Страница 22 из 30
Сознавая всю опасность своего положения, доктор Ольцша тем не менее не совсем пал духом. Он был хорошо осведомлен о делах VI управления СД и полагал, что его знания сейчас как никогда нужны советской контрразведке. Многое зависело от того, как он и доктор Шломс поведут себя в сложившейся обстановке. Только бы не сорваться и не получить пулю в затылок!
«Шломс… Что у него на уме? Не выкинет ли он какой-нибудь фокус?» Повернув слегка голову, Ольцша бросил взгляд на доктора Шломса, сидящего на заднем сидении. Шломс сидел, уронив голову на руки, плечи его вздрагивали.
«Нет! Шломс сейчас ни на что не способен. Совсем раскис. Из него можно веревки вить…» Но сейчас он и сам, пожалуй, чувствовал себя не лучше Шломса. И все это потому, что желание выжить, выжить любой ценой целиком заполнило его… Он должен жить… Он очень хотел этого… Теперь он знал, что для человека ничто не может быть дороже собственной жизни… Раздался встревоженный голос Руслана Борадзова:
— Ахмат! Мне не нравится эта картина. — Он кивнул, указывая на группу мотоциклистов, перекрывших улицу. Шофер, выжидая, сбавил газ. Заметив его замешательство, Орозов сказал:
— Давай вперед. Не привлекай внимания.
Руслан тем временем подал знак шоферу грузовика.
— Ну, доктор Ольцша! За вами решающее слово! — Громко произнес Орозов. — Я думаю, вам не хочется умирать! — стволом пистолета он коснулся его плеча.
— Я проиграл, — тихо произнес Ольцша. — Понимаю, что если что-нибудь сейчас случится, первая пуля будет моей…
Доктор Шломс заворочался, приподнял голову и, кивнув в знак согласия, пробурчал:
— А вторая — моей…
Шофер остановил машину метрах в четырех-пяти от патруля. Немецкий капитан отделился от группы мотоциклистов и двинулся к машине.
«Приехали», — мелькнуло в голове Борадзова и он почувствовал, как весь покрывается холодной испариной. Капитан не спеша подошел к передней дверце машины. Ольцша колебался, не решаясь открыть боковое стекло.
— Доктор Ольцша, возьмите себя в руки. Откройте дверцу! — сквозь зубы процедил Орозов.
Капитан сам открыл дверцу. Проверив удостоверение у Ольцши, он заглянул в кабину.
Возвращая Ольцше удостоверение, тихо произнес:
— Впереди большие разрушения. Там не проехать. Во избежание опасности вам лучше свернуть в этот переулок. — Он указал рукой за угол дома.
«Пронесло», — с облегчением вздохнул Борадзов.
Через несколько минут обе машины, миновав аллею из полусгоревших деревьев, остановились у центрального входа в четырехэтажный особняк.
Борадзов первым вылез из машины. По его знаку из кабины грузовика выпрыгнул переодетый в немецкую форму лейтенант Абдуллин с автоматом на груди. Вместе с Борадзовым Ахмат поспешил в дом. Поднялись на второй этаж. У стола возле самого окна стоял Вальтер Лайс. Это был уже немолодой человек с седыми волосами и лицом, изрезанным глубокими морщинами.
— Ну наконец-то! Доставили? — были его первые слова.
— Так точно! И Ольцшу, и Шломса! — приставив руку к козырьку, отрапортовал Орозов.
— Картотеку тоже, что не менее важно, — скромно добавил Борадзов.
— Значит, операция прошла успешно, поздравляю! Курт, немедленно передайте в центр — первый этап операции «Шеф» завершен. Ночью намечаем переброску пленных через огневые позиции в условленном месте.
Курт поспешно вышел.
— Хорошо, что все обошлось без потерь, — сказал Вальтер Лайс.
Ольцшу и Шломса пока придется подержать в подвале, — сказал Вальтер Лайс. — Распорядитесь, Эрхард.
— А вы что стоите, товарищ Орозов? — сказал Лайс, как только Борадзов и Эрхард Бауэр скрылись за дверью. — Присаживайтесь, отдохните.
— Спасибо, товарищ Лайс! Отдыхать не придется. Я должен сейчас же вернуться в управление, — ответил Орозов. — Еще не взяли архивы Мустафы Чокаева.
— Времени маловато, — согласился Вальтер Лайс. — У нас тоже дел невпроворот: меняем базу. Теперь еще с этими пленными целая морока. Переброску их начнем с наступлением темноты. О новом месте дислокации постараемся сообщить, как только перебазируемся. Это будет примерно в районе станции Прицвальк. Там наш человек, Манфред Брюммер, работает стрелочником, — Лайс назвал Орозову пароль для связи с Брюммером.
Вошел Курт.
— Вот радиограмма: «Шефа» ждут с нетерпением. Поздравляют майора Борадзова и майора Орозова с успехом!
— Какой майор? Я же капитан…
— Значит, уже майор, — улыбнулся Вальтер Лайс. Он протянул Орозову руку. — Поздравляю!
— Спасибо! Ну, мне пора.
Во дворе Орозов разыскал Борадзова.
— Давай прощаться, Руслан… Спасибо тебе и ребятам. До новой встречи.
Как только Орозов появился в управлении, где шла погрузка документов, его вызвал к себе бывший начальник школы Келлингер. После того как школа мулл была разбита американской авиацией, Келлингера перевели в управление, где он в отсутствии доктора Ольцши исполнял его обязанности.
Орозов знал штурмбанфюрера СС Келлингера как человека грубого и жестокого, подозрительного ко всем, кто побывал с заданием в Советском Союзе. С тех пор, как Келлингер перешел в управление, Орозов чувствовал, что находится под постоянным его наблюдением. Теперь, после исчезновения доктора Ольцши, штурмбанфюрер не будет церемониться. Любую зацепку он использует для того, чтобы разделаться с ним.
Ахмат вошел в кабинет и остановился у двери. Келлингер был явно не в духе.
— Где вас носит, Орозов? — грубо спросил он.
И не успел Орозов открыть рот, как два рослых эсэсовца, стоящие по обе стороны двери, подскочили к нему, быстро обыскали и обезоружили.
— Штурмбанфюрер! Как это понимать?
— И вы еще смеете спрашивать! Где доктор Ольцша? — он вскочил со стула и подошел к Орозову.
— Сейчас объясню. Но почему такой тон?
— Это весьма похвально, Орозов, что вы так искусно пытаетесь разыгрывать спектакль. Но хватит ли у вас способности и сил довести его до конца? Где доктор Ольцша?
— Где он находится в данную минуту, я не отвечу, потому что мне это неизвестно. Скажу только о том, что знаю. Знаю я мало. В девять ноль-ноль доктор Ольцша, доктор Шломс, какой-то незнакомый солдат и я вышли из отеля и в машине двинулись на юго-запад Берлина, — начал рассказывать Орозов. — Но в районе Вильмерсдорфа Ольцша приказал мне выйти из машины, вернуться в управление и ждать его телефонного звонка. Как только я появился здесь, последовал ваш звонок. А я подумал, что звонит доктор Ольцша.
— Все верно, все логично, Орозов, если б не одна деталь, — не без сарказма заявил Келлингер и близко подступил к Орозову. Ахмат впервые разглядел цвет его глаз, блекло-голубой, и весь Келлингер, хилый, с острыми локтями, с восковым лицом и седыми бровями, напоминал Орозову измученную старую гончую. Собаку, оставленную хозяином стеречь имущество… После некоторой паузы он продолжал: — Это вы, Орозов, провели в отель того незнакомого вам солдата. Следовательно… Он ждал, что после этих слов в глазах Орозова прочтет растерянность, страх… Однако Орозов был спокоен. Это удивило Келлингера, он даже не закончил фразу, продолжил уже спокойнее:
— А что, если пригласить сюда портье? Он видел, как вы входили в отель вместе с «неизвестным» вам солдатом.
— Понимаю. Могу повторить — солдата не знаю, видел его впервые, провел в номер по приказу Ольцши.
— Откуда он взялся?
— Доктор Ольцша попросил меня, чтобы я привел к нему стоящего возле парикмахерской солдата. Я привел. Вот и все.
— А как же вы все вместе оказались в одной машине?
— Как только мы с солдатом вошли в номер, Ольцша приказал мне разыскать доктора Шломса. Выйдя от Ольцши, в первую очередь я постучал в номер Шломса. Его там не оказалось. В буфете тоже. Ключи портье он не сдавал. Я доложил Ольцше об этом, он с досадой в голосе сказал: «Жаль! Мне бы хотелось взять его с собой». Но при выходе из гостиницы мы вдруг встретили доктора Шломса. «Опель» уже стоял у подъезда. Вот так мы оказались в одной машине.
Келлингер взглянул на Орозова. В его взгляде сквозило раздражение и недоверие. Орозов воспользовался возникшей паузой.