Страница 55 из 182
Мир третьего столетия казался св. Киприану разрушающимся прямо на глазах: «Мир уже представляет явное доказательство своей преходимости. Нет уже зимой такого обилия дождей, летом такого солнечного жара; не столько уже веселы посевы в весеннюю пору, не столь обильна осень плодами. Меньше извлекается мраморных глыб из недр, изрытых и истощенных; исчерпанные рудники в меньшем уже изобилии доставляют золото и серебро; на полях недостает земледельца, на море матроса, в лагерях солдата; нет невинности на торжище, правде и суде, единодушия между друзьями, знания в искусствах, благочиния в нравах…. Все вырождается по причине старости самого мира, поэтому никто не должен удивляться, что в мире стало недоставать того-другого, когда сам мир находится уже в расслаблении и при конце».[362]
В 389 году св. Иоанну Златоусту представлялось, что с наступлением 400 года мир вступит в последний этап своего разрушения: «Немного уже остается времени до конца; мир уже стремится к концу. Это показывают брани, скорби, землетрясения, охлаждение любви. Как тело при последнем издыхании, близ смерти, подвергается бесчисленным недугам; как в доме, когда он близок к разрушению, обыкновенно многое падает и с кровли и со стен, так близок, при дверях, конец вселенной, и поэтому-то распространяются повсюду бесчисленные злополучия… Концом года мы называем не последний только день его, а и последний месяц, хотя он имеет тридцать дней; так и я не погрешу, если в таком числе годов назову концом и четырехсотый год».[363]
В те же годы святитель Мартин Турский (вторая половина IV века; память 12 октября) говорил: «Несомненно, что антихрист, зачатый злым духом, уже родился, находится в отроческом возрасте и, как только возмужает, захватит власть» (Сульпиций Север. Диалоги.2, 14)[364].
В пятом веке блаж. Августин пророчествовал, будто «Безрассудно утверждать, что будут еще от царей какие-нибудь гонения, кроме того последнего, относительно которого не сомневается ни один христианин» (Августин. О граде Божием 18, 52) – не зная, что впереди будут еще императоры-еретики (монофелиты и иконоборцы), жестко преследующие православных христиан…
В шестом столетии св. Григорий Двоеслов, перечисляя евангельские признаки конца, считал, что «из всех этих событий одни мы видим уже действительно совершившимися, а других страшимся как имеющих скоро свершиться. Ибо востание язык на язык и тугу их на земле мы видим в наши времена более, нежели читаем в книгах. Что землетрясение разрушает безчисленные города, об этом вы знаете, как часто слышим из других частей света. Моровые язвы терпим постоянно. Но знамений в солнце, луне и звездах доселе еще ясно не видим; а что и они не далеки, об этом заключаем уже из самых перемен воздушных» (св. Григорий Двоеслов. Беседы на Евангелие. Кн.1, 1)[365].
Официальное изложение церковной веры в XVII веке – «Книга о вере» – полагало[366], что конец миру настанет по окончании 7000 лет: «По седмих тысящах приход его будет яко же речено в синаксаре в неделю мясопустную» (Книга о вере, гл 30).
Св. Димитрий Ростовский, совместив евангельские слова о женихе, грядущем в полунощи и традиционное для более ранней поры верование в то, что конец мира настанет по истечении семи тысяч лет, пришел к выводу, что уместнее всего предполагать приход Жениха в полуночи, то есть в середине восьмого тысячелетия (7500 год от сотворения мира = 1992 от Рождества Христова)[367].
Есть рассказы о том, что оптинский старец Амвросий в 1882 или 1883 году сказал пришедшему к нему иноку: «Ныне настоящий антихрист народился в мир»[368].
Уже на нашей памяти не сбылось пророчество румынского святителя Каллиника Черникского (середина XIX века), ожидавшего, что конец истории совпадет с концом второго христианского тысячелетия (по церковному календарю 2000 год от Рождества Христова равняется 7500 году от сотворения мира, то есть 1992 году светского современного календаря)[369]. А ведь тоже сколько в 1990 – 1992 годах было листовок и шепотков…
Не думаю, что с тех пор в Церкви появились люди, которые были бы выше преподобного Серафима Саровского[370]. А он как раз отклонял любые попытки «напророчествовать» что-либо более конкретное, нежели сказанное Писанием. Когда саровский старец был спрошен о времени Второго пришествия, он сказал: «Радость моя! Ты много думаешь об убогом Серафиме: мне ли знать, когда будет конец миру сему. Нет, сего мне знать невозможно»[371].
Увы, сегодня и в сектантской среде (среди адвентистов и «свидетелей Иеговы»), и в православной слишком часто приходится видеть людей, которые претендуют на то, чтобы знать о последних временах больше, чем знали апостолы и говорил Сын Человеческий[372]. Ведь так приятно ощущать себя «посвященным» и раскрывать своим соседям «тайны» и «знамения».
Так что, если православный человек не соглашается принять пророчество о наступивших последних днях, пророчество, приписываемое действительно достойному подвижнику – то не стоит сразу обвинять такого «Фому неверующего» в неблагочестии. Об этом неверии можно сказать словами Цветной Триоди – «о благое неверие Фомино!» – если оно порождается не привычной либеральной неприязнью ко всему монашескому, а знанием церковной традиции и послушанием соборному церковному гласу. Несогласие со словом одного из старцев не есть хула на старчество вообще и на самого этого старца, в частности. Святые, даже ошибившись, не перестают быть святыми[373].
Преподобный Ефрем говорит о «печати зверя»: «Все, веровавшие зверю, приемшие печать того скверного и мерзкий образ, приступят к нему вкупе»[374]. Итак, необходимое условие – «вера зверю». Но какому же «зверю» требуют уверовать российские или украинские власти? Антихристова вера не в том состоит, чтобы признавать, будто в Брюсселе установлен компьютер по имени «зверь», а в том, чтобы признать, что «зверь» и есть Христос. Грех отступления будет в том, что люди поверят антихристу как Христу.
На сегодняшний день ни одно государство в мире не предлагает обращаться с религиозным поклонением к современным (каким бы то ни было!) лжемессиям. И даже те христиане, что считают штрих-коды «печатью антихриста», когда все же решаются их принять, то делают это не с верой, а со страхом. А уж те, кто не верят в наличие шестерок в штрих-кодах, не верят в магическую силу штрих-кодов и не боятся их, – тем более неповинны в грехе богоотступничества и идолопоклонства.
Вспомним также предупреждение Ангела в Откровении: «И третий Ангел последовал за ними, говоря громким голосом: кто поклоняется зверю и образу его и принимает начертание на чело свое, или на руку свою, тот будет пить вино ярости Божией» (Откр.14, 9 – 10). Как видим, печать «зверя» становится страшной именно тогда и именно потому, когда и почему она сопряжена с поклонением зверю. Христиане же, входящие в мир компьютерной цивилизации (в том числе и в мир электронной торговли), не испытывают никакого религиозного притяжения к миру духов.
Отчего-то нынешние борцы с «идоложертвенным» напрочь забыли, что в древней Церкви считалось поклонением идолу. В древности же речь шла о вполне определенном внешнем действии, которое должен был совершить человек: а) публично; б) перед статуей официального божества. Это могли быть крупинки ладана, цветы, венки, чаша вина, или даже жертвенное животное, которые надо было возложить к языческому алтарю.