица неоднократно намекала сестре, что та играет с огнем, потом стала, открыто говорить, что её действия приведут на голову всех женщин из семьи тлатоани неминуемую кару правителя. Но Шочи было безразлично, что может за этим последовать, она твердо решила, что потребует у брата разрешения на брак с Амантланом. Уверовав в свои силы, девушка спокойно выносила плаксивые просьбы сестер, не зная, что тлатоани уже известны все её ночные отлучки, и он недоволен ее поведением.
Возвращаясь во дворец, Шочи увидела отряд телохранителей у своих покоев. Это насторожило ее. Воины молча расступились и пропустили сестру тлатоани, которую всю ночь прождал Ицкоатль.
— Доброе утро, тлатоани. — поприветствовала брата Шочи, правитель встал, подошел к сестре и, совершенно неожиданно для неё, залепил ей сильнейшую пощечину, от которой Шочи не удержалась на ногах и упала на пол.
— За что, Ицкоатль? — испуганно пролепетала Шочи, смотря на возвышающегося над ней брата. Тот стоял, широко расставив ноги, и по его виду Шочи поняла, что одной пощечиной не закончиться. К своему ужасу она увидела, как в руке Ицкоатля появилась тонкая плетка и, не успев увернуться, почувствовала ее обжигающий удар. Девушка попыталась откатиться, чтобы встать на ноги. Но Ицкоатль хлестал сестру так умело, что ей постоянно приходилось прикрывать лицо руками. Вскоре Шочи устала отползать от ударов плетки, и, поджимая под себя ноги, только сжималась в комок, чтобы получить как можно меньше ударов. А Ицкоатль все хлестал и хлестал сестру, в нем не чувствовалось ни напряжения ни усталости, а на лице читалось явное удовольствие от каждого удара, который вызывал в сестре слабый протест. Но Шочи упорно молчала, тогда он остановился.
— Что ты делаешь?! За что ты меня избиваешь?! Тебе мало своих жен?!
— Я учу тебя уважению к моим решениям, дорогая сестра! — и снова плетка опустилась на голову Шочи. Зацепив прядь длинных волос, она больно дернула, от чего девушка пронзительно вскрикнула: