Чернильный обмен

— Правильный ответ, красавчик. — Это был Габриэль, появившийся прямо за спиной Ниалла. Ищейка протянул вперед руку — на его предплечье неистово клубились татуировки. Он жестом приказал Ниаллу отступить. — Теперь ты должен уйти.

Бананак клацнула зубами. «Иллюзия» окончательно растворилась, показав ее острый клюв.

— Твое вмешательство становится утомительным. Если Gancanagh хочет остаться со мной…

Габриэль оказался перед Ниаллом как раз в тот момент, когда Бананак бросилась вперед. Она издала звук, похожий на смех и вопль ярости одновременно, и раскинула руки с появившимися на кончиках пальцев черными когтями.

— Это касается только Двора, Ниалл, — проговорил Габриэль, не оборачиваясь. — Иди же!

Габриэль схватил Бананак и швырнул ее в забор. Ее перья зацепились за колючую проволоку, но она резко рванулась от забора. Куски перьев упали на землю у нее за спиной и скрылись в тенях на тротуаре.

Ниалл хотел уйти и остаться, хотел сказать Габриэлю, чтобы тот ушел с пути Бананак и дал ей покончить с растерянностью и депрессией, давившими на него, и попросить Габриэля разорвать ее на куски.

Но он просто стоял рядом и наблюдал за ними, не зная, чего хочет, как и в тот момент, когда Бананак позвала его за собой.

Видеть Габриэля в действии — не самое прекрасное зрелище, но была в его движениях некая брутальная гармония. Как и танцы Летних девушек, бой Габриэля имел собственный ритм, словно подчинялся своей неслышной песне. Но ярость Бананак ни капельки не уступала движениям Ищейки. Эта женщина-ворон

note 33

ликовала, отступая от него только для того, чтобы с невероятной энергией снова столкнуться с ним. Неизвестно откуда она достала кинжал с лезвием из кости, которое сияло в темноте неестественным светом. Обернув пальцы с черными когтями вокруг кинжала, она с облегчением выдохнула, когда, резанув Габриэля по лицу от левой брови до правой щеки, увидела белеющую кость и красную кровь.

Заметив свежую кровь, Ли Эрги, которые уже заполонили закрытый конец переулка, издали довольные крики. Их красные руки подрагивали, когда они стали окружать Габриэля. Часть их пищи составляла свежепролитая кровь. Узнав об этом много лет назад, Ниалл счел это свойство настораживающим. Их было не так много, чтобы одолеть Габриэля, но вместе с Бананак… Меня это не касается. Это проблемы Темного Двора. Чьим подданным я не являюсь.

Ниалл уже собирался было уйти, но мысль о том, чтобы бросить Габриэля одного с полудюжиной Ли Эргов и обезумевшей от крови Бананак, не находила себе места в его голове. Появление Габриэля не дало Бананак серьезно ранить или даже убить его. Этим он был обязан Габриэлю. И пусть Ищейка даже не думал об этом, Ниалл ожидал этого от самого себя. Потому что честь — это единственное, чего он не потерял.

Ниалл бросился в самый центр схватки — не за Двор, не за короля, а просто потому, что это было правильно. Поддержать кого-то (пусть даже Габриэля), кого противники превосходят численностью, — единственное правильное решение.

Ниалл не задумывался о последствиях, когда напал на Ли Эргов. Не волновался о том, где и кто его король. Он вообще ни о чем не беспокоился. Ему удавалось избегать большинства ударов Ли Эргов. И хотя они больше были сосредоточены на том, чтобы пустить кому-нибудь кровь, чем на том, чтобы нанести тяжелые телесные повреждения, все же они годами убивали других фейри и смертных.

Бананак пронеслась мимо Габриэля и в прыжке впечатала носки подбитых железом ботинок в мускулистый живот Ниалла. Иссушающая боль заставила его отступить, когда ядовитое железо прорезало его плоть. Она воспользовалась секундным преимуществом и ударила Ниалла покрытыми кровью когтями.

Габриэль схватил Бананак и уверенно увел ее в драку снова к забору, подальше от Ниалла, предоставляя ему возможность разобраться с Ли Эргами. Это была волнующая забава, замечательный способ развеять владеющую им тьму, которую Ниалл пытался сбросить все это время. Да, это ничего не меняло, но как освежало!

К тому времени как большинство дравшихся Ли Эргов пустились наутек от Ниалла, Бананак была вся в крови от ран, нанесенных Габриэлем. Она прислонилась спиной к Ли Эргу, который не принимал участия в схватке, но через мгновение продолжила драться, пока Габриэль не двинул ей кулаком так, что она покачнулась назад и упала на землю.

Габриэль обратился к единственному не раненному Ли Эргу:

— Забери ее отсюда, пока Кила не узнала, что у меня с ней была еще одна стычка. — Он зарычал на оставшихся Ли Эргов. — Если я постоянно буду драться с ней, Кила решит, что это дележ территории. Никому из нас это не нужно, правда?

Ли Эрг не ответил, но подошел к женщине-ворону. Бананак положила голову ему на ногу.

— Ты причиняешь мне беспокойства, песик. Если возникнет необходимость, я пойду к ледяной королеве или даже к царьку. Кто-нибудь из них, — она клацнула зубами в сторону Ниалла, то ли приглашая, то ли предупреждая, — поможет мне навести порядок в этом Дворе.

— Ириал уже сказал, как нам быть, — парировал Габриэль, протянув руки, чтобы показать Бананак извивающиеся приказы на своей коже.

— Ири должен уйти. Он уже не тот, что раньше. Он не занимается тем, чем должен. Мы хотим войны. Нам необходимо свойственное нам же насилие. Мы ждем уже слишком долго. — Бананак закрыла глаза. — А то, что ты ходишь за мной по пятам, начинает капитально надоедать.

— Так сиди на одном месте, и я перестану наступать тебе на пятки.

Габриэль уселся на тротуар, послал ей неприличный жест и принялся осматривать свои раны. Он скривился, почувствовав, как кровь потекла по лицу, когда он ткнул пальцем в рану на лбу.

Ли Эрг присел и протянул руку, чтобы погладить окровавленные руки и лицо Бананак, питая себя кровью после боя, как когда-то давно делали его собратья на пропитанных красной жижей полях великих битв. Его кожа замерцала, когда кровь Бананак впиталась в его ладонь. Второй Ли Эрг подошел к Габриэлю и положил руку на его покрытое кровью лицо. Несмотря на постоянное стремление каждого из них ранить, калечить, а иногда, за неимением других кандидатов, даже мучить друг друга, иногда они могли быть почти сердечными. Ли Эрги забирали в свою кожу боль и кровь, забывая о конфликтах в тот момент, когда после битвы их ждало такое удовольствие и насыщение.

Габриэль толкнул плечом Ли Эрга, который поглаживал его все еще кровоточащие раны:

— Достаточно. Забери ее отсюда. Может, завтра вы попытаетесь выказывать больше почтения?

— Может, завтра тебе не стоит стоять у меня на пути, — встав на ноги, сказала Бананак и с презрительным выражением лица перебросила через плечо длинные похожие на волосы перья. Она могла быть ранена и едва стоять на ногах, но никто не мог ее запугать. Потом с торжественностью, такой же страшной, как и ее жестокость, она повернулась к Ниаллу. — Подумай хорошенько о том, чего ты хочешь, Gancanagh, и что будет правильно. Простить Темного Короля? Простить Летнего? Или позволить мне вершить твое правосудие, неся боль и войны — все, чего ты так желаешь? В последнем случае мы оба будем в выигрыше.

Едва она скрылась из виду, Габриэль спросил:

— Может, ты и ушел от Ириала, Gancanagh, но неужели ты действительно хочешь, чтобы эти фейри влияли на наш Двор? Неужели хочешь помочь ей?

— Я не собираюсь во все это ввязываться. Это не мой Двор. — Ниалл сел возле Ищейки. Он не знал наверняка, но казалось, одно из его ребер было сломано.

Габриэль фыркнул:

— Он твой в той же степени, что и мой. Просто ты тот еще идиот, чтобы взять и признать это.

— Я не такой, как ты. Я не хожу по улицам в поисках всяких драк и…

— Но и не уклоняешься от них. К тому же, Ириалу не нужны одни только драки. Именно поэтому у него есть я. — Ищейка улыбнулся и махнул рукой на выбитые окна и выломанные из стен кирпичи. — Кроме жестокости и насилия, Темному Двору нужно кое-что еще. Ты несешь другой вид тьмы. Мы оба принадлежим мраку.