Случай с Полыниным

Привыкший, что Грицко не только ведет их общее холостое хозяйство, но и не любит, когда ему мешают, Полынин не участвовал в приготовлениях к ужину, а сидел и помалкивал в своем углу, озабоченно поглядывая на Галину Петровну, бойко болтавшую с Грицко и словно бы забывшую о нем.

«Нарочно, что ли?» – думал он, глядя на нее.

Ответ на этот вопрос он получил, только когда они выпили – Галина Петровна полстопки, а они с Грицко по стопке – разведенного спирта и когда, закусив четвертью круга колбасы, Грицко заторопился в штаб.

Едва за ним закрылась дверь, как лицо Галины Петровны сразу переменилось: на нем снова было усталое и печальное выражение, поразившее Полынина при первой встрече, когда она пела песни. Она сидела неподвижно и очень долго, наверное, несколько минут, ничего не говорила и даже не смотрела на Полынина.

– Вот я и приехала к вам, – сказала она. – Умные женщины так не делают, но я, очевидно, дура. Ну, скажите же хоть что-нибудь! Я ведь через силу разговаривала, пока был ваш товарищ, а на самом деле мне и совестно и страшно.

Что было сказать на это? Полынин понял из ее слов, что написанное в письме – правда, что она любит его и приехала за ответом. Поднявшись с места, он подошел к ней, приподнял ее из-за стола за локти, обнял и поцеловал в губы, продолжая видеть прямо и близко смотревшие на него немигающие глаза. Потом снова посадил ее на табуретку и, уже поцеловав ее, но все еще не зная, что ей сказать, стал, не глядя на нее, прихрамывая, ходить взад и вперед по землянке.

– Сядьте! Вы слышите?

Он еще раз пересек землянку и сел, подумав, что обидел ее.

Но она протянула через стол обе руки, взяла в них его руку и поцеловала ее так неожиданно для него, что он даже не успел отдернуть и покраснел от неожиданности и стыда.

– Вот так, – сказала она. – А вы меня больше не целуйте сегодня. Согласны?

Он кивнул, все еще не в состоянии заговорить.

– И не ходите больше из угла в угол, вы хромаете.

– Не обижайтесь за вопрос: вы не замужем? – наконец с трудом выговорил Полынин.

– Сейчас нет, – сказала она, помедлив, – раньше была. – И, снова помедлив, добавила: – Два раза. Вас не насмешила моя карточка?

– Почему?

– Ну, удивила? Вы ее не порвали?

Он полез в карман гимнастерки, молча вынул карточку и положил перед нею на стол.

– Мне было бы жаль, если б вы ее порвали, – сказала она. – Это моя самая любимая, поэтому я вам ее и оставила. Эта карточка – начало всего: и того, что потом было, и того, чего так и не было, только думала, что будет… В то время вы бы не спросили, была ли я замужем.

– Сколько вам было тогда лет? – спросил Полынин.

– Столько же, сколько и вам: восемнадцать.

– Вы бы на меня тогда и внимания не обратили, – сказал Полынин. – Я еще и в авиашколу не поступал, работал вагоновожатым и учился на рабфаке.

– Наверное бы, не обратила, – согласилась она. – Я сама тогда…

Она стала рассказывать ему о себе тогдашней, только что приехавшей в Москву из провинции девчонке. Как она сразу и училась в театральной студии и работала, и какие маленькие ухищрения приходилось ей делать, чтобы выглядеть хорошо одетой, имея одно платье и две блузки, и как, выпросив одну контрамарку во МХАТ, они ухитрялись проходить по ней зайцами вдвоем и втроем, и как она сама масляной краской перекрашивала себе в разные цвета одни и те же старые туфли, и как, потеряв продовольственные карточки, полмесяца говорила подругам, что худеет для роли…

Рассказывая все это, она делалась Полынину ближе, чем раньше, потому что ее юность была чем-то похожа на его собственную, тоже бедную и деньгами и родственниками, но зато богатую товарищами, прожитую когда вприкуску, а когда и вприглядку, от получки до получки всухомятку и с недосыпом.

Но была тут и разница, которую он не мог не заметить: сам он, когда вспоминал о своей юности, вспоминал о ней просто и весело, как человек, для которого прошлое было само собой разумевшейся дорогой к настоящему, а настоящее и есть как раз то, о чем он в юности думал как о будущем. А Галина Петровна – он это видел – вспоминала о своей юности с каким-то печальным удивлением, как о ступеньках лестницы, которая в конце концов привела ее не туда, куда она думала. Слушая ее, он пытался проникнуть туда, за эту печаль, понять, что же произошло с ней, почему у нее все вышло не так, как ей хотелось. «Может, она и в самом деле была самая способная и только по чужой злобе – или подсидел кто – все вышло не так, как надо? Бывает и у нас в авиации – одному вершки, а другому корешки, тут не повезло, там сорвался, и готово: человек один, а послужной список другой! Может, и у нее так?»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.