Страница 4 из 19
Обогнув угол рухнувшего склада, капитан натолкнулся на еще одного пирата, который поспешно сунул что-то в карман.
Морриганх остановился, уставившись на струхнувшего корсара.
– Что у тебя в кармане? – справился он.
– Ничего, мой лорд... совсем ничего…
– Покажи, что у тебя в кармане! – Рагир ткнул ему в грудь острием сабли.
– Да ничего, мой лорд, только маленький крестик. Я его нашел...
И он вытащил усаженный алмазами золотой крест.
– Это для моей жены...
– Так ты женат?
– Да! Да!
– Жаль! Ты знаешь, как наказывается сокрытие добычи?
Тот посмотрел на клинок в смуглой руке, и его лицо посерело.
– Мой лорд, мой лорд, пощадите... – начал он придушенно.
И тут его словно стиснули невидимые гигантские пальцы. Руки вытянулись, прижались к бокам, рот вяло приоткрылся, глаза потускнели, остекленели.
Губы покрыла пена. Тело задергалось, как в судорогах у бесноватого. Выгибаясь, посинев лицом, рухнул он на землю, рот ощерился в последнем безумном оскале…
Побледнев, долго стоял Рагир над бездыханным телом.
Пираты праздновали победу. В самый большой из уцелевших дворцов прикатили десятки бочек вина. Середину помещения очистили от тюков и ящиков, и там началась буйная пляска. Туда пришло немало женщин – еще вчера жен и дочерей богатых и знатных господ. Теперь же…
Они кружились и прыгали под вопли фрегат, бесстыдно встряхивая распущенными волосами.
– Погляди вон на ту! Как тебе ее ляжки, а?
– Нет, вот та донна! Что за вымя!
– Тысяча и одна бесовка!!
– Ну и ляжки!!
– Эй, да сними ты с себя платье, ты и без него хороша!
– Уплыви-ка ты со мной, сеньорита, тут тебя все равно никто замуж не возьмет теперь, а мне как раз баба нужна! Будешь жить как королева, всю добычу тебе отдавать буду, Эллом клянусь!
– Хой! Хой!
А вокруг бушевала пляска, и воздух вонзался в уши пронзительной мелодией флейт.
Рагир Морриганх извлек из груды сокровищ золотой кубок, удивительно тонкую, изящную, с длинными изогнутыми ручками и серебряным ободком.
Снаружи по ней гнались друг за другом четыре зверя – леопард, волк, медведь и змея, а внутри, на дне, обнаженная девушка вздымала руки в чувственном экстазе. Капитан повертел чашу в руках и затем небрежно кинул ее в сияющую всеми огнями пирамиду изумрудов – их хозяин наеврное уже кормит рыб в гавани или трясется от страха где-то в подвале. Камни рассыпались с сухим шорохом, как горошины. Рагир Морриганх встал, прошелся взад-вперед...
Он думал о холодной руке, схватившей безымянного пирата в последние мгновения жизни.
Рагир не мог понять, почему ему вдруг захотелось убить жалкого человечишку.
И тот умер…
А ведь прежде такого он не мог! Да что там, это ведь лишь легенды, про магов убивающих взглядом, про чародеев, которым повиновались мариды и дж'йинны…
Не зря же он сперва даже испугался...
С усмешкой теперь вспоминал те мгновения, когда стоял, опустив оружие над мертвецом, как тыкал труп ногой, оглядываясь со страхом: не увидел ли кто?
Выходит, поторопился он жаловаться на судьбу. Пусть магия подчинения и не совсем дается ему, но зато он получил умения, о которых он лишь слышал в легендах да читал в древних манускриптах…
Но если теперь может такое… то не окажется ли, что завтра или через год сумеет больше? Ну, например, омолодить себя…
От этих мыслей ему стало жарко и жутко…
О, да как он, ничтожный, мог усомнится в силе того кто и поверженный сильнее всех земных магов?
И Рагир невольно замер, вспоминая...
Ведь не так давно это было – и полгода не прошло.
...После очередного приступа Рагир открыл, наконец, глаза, и, утерев пот, приподнялся на койке, и протянул руку, чтоб взять со столика кубок с вином. И застыл.
У его койки на застланной шкурой ягуара скамье, сидел высокий чернобородый человек в одеянии, какие видел Рагир на древних монолитах, что стоят в высохшей пустыне в отрогах гор Сатлах. Но откуда здесь взяться человеку со сгинувшей восемь тысяч назад лет благословенной земли – Ата-Алана?
– Здравствуй, сын мой, – ласково улыбнувшись, сказал гость. – Как давно я ждал тебя. И вот, наконец, мы увиделись...
– Кто ты? – вполголоса спросил Рагир, покосившись на сидящего рядом знахаря, свесившего голову на грудь.
– Не бойся, он нас не услышит.
– Но кто ты?
– Видишь ли, – гость вновь улыбнулся, и доброта и проникновенный свет этой улыбки проник до глубины темной души черного мага и самого страшного корсара Дальних Земель. – Видишь ли, сын мой, это будет не так просто объяснить... Но сначала я хочу тебе кое-что показать...
И окружающий мир вокруг Рагира вдруг вновь пропал.
И он увидел...
Он вообще не мог себе представить, что такое можно увидеть простым человеческим глазом.
В том месте, куда он попал, не было ни верха, ни низа, ни неба, ни земли… Это была фантастическая Бездна, но не Бездна Мрака которой пугают святоши, а какая-то совсем иная, наполненная изумительными сверкающими огнями, игрой света, волшебными переливами. В этом месте... в этом мире одновременно двигалось и перемещалось во всех возможных и невозможных направлениях столько сущностей и их теней и отражений, что, казалось, еще мгновение – и он сойдет с ума...
Думать об этом, осмысливать, понимать он не мог. Он не стоял, и не сидел, не летел а просто был, и перед ним – или в нем – в плотной овеществленной тьме разворачивались светящиеся полотнища исполинской протяженности сотканные из струй живого огня всех возможных и невозможных цветов и оттенков.
Но вот возникло перед его очами странное переплетение разноцветных нитей, а потом маг-пират увидел сферу чудесного голубого оттенка, висящую в черном океане пустоты.
И Рагир понял, что перед ним – его мир, тот, что мудрецы именуют «подлунным». Тот самый, который Высочайший сотворил, сказав «Будь!», и «подвесил ни на чем», как говорят святые книги веры его предков.
Шар медленно поворачивался вокруг своей оси, и зрению Рагир представала темная синева окаенов и более нежный голубой оттенок мелких морей, рыжие пятна пустынь, нежная бирюза северных лесов и темыне изумруды бесконечных джунглей. А вот эти крохотные пятнышки, неужели это города людей? Какие они жалкие и маленькие с этой высоты.
Кто-то в глубине сознания осведомился: а, интересно, с какой? И как будто ниоткуда пришел ответ: сто пятьдесят морских миль по фаранджийскому счету.
И Рагир, как не был потрясен зрелищем, подивился – как мало...
Шар тем временем вращался, и Рагир видел все части мира. Похожий на грушу Айлан, от Шаргиба и узкого лезвия Лазурного моря, что разделяет Уаджет и земли древнего Таниса, до серых степей южного края, где иногда выпадает снег, заставляя слонов и львов испуганно дрожать.
Земли фаранджей – просто большой остров с приткнувшимися возле него клочками суши – Норгрейном и Хойделл, – сбоку от Саианы: огромного, протянувшегося с востока на запад материка древних царств и погибших городов, что лежат под курганами; материка холодной тайги, жарких пустынь и душных джунглях где трубят слоны, и где от Сяни до Сурии нужно ехать полгода.
Закованные в лед неведомые почти никому просторы Южной Земли, смыкающейся одном месте с землей Иннис-Тор, земли, до берегов которой мало кто доплыл, а еще меньше вернулись, погубленные штормами, плавучими льдами и жестокой полярной ночью. Рагир видел и жалкие островки тайги и тундры на его окраинах, и насквозь промороженные горные хребты в его глубине, и даже то, что таится под ледниками... Да, вот об этом ему не доводилось ни читать, ни слышать в самых запретных книгах! Выходит, Проклятье Последних Драконов – не легенда?
Впрочем, вряд ли это ему пригодится, пока, по крайней мере.
Видел он и мириады островов Бескрайнего океана. Больших и совсем крошечных, и огромный мост из огромныхим малых клочков суши, начинающийся у южной оконечностью царства Сянь и заканчивающийся лишь чуть-чуть не доходя до южных льдов. Об этих островах было неведомо ни фаранджийцам, ни танисцам.