Ведьма

— Что мне говорить-то надо? — вздыхала Маргарита. — И на каком языке?

— Послезавтра придет Бернардина, она все расскажет. У нее богатый опыт. Она сама три раза выходила замуж.

— Это кто?

— А та корректорша из издательства, помнишь?

— Всю жизнь не забуду…

Поиск подходящего платья занял два дня, последние аксессуары — перчатки и туфли — нашли в пятницу утром, и решили никуда не ходить больше, сидеть дома, подбирать макияжи, полировать ногти и тренироваться ходить на каблуках. Парикмахер была уже заранее приглашена и должна была приехать в субботу утром. Бернардина курила в открытых дверях балкона и на весь квартал вещала своим баритоном, что должна говорить и делать подруга невесты во время церемонии. Маргарита записывала шведские слова и фразы. Нервозность не проходила.

— Бернардина, — спросила она под вечер. — Почему бы вам не побыть свидетелем?

Та с очень серьезным выражением лица ответила:

— Фрекен Татьяна — молодая красивая женщина. И ее свидетельницей тоже должна быть молодая красивая женщина, как раз такая, как вы. Я никогда не была красивой, а теперь уж перестала быть и молодой. К тому же вы дружите так долго. Кому же еще быть ее подругой на свадьбе, как не действительной подруге?..

Суне позвонил накануне вечером:

— Музыкант, у тебя есть приличный костюм?

— Есть.

— Хочешь, подвезу тебя завтра? А то будешь маячить там на площади, она тебя издалека разглядит.

— Если не трудно…

— Что ты! Мне интересно, чем все кончится. Кроме того, я ее живьем еще не видел…

В доме впервые за все время его существования работало отопление. Тепло распространялось по комнатам, а камин остался для отопления и романтического украшения исключительно салона, хотя и там установили небольшой электрический радиатор.

В субботу в час дня он был готов к дуэли — ехать к Колдунье требовать объяснений. Суне приехал вовремя, с приглашением, и вскоре они припарковались на боковой улице, поскольку на самой площади мест уже не было. Суне, как шпион, наблюдал за площадью в зеркало заднего вида. Наконец, уже без пяти минут три, объявил:

— Прибыли! Так… Входят в церковь… Давай, иди!..

В церкви Магнус прошел в самый темный угол, когда невеста со свидетельницей еще не дошли до алтаря. Незнакомые люди оглядывались на него, дамы, пожилые и не очень, приветливо улыбались, в их глазах читалось вежливо скрываемое недоумение: «Кто это такой?», а также глубоко затаенное желание скандала, чтоб случилось, как в кино: «Вот сейчас священник скажет: «Кто имеет основания возразить, говорите сейчас или молчите вовек!», и чтобы этот интересный молодой человек… кем он окажется? Кто он такой? Если просто родственник или друг, то почему один? Почему явился в последний момент? И почему нервничает?..»

Он смотрел на отливающие красным вином волосы Колдуньи, почти черные в рассеянном полумраке старинной церкви, сжимал и разжимал пальцы и молился, чтобы та не оказалась обладателем ястребинного зрения, способного различить его в толпе даже в церковном полумраке.

Маргарита с утра опять занервничала, пока собирались, все не находила себе места, а когда приехали на площадь и особенно когда шли уже по проходу к алтарю, и вовсе ударилась в панику:

— Таня, на меня кто-то смотрит!

— Рита, что с тобой? Конечно, смотрит. Все смотрят. На кого же им еще смотреть, как не на нас?

— Нет. Кто-то другой.

— Рита, ну!.. Крепись, самый ответственный момент! Потом выпьешь и все пройдет.

— Ох…

Церемония венчания показалась бесконечной им обеим. Свидетелем со стороны жениха оказался какой-то его родственник, немолодой уже, но достаточно импозантный и, происходи все это годом раньше, Маргарита непременно постаралась бы сделать так, чтобы он смотрел только на нее, тем более, что обручального кольца на его руке на наблюдалось. Он и смотрел на нее во все глаза, и был бы великолепной партией, как выражалась она когда-то, еще совсем недавно, но теперь ее мысли были заняты другим: во-первых, не ошибиться с ответами, не споткнуться и не закашляться, а во-вторых, найдется где-нибудь наконец мужчина, готовый сорваться с места и помчаться искать и спасать ее от нее самой и ее комплексов и страхов?! Пусть он будет не в доспехах, а в костюме, и примчится не на коне, а на автомобиле или самолете, но кто-нибудь когда-нибудь совершит ради нее неразумный, безумный, прекрасный поступок?! Господи Боже, ведь именно этого хочется женщинам всех времен, культур и цивилизаций — чтобы ради них рвались в бой, рисковали жизнью, получали шрамы, чтобы стремились охранить и защитить, и чтобы всегда были рядом в прямом и переносном смысле. А она потом, как волчица, залижет ему раны и, если понадобится, тоже отдаст жизнь за него или встанет с ним «спиной к спине у мачты», это уж кто как… Какая эмансипация, господа, о чем вы? Главный принцип этого столь полемичного до сих пор равноправия, до которого мы с такой гордостью додумались в двадцатом веке, сформулирован был в устной форме тысячи лет назад в славянских былинах о девах-поляницах и зафиксирован письменно в легендах о Нибелунгах: неправда, что сильная женщина не нуждается в мужчине рядом с собой, поскольку она и одна в состоянии управиться со всеми проблемами и ей не требуется защита. Сильная женщина хочет видеть рядом с собой мужчину еще более сильного, чем она сама. Это повышает требования, поднимает планку. А количество силы в мире, видимо, постоянно и, чем сильнее становится женщина, тем слабее становится мужчина — это камень в огород так называемых развитых цивилизаций. «Господи, — вздыхала она про себя. — Ярл, ну, сделай что-нибудь! Не окажись, как все! Не прямо сейчас, сейчас пусть Танька спокойно выйдет замуж, а через… полчаса или час — появись, как джин из бутылки…»

Молодожены шли по коридору к выходу впереди гостей, и Магнус испытал острое желания забиться под скамью: «Если она повернет голову в мою сторону, всему конец. Она увидит меня и сбежит. Венчание закончено, она больше не нужна…»

Суне выскочил из-за створки распахнутой двери церкви и схватил его за руку:

— Хватит светиться! Поехали!.. — и в машине уже спросил, — Ну, это она?

— Она… — Магнус смотрел в одну точку.

Суне вздохнул:

— Отважный ты парень, Музыкант… — и повторил слова, произнесенные раньше: — Я бы не решился.

Тот вздрогнул, словно очнулся от дремы:

— Почему?

— Она же ведьма! Хотя… вошла же в церковь, и крест на нее не упал…

— Суне, ты что городишь? — вздохнул Магнус. — Ты же современный человек, программист, гений компьютерного шпионажа…

Они ехали вслед за кортежем автомобилей по направлению к банкетному залу на окраине города. Суне благодушно хохотнул в ответ на комплимент и опять состроил гримасу, объясняя, что пошутил, но успокоиться не смог:

— Таких, как она, инквизиция сжигала на кострах.

— В Швеции не жгли костров.

— Да, точно, — вспомнил тот историю родной страны. — Но все равно она… Ну, тебе лучше знать… Знаешь, что я вдруг вспомнил? Странно, почему именно сейчас… — Суне прикусил язык, решив, что не стоит говорить об этом, тем более, что все давно уж кончилось и вообще не стоит напоминать, а то от Музыканта никогда не знаешь, какой реакции ждать. Вроде он так погружен в свои мысли, что не слышит… хорошо бы…

— Что ты вспомнил?

— Да так…

— Суне, не будь ребенком. Замахнулся — так бей.

— Ладно. Помнишь, у нас в классе училась такая рыжая, Кари ее звали, кажется. Недолго, у тебя еще неприятности были из-за нее…

— И что? — неприятный холод пробежал по спине.

— Этим летом… Короче, разбилась сама и еще две машины разбила на трассе. Слава богу, что хоть не помер никто. Почти там же, где ты тогда влетел. В тех машинах дети были. Ну, сейчас-то уж выздоровели все. Ко мне следователь приходил, спрашивал, помню ли ее, какой она мне казалась, не замечал ли странностей в ее поведении. Чего я там замечал?.. Так знаешь что? В психушку ее определили, бессрочно. Мания величия: чтоб из-за нее жизни лишались. Ну, такая любовь на всю жизнь до гробовой доски, только всю жизнь долго ждать, так чтоб побыстрее поклонники управлялись… Ну, а время шло, а никто не стрелялся из-за нее, не топился, не вешался, патология усугублялась… Куда уж она тогда неслась, так и не выяснили, за кем-то или от кого-то. А сама она головой как стукнулась тогда, так несет с тех пор такое, что только психологи разбираются. Перспективы слабые. Не знаю, почему это сейчас вспомнил…