Легионеры

Бить и резать москалей он уже не хотел. Главное было то, чтобы они его не били и не резали. В сущности оказался обычным болтуном, не способным личным примером, пламенными призывами и искрометными заявлениями, увлечь за собой на последний и решительный бой, притаившихся за каждым углом настоящих патриотов и творческую интеллигенцию.

Чтобы быстрее привести «главного друга всех русских на земле» в чувства, скрытный, но мощный «Олесь» вколол ему то, что было в другом, еще не испытанном на преступнике шприце.

Пока Мыкола приходил в себя, остальным потерпевшим также был введен препарат. Они все очень быстро зашевелились. Приходящему в себя Мыколе, он постарался быстро и главное, доходчиво на языке межнационального общения, объяснить все происходящее.

— Держи нож, помоги своим освободиться от мешков и пут, — передавая нож он вскочил, чтобы бежать к Механику лежащему на улице.

— Погоди Олесь, — плохо слушающимся языком, опять перешел на великий язык Т. Г. Шевченко, негласный лидер нацменьшинства Мыкола. — Что произошло? Почему мы здесь?

— Вот эти «не добрые люди» хотели нас всех поубивать, а наши деньги забрать… Похоже, что они убили Механика. Я вынес его на улицу… Если хочешь узнать остальные подробности, спроси вот у этого бугая, он самый разговорчивый… Главный у них — Солдафон… Все, я бегу к Механику…

Он бросился вниз. Сзади слышалось только кряхтение и сопение разбуженных. Но, все громче раздавался украинский говорок, все возбужденней становились эпитеты, междометия и восклицания.

Было понятно, что сейчас, небрежно разбросанным по углам комнатенки мордастым люмпенам, придется в полной мере познать, насколько бывает отвратительна человеческая природа.

Ожидать сердобольных и плаксивых старушек, жалеющих на автобусных остановках драчливых, пьяных молодцов, им не придется. Старушки и иной человеколюбивый десант спал и попросту мог не успеть.

Механик по прежнему лежал не подавая признаков жизни. С минуты на минуту должен был появиться врач. Кровь из носа течь перестала. Он взял его за запястье, пульс прослушивался тоненькой и слабой морзянкой, но достаточно ровный. Это было слабым утешением.

Ему хотелось хоть как-то облегчить страдания лежащего без сознания друга. Он побежал за водой и одеялами. Как медленно тянется время. Пробегая через комнату он даже поморщился.

Пришедшие в себя «дуже гарны хлопци», хотя и пошатывались, но от души лупцевали нашаливших мордатых молодцов. Чтобы им ничего не мешало, предварительно скрутив липким скотчем, ручки их нежные и ножки их маленькие.

По всему было видно, что это только начало. Праздник со следами на глазах, только раскрывал свои зловещие оттенки и замысловатые фигуры, участвующих в нем озлобленных граждан.

Постараемся не задумываться над таким пустяком, как пришедший в современный обиход и ставший обыденным явлением, древний юридический принцип: «око за око, зуб за зуб».

Когда он возвращался назад. Двое из подвергшихся неправедному суду истории, уже не подавали признаков жизни. Даже кровь изо рта и ушей перестала течь. К удивлению «Олеся», рядом с ними не оказалось Солдафона. Это экстравагантное открытие несколько удивило его.

— Где Сема? — на ходу успел бросить он.

— Убег, падлюка, — услышал он. — Но наши за им погнались, зараз за ухи притягнут.

Они уже не торопясь курили, обсуждая произошедшее и свободно интерпретирую произошедшие события. Шальными глазами, с усмешкой поглядывали на суетящегося «Олеся».

Что-то ему не понравилось в их взглядах. Он еще не понял, что, но внутренние датчики начали тихонько подрагивать и лениво тренькать. Однако, для более детального анализа и разбора своих подозрений, времени не было.

Он опять спустился к лежащему в темноте Механику, укутал его одеялом и стал мокрым полотенцем вытирать кровь с лица и груди.

Под звуки приближающейся полицейской сирены скорой помощи в голову лезли разные грустные мысли и невеселые сюжеты.

«Наследил я здесь сверх меры… Отпечатки оставлены в больших количествах… Уничтожить, стереть хотя бы самые заметные, не успел… Судя по улыбкам, братья-славяне сдадут меня за милую душу, не вспомнят, кто им жизни спас… А может и нет? Хорошо, что хоть для полиции фотки на память нет. Для поощрения на «капиталистическую доску почета» не сфотографировали… Если Андреич не оклемается, не придет в себя, мне копец… Нападение на него, так же повесят на мою шею… Или здесь в тюрьме пожизненно за тех двоих бандитов, или экстрадиция на родину под предлогом воссоединения семей. А там, уж, как водиться, дальше границы не отвезут… Закопают прямо на контрольно-следовой полосе. Было бы не плохо, если то, о чем я думаю оставалось обычной паранойей, а если нет? Если это, та самая интуиция, которая взяв за руку, просто продолжает вести по жизни? Оберегая и предостерегая… Что тогда?»

Через пару минут после побега Солдафона от справедливого народного возмездия и его тревожных размышлений пришлось что-то предпринимать. Печальный сюжет, нарисованный в его воспаленном сознании, который можно назвать — страх перед будущими последствиями и допросами, заставил принять решение резко меняющее данное повествование. Дальнейшее развитие событий, подтвердили все его догадки и смутные подозрения.

Когда прибывшие полицейские, судя по экипировке — местное антитеррористическое подразделение GSG-9, окружили здание. В ход пошли традиционные в таких случаях действия. Спящих внутри людей, стали забрасывать дымовыми гранатами и обстреливать слезоточивыми бомбами. После этого, когда по идеи, внутри ничего живого остаться уже немогло, начались заключительные действия. Отчаянно смелые ребята, браво ринулись штурмовать, спящих и полузадушенных газами людей.

Алексей в это время находился, как раз напротив объекта штурма в старом, загаженном и заброшенном пакгаузе. Он не покидал своего укрытия до тех пор, пока лихой немецкий антитеррорист не наткнулся на тело Механика и не дал команду на его эвакуацию. Подъехавшая машина скорой помощи, загрузила лежащего без сознания человека и увезла в больницу.

Дальнейшее было неинтересным, как проводы в последний путь, малознакомого покойника. Наблюдать за тем, как грубо небрежно выволакивали на улицу пьяных, одуревших от газа, побоев и дурного штурма людей, не хотелось. Да и засекреченные принципы и методики действий, у всех антитеррористических подразделений были одни и те же: лупи вдоль и поперек, и правых, и виноватых, после разберемся who» s who.

Шум, гам, тарарам — возникли конечно же по прямой наводке и общению с полицией Залупенко

Он спустил псов с цепи. Больше некому.

Ларчик открывался элементарно просто. Ему, в очередной раз, необходимо было получить разрешение на строительный подряд. Для того, чтобы скрыть факты связанные с тем, что под вывеской его фирмы, свое гнездо свила банда убийц, он, змей поганый, несколько раз поменял свою кожу, но выкрутился.