Страница 3 из 13
– Что вы хотите? – едва слышно произнесла она и стряхнула сигаретный пепел на ковер.
– Все знать, – наконец-то пришла на помощь Тая, – расскажите нам, что случилось?
– Его смех удивительным образом напоминал стук в дверь, стук быстрый, громкий и наглый… – медленно и глухо начала Инесса, не глядя на нас, казалось, она разговаривает сама с собой. – Когда ему бывало весело, я невольно порывалась в прихожую посмотреть, кого еще нелегкая в дом принесла?
Тая ткнула меня в бок, я опомнилась и включила диктофон.
– Меня бесило в нем абсолютно все, даже зубная паста, которой он с завидной тщательностью надраивал свои зубы. Я его ненавидела, но не убивала. И Алиса не убивала. Я случайно с нею познакомилась, просто вернулась домой на день раньше, а она тут. Его ждет.
Мы слушали, раскрыв уши на всю катушку. Девушка находилась будто в трансе и говорила без выражения и интонаций, время от времени, механически отпивая из бокала и поднося к губам сигарету. Коньяк она пила как кока-колу.
– Мы разговорились. Я так давно ни с кем не говорила. Меня так давно никто не слушал!
Инесса ударила рукой со стаканом по подлокотнику кресла, коньяк выплеснулся ей на халат, но она этого не заметила.
– Я все рассказала Алисе, про то, как его ненавижу, что больше не могу так жить, что мне уже и деньги никакие не нужны… Алиса все поняла, все-все…
С каждым словом этого плохо вменяемого существа с остановившимися стеклянными глазами, мое желание сбежать из этого чудесного дома, прихватив и диктофон, и Таю, становилось все сильнее.
– …она наполнила ванную, расставила свечи, бросила в воду цветы… было так хорошо… Алиса не убивала… она была со мной, в ванной, потом вышла за шампанским, а он там… лежит… горло… кровь везде… Алиса не убивала, у меня нет никого, кроме нее… Я с ней случайно познакомилась, случайно познакомилась…
Она так механически повторяла про случайное знакомство, что случайность этого знакомства уже ставилась под сомнение.
– Я не хочу дальше… я не хочу умирать…
Тая неловко двинула тазобедренным суставом и игрушечная табуреточка под нею сильно скрипнула. Инесса вздрогнула, вышла из столбняка, и в ее глазах мелькнуло нечто осмысленное.
– Вы кто?
– Да так… – умильно заулыбалась подруга, вскакивая на ноги и сдергивая с соседней табуреточки мою персону, – никто. Уже уходим. До свидания!
Не обращая внимания на мое недоумение, подруга понеслась прочь, безошибочно отыскала верную тропу, воткнула меня в ботинки, пихнула в лапы одежонку и, распахнув дверь, выскочила на площадку, волоча меня за собой и приговаривая:
– Давай скорее! Шевели обрубками, чукча безногая!
– Ну, чего ты? В чем дело? – я пыталась не отставать, куртку не потерять, на развязанные шнурки не наступить. – Почему не на лифте?!
Тая проскакала еще пару этажей и остановилась, тяжело дыша:
– А ты хотела, чтобы эта ненормальная, обдолбившаяся, пьяная вдовушка пристукнула нас прямо там?
– Да с чего ты это взяла? – набросив куртку, я зашнуровала боты. – Она только-только в сознание пришла, много интересного могла бы рассказать…
– Кухонным ножом по горлу! На столе, кроме бутылок, куча всяких таблеток, антидепрессантов и самый безобидный из них – «прозак»! Ты только представь, что у мадам с крышей, если она жрет такие таблетки, запивая коньячищем? Да она полчаса за жизнь бредила, а потом вдруг заметила, что в комнате не одна! Сена, я так не согласна! Я девушка нервная…
– Психически больная, – сердито закончила я. – Надо скорую было вызвать, вдруг ей плохо станет, а ты понеслась, будто на муравейник села. Еще чукчей безногой обозвала!
– Я испугалась, – примирительно вздохнула подруга, запаковываясь в куртку и, как ни в чем не бывало, вызывая лифт, – у нее такие страшные глаза были. Пойдем, пойдем отсюда, дружочек, я помогу тебе наврать про это журналистское расследование от начала и до конца, приедем домой и сразу же приступим… Ну, чего ты стоишь?
– Наврать, говоришь? А зачем тогда вообще надо было сюда ехать? Сочинили бы всё, не выходя из дома и дело в шляпе.
– А что ты предлагаешь? – Тая подняла воротник куртки и надвинула капюшон до самого носа.
– Раз в жизни появилась возможность провернуть самое настоящее журналистское расследование, вообразить себя настоящим журналистом из умной газеты, написать репортаж, не взятый целиком и полностью с потолка, а…
– Я поняла, – вздохнула подруга, – а кто недавно трясся от ужаса при одной только мысли о расследовании?
– Уже не трясусь, мне уже понравилось.
– А мне нет!
– Никто не неволит. Иди в свой банк, садись за стол и перекладывай бумажки с места на место, а я хочу настоящей жизни. Чтобы события круговоротом!
– А ты не боишься, что тебе голову дверью прищемят? Случайно?
– Всего бояться – не надо из-под одеяла вылезать!
В результате дискуссии, мы основательно поругались и к метро шли порознь, на значительном расстоянии друг от друга. Но в метрополитене пришлось начинать общение: у меня не оказалось семи рублей на карточку.
– Да-а-а, много ты нарасследуешь с таким финансовым положением, – злорадствовала Тая, становясь в очередь в кассу. – Разговоры со свидетелями, родными и близкими покойного предполагают передвижение по городу, а это не бесплатно. Все, поехали домой, я котлет нажарю…
– Ешь сама свои котлеты! Подруга называется! Я еду в редакцию, потребую у шефа на транспортные расходы! Всё, прощай!
– Стой! – она дернула меня за куртку и я едва не ляпнулась на эскалатор. – Я поеду с тобой и попытаюсь на него повлиять, убедить, что журналистское расследование способно основательно навредить следствию, и вообще всей вашей газете по шапке дадут, если будете лезть, куда не просят.
– Повлиять на нашего шефа? Милая моя! Поехали! Повлияй, родная моя, повлияй!
Спрыгнув с эскалатора, мы поспешили к подошедшему поезду. Ввинтившись в переполненный вагон, мы оказались лицом к лицу и продолжили упражняться в злословии.
– Я так поняла, ты заранее уверена в моей неспособности доступно и внятно объяснить твоему начальнику неправомерность его действий?
– Таечка, да ты милиционер?! – я в притворном ужасе выкатила глаза. – «Неправомерность действий», какая прелесть!
– Разве ты забыла, что первое образование у меня юридическое? Хотя где тебе помнить чужие институты, ты-то вообще нигде не училась! Три класса церковно-приходской!
– Ах, ну да – юридический! Это оттуда тебя выгнали с первого курса за прогулы? Или откуда-то еще? Да и напомни, пожалуйста, какой диплом мы тебе в складчину покупали? Юридический или экономический?
Забыв о долгих годах безупречной дружбы, мы орали друг на друга, а плотная масса пассажиров внимательно нас слушала, наслаждаясь бесплатным концертом. Слава Богу, мимо нужной станции не промазали, выскочили на платформу и хотели затеять драку, но поблизости околачивался милиционер с образованием, и возмущать общественное спокойствие мы не решились. Выскочив на поверхность, Тая не удержалась и дала мне пинка, я незамедлительно ответила тем же. Где-то поблизости раздалось молодецкое ржание, и знакомый голос восторженно воскликнул:
– Бои без правил! Бой бабочек в грязи!
Обернувшись, я увидала Влада – нашего внештатника в куртке нараспашку, с очками набекрень.
– А ты не лезь! – крикнула я. – Сейчас я покажу этой змеюке!
Но Влад не позволил продолжить поединок, он нас расцепил и, повторяя: «Брэк! Брэк!», потребовал объяснений. Объяснять ему ничего не стали, глядя в разные стороны, мы направились во двор к облезлому двухэтажному зданию, под старой крышей коего ютилось с десяток редакций гадких газеток. Первый этаж почти целиком занимал «Издательский дом „Комета“,» выпускающий аж целых три жиденьких газетки и книжечки исторически-сексуального направления, то бишь: где там кто кого имел впотьмах нашей великой истории. Причем историческая подлинность романов их совсем не интересовала, главное побольше громких имен. Каждый раз, когда я видела на экране телевизора наипошлейшую рекламу презервативов: «Государыня, к вам граф Орлов с „Визитом“,» так и вспоминала уродливую продукцию «Кометы».