Страница 5 из 10
Перед ним стоял бокал мексиканского бренди. Это был настоящий жидкий огонь, ударяющий в голову и сбивающий с ног! Но для Уэлдона в самый раз! Его острый, едкий привкус полностью соответствовал обстановке, которую созерцали глаза молодого человека. Он все глубже и глубже погружался в атмосферу Сан-Тринидада и уже не чувствовал себя здесь чужим!
Какой-то мальчишка приблизился к его угловому столику, разбрасывая по полу древесные опилки. За ним шли другие мальчишки и их подметали. Они будут заниматься этим весь вечер. Это делалось не столько для поддержания чистоты, сколько для создания в помещении большей прохлады.
В заведении Мигеля Кабреро собралась обычная публика. Народу было не очень много, но у всех, кто здесь присутствовал, водились денежки. Пограничные мексиканские городки всегда славились богатым выбором возможностей быстренько их спустить. Большинство из присутствующих были мексиканцы, выходцы из среднего класса. Встречались и угрюмые лица пеонов. Вперемежку с ними попадались американцы. Их легко было узнать по выговору. Они вели себя очень спокойно, разговаривали тихо, как люди, привыкшие выигрывать и тратить деньги. Их манера говорить отличалась монотонностью, и все слегка гнусавили. Что до мексиканцев, то у них — напевный выговор. Их говор отличался быстротой и мелодичностью, чем-то напоминая щебетание женщин за полуденной чашкой чая; правда, у мужчин беседа протекала не так живо, весело и непосредственно, как у дам.
Словом, Уэлдон пил бренди, обводя глазами комнату. Настроение его улучшилось. Он и раньше — и много раз! — бывал в подобных местах. Но каждая дверь открывала ему что-то новое в жизни, означала вторжение в какой-то иной мир. Он никогда не жаловался на скуку, а если ему и бывало порой тоскливо, то винил в этом только себя.
В этот вечер колесо рулетки приковало к себе внимание большей части гостей. Время от времени несколько человек из тех, кто сгрудился вокруг нее, отходили к длинной слабо освещенной стойке бара. Это означало, что кто-то сорвал крупный куш. Отметив выигрыш, эти люди снова возвращались к рулетке. Ставки удваивались. Колесо продолжало вращаться, но теперь уже выигрывало заведение.
Какой-то мужчина подошел к его столику:
— Вы Уэлдон? Меня зовут Роджер Каннингем. Не возражаете, если я присяду возле вас?
— Прошу, — пригласил Уэлдон.
Мужчина поднял руку. Из полумрака немедленно возник официант.
— Пива, пожалуйста!
Официант исчез.
— Я не могу пить то же, что и вы, — сказал Каннингем, указывая на бокал с бренди. — По крайней мере, в такую погоду!
Он вытер платком лоб. Ему было очень жарко. Там, где пиджак облегал его сильные плечи, проступали влажные пятна.
У него был высокий лоб, который блестел от пота. Определенно этот человек был не дурак. Лет тридцати пяти, с загорелым, обветренным, честным лицом и твердым взглядом.
— Вы меня не знаете?
— Не знаю, — признался Уэлдон. — Закурите?
— Я закурю свои.
Мужчина извлек из кармана маленькую серебряную коробочку и свернул цигарку, набив ее крупно нарезанным табаком. А когда закурил, в воздухе расплылся слабый, сладковатый аромат турецкого табака.
— А я вот слышал о вас, — сообщил Каннингем.
Уэлдон ждал. Он относился к тому редкому типу людей, которые могут спокойно молчать, не испытывая от этого никакого неудобства. На его губах, как всегда, блуждала добродушная полуулыбка. Но взгляд, не теряя обычной благожелательности, оставался внимательным и сосредоточенным.
— И поэтому сначала вас спрошу: вы чем-нибудь заняты? — продолжил мужчина.
— Ничем.
— Вам нужна работа?
— Я никогда не работал.
— Понимаю. Конечно. Но работа не совсем обычная.
— Что ж, — отозвался Уэлдон, — мне нравится, когда меня искушают, и нравится, когда я попадаюсь на этом.
Каннингем улыбнулся. Улыбка его красила. Оценивающие глаза внимательно оглядели молодого человека — его руки, плечи, шею, рот и подбородок.
— Я перевожу на север через реку спиртное, китайцев, опиум и тому подобное, а потом через реку на юг — деньги, оружие, боеприпасы и кое-какие предметы роскоши. Это мой бизнес,
Он говорил без всякой таинственности, не понижая голоса. «Приближающийся официант почти наверняка услышал его последние слова», — подумал Уэлдон.
— Это интересная работа, — продолжал Каннингем, обхватив кружку пива обеими руками и наслаждаясь ее прохладой. — Думаю, вам бы она понравилась.
— Смотря что, — возразил Уэлдон.
— Конечно, — согласился Каннингем. — Я бы не стал просить вас заняться опиумом или наркотиками.
— Спасибо, — сказал Уэлдон.
— А как насчет спиртного и китайцев?
— Настоящего спиртного и настоящих китайцев? — уточнил парень.
— Спиртное без подвоха, — подтвердил Каннингем.
— Я не знаю.
Каннингем выжидал. Спустя мгновение, заметив, что Уэлдон все еще колеблется, добавил:
— Я хочу, чтобы вы поняли: это хорошие деньги. Мы платим по-разному. Рядовым исполнителям не очень много. Но для тех, кто руководит операцией и рискует больше всех, не скупимся. — Затем пояснил: — Вы, конечно, будете руководить операцией.
— И рисковать больше всех? — улыбнулся Уэлдон.
— Естественно, ведь это то, чего вы хотите! И по этой причине вы нам тоже нужны!
— Подождете несколько минут?
— Для вас — хоть несколько часов!
— У меня есть полторы тысячи долларов. Здесь честно играют?
— Сам Карберо — мошенник. Но играют, может быть, и честно.
— Отлично. Рискнем?
— Я играю в другие игры, — усмехнулся Каннингем.
Уэлдон отошел от нового знакомого, оставив его одного за столиком.
Глава 5
КОЛЕСО ФОРТУНЫ
Направляясь к рулетке, Уэлдон прошел мимо парнишек, постоянно подметавших пол. Кивнув самому маленькому, вложил серебряный песо в его чумазую ладошку.
— За моим столиком сидит один человек. Американец. Если он встанет, проследи, куда пойдет. Вернешься и расскажешь мне!
Мальчишка даже не повернул головы. Глаза его блеснули холодным, стальным блеском, он кивнул, не отрываясь от работы. Уэлдон подошел к столу с рулеткой. Несколько секунд наблюдал за игрой, а затем поставил пять сотен на красное. Выиграл, удвоил ставку. Затем поставил на черное и снова выиграл. Поставил все на нечет и еще раз удвоил ставку. В результате получил пять тысяч долларов вместо полутора тысяч. И все это за считанные минуты. Остальные игроки хищно следили за ним, готовые следовать его курсом, потому что человек, которому сопутствует удача, похож на корабль, входящий в порт. А над таким кораблем всегда кружит стая голодных чаек.
Уэлдон начал ставить на номера. Трижды поставил на девятку, трижды на семерку, трижды на двадцать семь. Деньги тут же уплыли — по сотне долларов за раз. Крупье, с желтым как воск лицом, невозмутимый, словно мумия, наблюдал за игрой, монотонно бубня себе что-то под нос. Те, кто последовали курсом везунчика, либо уже проигрались в пух и прах, либо были страшно обескуражены девятью проигрышами подряд.
Уэлдон проиграл четыре тысячи одним махом. Потом спустил еще тысячу. Затем восемнадцатый номер оказался для него счастливым. Он сразу вернул тридцать пять сотен. Крупье, подняв скучающие глаза, спокойно взглянул на него, а колесо продолжало вертеться.
Тысяча на красное. Черное выиграло!
Тысяча на красное. Черное выиграло.
Тысяча на черное. Красное выиграло.
Еще тысяча на черное, и красное снова выиграло.
Кто-то дернул Уэлдона за руку. Он сделал шаг назад. Нанятый им шпионить мальчик едва слышно прошептал:
— Тормоз.
Уэлдон дружелюбно ему улыбнулся.
— Я так и думал. А тот джентльмен? — Он кивнул на опустевший столик, за которым раньше сидел Каннингем.
— Он вышел через боковую дверь в проулок. Я пошел за ним. Он стоял и курил цигарку. Вскоре мимо него прошла какая-то сеньорита. Голова ее была закутана в мантилью. Она сказала три слова по-английски. Сеньор тоже сказал три слова по-английски. Сеньорита ушла. Сеньор вернулся. Скоро он будет сидеть за тем же столом.