На пределе фантазии

– Последний снег уходящей зимы, – сказал один из прохожих, посмотрев на небо.

Родители ещё крепче укутали малыша, быстро спускаясь по лесенкам парадного входа больницы; с пересадкой добрались на автобусе до вокзала, где и сели на электричку, шедшую через Уркмантур.

Они вернулись в родной посёлок посреди пустыни, и жизнь их пошла своими неспешными шагами. Время шло, и малыш подрастал. Данное ему при рождении имя было: Прокл; быть может, немного необычное и даже странное… Ну, да что поделать – таков оказался его удел.

Детсады в Уркмантуре были. В один из них по будням и отдавали подросшего на несколько годочков Прокла, а вечером забирали обратно. Сами же родители были заняты каждый своим: отец бурил скважины в песках пустыни в поисках воды; мать же работала на фильтровальной фабрике, где и определяли дальнейшее предназначение той самой драгоценной жидкости. Фабрика пускала воду по городскому водоканалу, а также на технические нужды двух заводов, что имелись в Уркмантуре, – по добыче золота и по производству стекла. А ещё эта фильтровальная фабрика выпускала сладкую газированную шипучку в стеклянных бутылочках, так нравившуюся Проклу. Когда он пил её, исходящий из напитка газ щекотал полость носа, уходя дальше, под лобную кость, и это приводило его в состояние, близкое к эйфории. В садике этим напитком угощали раз в день.

«Как вкусно! Только мало…» – подумал Прокл, допивая последний глоток шипучки.

– Так бы и пила газировку весь день! – произнесла девочка, стоявшая за спиной Прокла – она была из одной группы с ним.

– Когда вырастем, пойдём вместе работать на фильтровальную фабрику? – предложил Прокл обернувшись, и заворожено уставившись на белокурого синеглазого ангелочка.

– Да, вот тогда мы точно будем весь день пить газировку… Но не с тобой, – мы уже с Васильком договорились, что будем работать там главными начальниками! – ответила синеглазка.

– Василёк! Василёк!

– Кто-то меня зовет? – Крупный и упитанный мальчишка, с довольно увесистыми кулачками для детсадовского ребёнка, появился рядом с ними.

– Я просто разговаривал со Светиком… – немного заикаясь, ответил Прокл.

– Ты пиявка. Сморчок! – произнёс Василёк, шагнув к Проклу и толкнув его, отчего тот упал на песок. – Разговаривал он! Теперь болтай тут с кем хочешь, понял?!

– Понял!

– Пошли, Светик, лучше на качелях покатаемся! Что здесь интересного?

– Ничего! Тут и нет никого… Качели – это клёво! Побежали! – ответила синеглазка, радостно помчавшись к качелям; неуклюже передвигая ногами, Василёк потопал за ней. Там они быстро упросили качавшегося ребёнка, и заняли его место.

– Да, наверное не получится работать на фильтровальной фабрике вместе со Светиком, – сидя на песке с пустым стаканчиком в руке, рассудил Прокл, рассматривая игровую площадку детсада, на которой находилась их группа.

– Детишки, всем собраться! Идём обедать! – прокричала воспитательница, появившись на площадке.

Детвора сбежалась в кучу и, взявшись парами за ручки, последовала в столовую детсада. Сегодня давали фасолевый суп с гренками, – объедение, на второе было пюре с котлетой, и сладенький компот на третье. Славно отобедав, детишки отправились на тихий час. Ложась в свою кроватку, Прокл уже и не вспоминал о неприятном инциденте на игровой площадке; он уходил, уплывал в страну грёз, ярких и красочных детских снов.

Первое детство, куда ты бежишь?.. Когда ещё ты только научился ходить и говорить, всё еще вокруг так красочно и ярко… И даже серый Уркмантур, старенькие его дома, некрасивые заводы, обнесённые высоченными заборами с колючей проволокой и – хозяйка пустыня, куда не глянь, – все это совсем другое в глазах ребёнка, яркое дополнение к волшебной стране, в которой он живёт. Но впереди перемены в волшебной стране: она, если очень сильно захотеть, может быть там же, где и ты. Куда бы ни поехал, и где бы ни находился.

Стук колёс поезда ритмично отбивал чечётку. А за окнами мелькали густые леса, поляны, болота, озёра, реки и горы; незнакомые города, деревни и станции…

– Прокл, вставай! Пора обедать, – разбудила мать, доставая из пакета копчёную колбасу, овощи и хлеб, а потом и ещё что-то; отец тем временем принёс горячий чай в граненых стаканах, с подстаканниками, какие встречаются в поездах.

Проснувшись, Прокл слез со второй полки плацкартного вагона и, перебравшись на нижнюю, уселся у окна.

– Мы уже в горных краях. Здесь много леса, и нет пустынь, – произнёс отец.

Прокл уставился в окно; он вспомнил Уркмантур, где прошло его детсадовское детство. Теперь он уже совсем большой, пора идти в первый класс, – и эти перемены ждали его в совершенно других краях. Родители решили переехать из жаркого пустынного Уркмантура в далёкие горные края: в Горноград, где ландшафт был совсем другим, где была настоящая зима, – с морозами, сугробами и ёлками.

Поев колбасы с овощами и хлебом, запив сладким чаем с печеньем, Прокл прихватил с собой яблоко, и снова забрался на верхнею полку. Лёжа на животе, он с хрустом стал его поедать, наблюдая, как меняется мир за окном вагона.

Горноград

Первое сентября, школьная пора, – ряды разноцветных цветов и детские лица, не вполне понимающие всю торжественность момента, но уже осознающие грядущие изменения, которые уготовила им жизнь. В глазах искра, радость, страх – всё вперемешку. Как будто в одно мгновение исчезло беззаботное детство, а впереди школа, знания, учебники, учителя, уроки, классная доска, чтение, правописание, школьная форма, указка, пенал, ручка, карандаш, линейка и ещё то многое, что до этого было знакомо так мало. Ну а после перемена, за ней другая, а потом последний урок и – домой; а ещё: выходные и двор, куда ты выходишь гулять, новые друзья и – вот оно детство. Никуда не делось, лишь обогатилось школой.

Школа Прокла находилась на небольшой горе, а гора эта была вблизи городского пруда. Часть окон школы выходила на сам пруд, – вода в нём была чистейшая, и по нему, от одного берега к другому, ходил речной трамвайчик, а ещё катались на лодках и катамаранах. Посередине пруда был небольшой островок, и на нём рос маленький лесок с забавными деревцами, несвойственно для осенней поры усыпанными распустившимися цветками. Прокл любил те уроки, что проходили в классах с выходящими на пруд окнами. Он сидел на заднем ряду, прямо у окна. Сам урок проходил мимо ушей, зато островок и речной трамвайчик были в его мыслях. Он представлял себе, как играет на острове, лазит по деревьям, дожидается у берега прихода трамвайчика и садится на него, плывёт по пруду, а потом обратно на островок. Эти фантазии быстро разлетались, прерываясь очередным звонком на перемену.

После учебного дня Прокл шёл домой вместе с одноклассниками, живущими с ним в одном дворе. Его дом находился далеко от пруда, ближе к центру Горнограда, так что путь его совсем не проходил мимо водоёма, находившегося в черте города. Придя домой Прокл обедал, и потом выходил во двор. Там он ещё мало кого знал, но стоило дождаться хотя бы одного из одноклассников, как начинались игры; случались и знакомства с другими детьми во дворе. Так пролетела осень, и наступила зима. Все оставалось по прежнему: школа, двор… Вот, только, видневшийся из школьных окон пруд заледенел, и покрылся снегом; по нему уже не ходил речной трамвайчик, не катались на лодках и катамаранах, а островок стал лишь еле заметной снежной горкой.

Зима, холодная и снежная, прошла в валенках, в толстом зимнем пальтишке и шапке ушанке; не то, что в Уркмантуре, – там такое одеяние было бы экзотикой. Была и новогодняя ёлка, как в школе, так и дома, а также куча сластей и мандаринов. Потом – живительная весна со звонкой капелью, журчанием ручейков, щебетом прибывших с зимовки птиц. А за ней и зелёное лето, последний урок и – на каникулы, ура!

Прокл вприпрыжку бежал домой, размахивая портфелем. Был солнечный и тёплый день. Сегодня они договорились с друзьями, что пойдут на пруд. Поэтому Прокл спешил; забежав домой, он быстро поглотил все, что было на обед, переоделся и выбежал во двор.