Полночь в Смерти

— Уже нет. Он улизнул и вернулся в Нью-Йорк. Уайнгер и Ринг — его рук дело.

— Вот дерьмо, — он не стал выглядеть менее больным, но глаза его теперь были бодрые. — Гадская Рождественская неделька и мы имеем крупнейшего в мире урода-психопата.

— Да, и Новый Год тоже. Мне нужны результаты по верёвке и бумаге. Я хочу знать, чем он вырезал буквы. Есть что-нибудь от уборщиков — волосы или волокна?

— Нет, подожди, просто минуту подожди, — он быстро подкатил своё вращающееся кресло к компьютеру, быстро отстучал на клавиатуре запрос и пробормотал, просматривая данные. — Тела были чистые. Нет ни волос, кроме волос жертв, ни волокон.

— Он всегда оставлял их чистыми, — проворчала Ева.

— Да, я помню. Я помню. У обоих жертв между пальцами ног есть какая-то пыль — похожая на песок.

— Бетонная пыль.

— Да. Дам тебе класс бетона и возможный возраст. Теперь верёвка, — он откатился назад. — Я как раз смотрел её, только что исследовал. Ничего особенного или экзотического. Обычная нейлоновая крепкая верёвка. Дай мне немного времени, я назову тебе производителя.

— Сколько времени надо?

— Часа два, лучше три. Когда вещь стандартная — поиск занимает больше времени.

— Сделай это побыстрее, — она развернулась на выход. — Я на выезд.

Следующая остановка — морг, потеребить главного судебно-медицинского эксперта. Запугать или поторопить Морса было гораздо труднее.

Нет следов изнасилования или сексуального домогательства, нет повреждений или ранений гениталий.

Типично для Палмера, подумала Ева, прокручивая в голове предварительный отчёт Морса. Он был крайне асексуален, как никто другой, с кем ей приходилось сталкиваться. Она сомневалась, что он вообще когда-нибудь задумывался о гендерной принадлежности своих жертв, кроме как о статистике для своих экспериментов.

Центральная нервная система субъекта Уайнгер значительно повреждена. Субъект перенёс мелкоочаговый инфаркт миокарда во время похищения и в период пыток. В заднем проходе и в полости рта видны следы электрических ожогов. Обе руки раздроблены гладким, тяжёлым орудием. Три ребра сломаны.

Список повреждений продолжался, пока Морс не подтвердил, что причиной смерти явилось удушение. И время смерти — полночь двадцать четвёртого декабря.

Она провела час в апартаментах Карла Нейссана, и ещё час в апартаментах Уайнгера. В обоих случаях, она подумала, дверь открыли, позволяя Палмеру войти. В этом он был мастер. Запросто мог нацепить милую улыбку и уговорить впустить его.

Он выглядел таким чертовски невинным, думала Ева, поднимаясь по ступенькам к своей собственной парадной двери. Даже глаза — а ведь именно глаза обычно выдают — были таковыми: глазами молодого, безобидного человека. Они не мерцали, не стекленели и не загорались, даже когда он сидел на допросе напротив неё и описывал каждое убийство в отдельности.

В них появился свет безумия, лишь когда он стал говорить о масштабах и важности его работы.

— Лейтенант, — Соммерсет, высокий и сухопарый, в строгом чёрном костюме, выскользнул из дверного проёма. — Должен ли я считать, что Ваши гости останутся на обед?

— Гости? У меня нет никаких гостей, — она стянула с себя жакет и швырнула его на балясину. — Если Вы имеете ввиду мою команду, то мы разберемся с этим сами.

Когда она начала подниматься по лестнице он снял жакет со столбика. На его возглас отвращения Ева оглянулась. Он держал кончиками пальцев её перчатки, которые она скомкала и сунула в карман жакета.

— Что Вы с ними сделали?

— Это всего лишь герметик, — который она забыла счистить, прежде чем запихнуть перчатки в карман.

— Это ручная работа, итальянская кожа, на норковой подбивке.

— Норка? Вот дерьмо. Он что, сумасшедший? — качая головой, она пошла дальше. — Норковая подбивка, ради всего святого. Я потеряю их к следующей неделе и получиться, что глупая норка умерла ни за что.

Она бросила взгляд на дверь офиса Рорка, снова покачала головой и вошла в свой собственный.

Я была права, отметила Ева. Её команда смогла разобраться с обедом самостоятельно. Фини дожевывал какой-то многослойный сендвич, бормоча при этом команды компьютеру и просматривая результаты. У Пибоди была глубокая тарелка пасты, которую она вычерпывала одной рукой, в то время как другой складывала распечатываемые листы в пачку.

Её офис пах как первоклассный ужин и был похож на полицейский. Звук компьютеров накладывался на голоса людей, принтеры жужжали, а центральная связь гудела, всеми игнорируемая.

Она подошла и ответила сама:

— Даллас.

— Эй, разузнал про твою верёвку.

Когда она увидела, как Дики заглотнул рассола, она задалась вопросом, не бьёт ли тревогу в то же самое время желудок каждого представителя городской администрации.

— Нейлоновый крепкий шнур, как я и сказал. Это специфический тип — высококачаственный, для тяжёлых грузов. Производство компании Кейтелль где-то в Джерси. Вы, ребята, раскручивайте распространителя. Теперь тебе есть за что ухватиться.

— Да. Спасибо.

Она отключила связь, подумав, что Дики не всегда был полным чудаком на букву «М». Он всё выяснил и при этом не потребовал взятки.

— Лейтенант, — начала Пибоди.

Но Ева подняла палец, направилась к двери Рорка и вошла внутрь:

— Компания Кейтелль в Нью-Джерси принадлежит тебе?

Затем, увидев, что у него в самом разгаре голографическая конференция, она остановилась и поморщилась. Несколько изображений повернулось в её сторону, изучая её с вежливым раздражением в глазах.

— Извините.

— Всё в порядке. Господа, дамы, это моя жена, — Рорк откинулся в кресле, безмерно позабавленный тем, что Ева непреднамеренно сдержала свою угрозу: встрять в одну из его многомоллионных сделок, только чтобы позлить его. — Пожалуйста простите меня, всего на минуту. Каро?

Голограмма его административного помощника поднялась и улыбнулась:

— Конечно. Мы сейчас же переключим на зал заседаний.

Изображение отвернулось, руки заскользили по никому другому не видимой панели управления и голограммы погасли.

— Мне нужно было постучать или как-то ещё дать знать.

— Не страшно. Они переживут. Я собираюсь сделать их очень богатыми. Мне принадлежит что?

— Тебе необходимо было сказать 'моя жена' в таком тоне, словно я только что примчалась из кухни?

— Так создаётся более безмятежный образ, чем если бы я сказал им, что ты только что примчалась из морга. И это довольно консервативная компания, которую я собираюсь купить. Теперь, что мне принадлежит и почему тебя это интересует?

— Кейтелль, расположенная в Нью-Джерси. Они делают верёвку.

— Серьёзно? Ладно, я понятия не имею. Сейчас, — он повернулся к пульту управления и запросил информацию о компании. Которую, подумала Ева с раздражением, она могла бы чертовски хорошо раздобыть и сама. — Да, они отделение Янси, которое является частью Рорк Индастриз. И которое, как я понимаю, сделало орудие убийства.

— Впервые прав.

— Тогда тебе понадобятся распространитель, магазины в районе Нью-Йорка, продавшие большое количество одному покупателю в течение прошлой недели.

— Пибоди может это выяснить.

— Я выясню быстрее. Дай мне тридцать минут, чтобы закончить здесь, потом я сброшу данные в твой модуль.

— Спасибо, — она собралась уходить, но обернулась. — Третья женщина справа. Рыженькая. Она подавала тебе сигнал ногами — задерись её юбка ещё хоть на дюйм и была бы видна её промежность.

— Я заметил. Очень красивые ноги, — он улыбнулся. — Но она всё равно не получит больше, чем восемьдесят и три десятых за акцию. Что-нибудь ещё?

— Она не натуральная рыжая, — сказала Ева наобум и услышала его смех, когда закрывала за собою дверь.