Страница 19 из 75
Ночью девушки начали хныкать.
— Замолчите! Вы живы, а это главное!
— Лучше было умереть, чем попасть в руки ацтекам!
"Возможно, для вас всех это и луше, но не для меня! Я хочу, и буду жить!"
Прошло два дня после неудачного жертвоприношения. Город оплакал гибель жрецов и занялся сбором дани для ацтеков. Яркое утро и веселое пение птиц совершенно не соответствовало настроению совета старейших, которые сопровождали носилки с выкупом. Он был огромен: более сотни рабов несли на себе большие тюки с тончайшей хлопковой тканью, которая пойдет на одежду богатым пили. Другие рабы тянули носилки, груженные золотом, медом и другими ценностями, оговоренными послами.
Ацтеки стояли на вершине холма недалеко от города. Их огромный лагерь, который они поставили вечером, совершенно не напоминал торговый караван — на небольшом расстоянии друг от друга располагались небольшие отряды человек по двадцать воинов в полном вооружении и готовности к нападению. В центре каждого отряда стояло древко со знаменем отряда, изображавшем какое-либо животное. Все это пестрое многоцветие шевелилось и бурлило, но придерживалось определенного порядка.
Караван с выкупом встретили все те же послы, которые теперь не скрывали своей принадлежности к командному составу ацтекского войска. Впереди них в полном боевом облачении стоял вождь. На нем был костюм из шкуры ягуара, который обтягивал его с головы до щиколоток. На голове красовалась оскалившаяся маска из черепа животного. А в злобном оскале белоснежных клыков на послов взирало лицо. Крупные черты его были расписаны яркими красками — полная боевая раскраска воина-ягуара.
Рядом с ним стоял еще один из гостей Коацаока — предводитель воинов-орлов по имени Кремниевый Нож, но одет он был иначе. Его костюм был из нашитых одно на другое белоснежных перьев, а где заканчивались перья, торчали деревяшки, окрашенные в красный цвет, они символизировали грозные когти орла — владыки неба. На голове поблескивала золотым клювом и нефритовыми глазами маска — голова орла. У ацтеков воины подразделялись на воинов-ягуаров и воинов-орлов. Между ними постоянно шло негласное соперничество.
Чем ближе подходили старейшины Коацаока, тем сосредоточеннее становились лица предводителей ацтекского воинства. Предстояло подтвердить правильность передаваемого имущества и выслушать условия договора. С обеих сторон были выделены люди, обученные счету. Солнце уже садилось, когда пересчет был завершен, и старейшины оказались лицом к лицу с вождем воинов-ягуаров Амантланом.
— Амантлан, город не полностью уплатил выкуп, не хватает пяти тюков с хлопком, — на разрисованном лице предводителя ничего не дрогнуло. Тяжелый взгляд из-под белых клыков пригвоздил говорившего к земле. Амантлан задумался, а горожанам показалось, что время остановилось. Испугались все. Переговоры, которые должны были начаться, могли сорваться.
— Проверить еще раз. Каждый мешок, каждый тюк подносить сюда. Счет ведет только один человек.
— Ярче костры! Зажечь факелы! Выставить охрану! — отдавал приказы воин-орел, командир одного из отрядов: — Мы не успеем до темноты все пересчитать, Амантлан!
— Пусть воины будут готовы. Не думаю, что Кинич-Ахава соберется на нас напасть. Горожане слишком напуганы. Мы пришли слишком рано, — кривая усмешка скользнула по губам вождя. — Но я не хочу требовать больше положенного или оставлять, что принадлежит нам! Поэтому, пусть внимательно считают!
Воин-орел слегка кивнул и направился отдавать распоряжения. От себя он добавил только один приказ — окружить плотной стеной старейшин Коацаока, чтобы в случае тревоги, ни один не смог сбежать. Кремниевый Нож считал, что это нелишне.
Зажженные факелы осветили площадку, на которую сносили выкуп. Майя поминутно переглядывались, от них не ускользнули приготовления ацтеков. Когда последний тюк был сосчитан, предводитель подошел к учетчику и выслушал его доклад.
— Довольно много не хватает… — спокойно ответил Амантлан на немой вопрос старейшин Коацаока. Майя терпеливо начали сверять свои расчеты. Но ацтек оказался прав. Дело могло бы решиться мирно, но из толпы горожан полетел в сторону вождя ацтеков ком земли, сопровождавшийся выкриком:
— Чтоб вы подавились, все вам мало!.. — один резкий взмах руки Амантлана и в толпу горожан ринулся отряд воинов-ягуаров, бесцеремонно расталкивая собравшихся. Организовать свалку оказалось проще, чем успокоить взвинченных до предела майя и ацтеков, к тому же это было началом плана, который предложил Халаке-Ахава. Майя решительно не желали выдавать кричавшего, началась драка, посте пенно переросшая в резню.
Происходящее на какой-то миг ошарашило обе стороны. Майя замешкались и с ужасом поняли, что теперь резни не избежать. А ацтеки пытались сообразить, какие выгоды это им принесет, и не является ли всё это делом рук их предводителя, умеющего подстраивать подобные военные хитрости.
Многие воины не скрывали своего нетерпения, поворачивали головы в сторону Амантлана, чтобы увидеть сигнал к наступлению. Напряжение нарастало. Несколько отрядов молодых орлов, отбросив всякую осторожность, поддавшись внутреннему голосу, который призывал их завоевывать славу и почести, ринулись на врага, который оказался без руководителя, а потому напоминал скорее разрозненную толпу, чем организованное и боеспособное войско, способное отразить пока еще столь малочисленный натиск. Майя не могли решить: защищать им выкуп, или в боевом порядке отступать к стенам города, где призывно чернели распахнутые ворота (кому же это пришло в голову?!). Наконец какое-то подобие порядка им удалось организовать, и майя издали боевой клич, который должен был привести в чувства и встряхнуть растерявшихся, но не успели еще последние нерасторопные воины встать в боевой порядок, как стоявший неподвижно, Амантлан резко взмахнул рукой в направлении города. Тут же две лавины воющих ацтеков разделились и обрушили свою мощь на малочисленных противников.
Левая лавина практически моментально смяла защитников выкупа, развернув свои ряды на обороняющихся майя. Правая быстрым маршем ринулась к городским воротам, которые по-прежнему были раскрыты.
Крах войска Коацаока стал очевиден. Едва ацтеки приблизились к стенам города, навстречу им выбегали воины и ремесленники Коацаока, среди которых несся Кинич-Ахава. Шум в голове и резь в глазах заглушались болью за происходящее. Совсем недавно он пришел в себя и узнал, что кто-то спровоцировал срыв переговоров.
Авангард ацтеков и защитники города буквально сшиблись в лоб, на огромной скорости налетев друг на друга. Всюду слышались крики, страшный треск проломленных черепов, хруст костей — это работали боевые палицы ацтеков. Кровь обильно заливала тела убитых и утоптанную землю, которой уже не было видно. Сражаться приходилось стоя на поверженных и раненых.
Удушающая темнота скрывала огромные потери, которые несли обе стороны. Раненные не молили о пощаде, главным было удержать подходы к городским воротам, пока их кто-нибудь, наконец, закроет. Перед ними начала расти насыпь из человеческих тел, где смешались и мертвые и живые, где невозможно было отличить ацтека от майя, а наверху шел жестокий последний бой личной охраны Кинич-Ахава с превышающими по количеству отрядами ацтеков. Кинич-Ахава не чувствовал усталости, только злая мысль, что с таким малым отрядом ему не удержать городские ворота, и он только зря погубит людей, надоедливо билась в мозгу.
Грохот барабанов, резкий свист свирелей и громкий рев воинского клича ацтеков:
Посреди равнин
Наше сердце жаждет смерти,
От обсидианового ножа.
Жаждет наше сердце смерти,
Смерти на войне!
Сражение на подступах превращалось в бессмысленное жертвоприношение богам Анауака, имена их все чаще выкрикивались нападавшими. Инстинкт самосохранения взял верх и заставил действовать решительно в целях собственного спасения.
— Уходим в лес! — крикнул Кинич-Ахава во всю мощь своего голоса. Сражавшиеся рядом поняли и изменили направление основного удара. Ловко, быстро и неожиданно сплоченными рядами поразили они передние ряды ацтеков. Медленно, а затем всё быстрее увеличивая скорость своего продвижения, майя буквально проскользнули между городской стеной, за которой уже слышались громкие причитания жителей, подвергшихся нападению и грабежу, и горой трупов, на которой всего несколько мгновений назад они еще бились за жизнь своих близких.