Страница 5 из 17
– Слышь, Русик, – оборвал смех Витька. – Что ты разнылся, как девчонка? Подумаешь, пошутили!
– Пошутили? Так нельзя шутить! Так только вы все можете!
– Кто это «вы»? – прищурившись, поинтересовался Витька. – Договаривай!
– Русские! За такое в морду надо!
– Попробуй!
– Я тебя!.. Гад!
– Что «я тебя»? Что «я тебя»? Чечен!
– Брэк! – сказал Пашка, становясь между ними. – Хватит! Вы что – перегрелись? Муха?..
– А чего он? – набычившись, пробурчал Витька. – Тоже мне честный нашёлся. А кто мороженое со склада тырил? Ещё и гадом обзывается…
– А сам? – аж подпрыгнул Русик. – Ты меня чеченом назвал!
Первым засмеялся Валька, затем Павлик. Витька и Русик, ещё не отошедшие от стычки, смотрели на них подозрительно-удивлённо, но и их хватило ненадолго. Хмыкнул Витька, неуверенно улыбнулся Руслан, и через мгновение хохотали уже все.
– «Чеченом» назвал! – закатывался Пашка. – Ой, не могу! Русик, а помнишь, как мы в детском саду друг друга дразнили?
Русик, не переставая смеяться, отпрыгнул в сторону и, размахивая руками, закричал нараспев:
– Русский, русский, русский – жопоузкий! Русский, русский…
Пашка скорчил рожу, и тоже размахивая руками, дурашливо запел:
– Чечен-балда, по колено борода!
– Чушки-пичушки, – подхватили Валька с Витькой, – в жопе колотушки!
– А ну пошли отсюда, фулюганы! – высунулась из окна дама с громадным шиньоном на голове. – Сейчас милицию позову!
– Чушки-пичушки! – прокричал Пашка индивидуально для дамы, повернулся, перемахнул через ограду и исчез.
Дама испуганно ахнула.
Её можно было понять: за оградой открывалась пропасть к Сунже.
Но Павлик вовсе не собирался кончать жизнь самоубийством – вот ещё глупости! Это для взрослых здесь была пропасть, а для Пашки всего лишь отвесная стена метров четырёх.
Сколько надо времени, чтоб спуститься вниз по бетонной стене? А это смотря кому – дама, к примеру, не спустилась бы и за сутки. А Пашке не понадобилось и минуты. Быстро? Так ведь он знал эту стену, как свои пять пальцев. Да и не была она такой уж неприступной, как впрочем, и бетонной. Стена была выложена из камня и только для красоты облицована бетоном. За долгие годы бетон потрескался, а несколько поколений местных пацанов понаделали в нём кучу углублений, куда очень удобно было ставить ноги и руки. Получилась почти что лестница. Короче, лазать по стене было очень даже легко. Если ты, конечно, не инвалид и не жирняк какой-нибудь.
Ни Пашка, ни остальные инвалидами не были. Жирняками – тем более.
Через несколько минут четвёрка промчалась по узенькому вдоль стены берегу Сунжи и нырнула в густую зелень, которой заросли нанесённые рекой песок и глина. Чего тут только не было: тополя, ивы, тутовник, вонючки, клёны и ещё целая куча деревьев и кустарников, названий которых никто и не знал. Всё это – и бетонная ограда реки, и нанесённый ей берег, и деревья с кустами, – называлось легко и просто: «По-над Сунжей».
«Чушки-пичушки!» – очередной раз прокричал Пашка и с разгону взобрался на тутовник, росший, казалось, прямо из воды. Тутовник был громадным, возвышался и над набережной и над раскинувшимся за чугунной оградой сквером. «В жопе-колотушки!» – с удовольствием отозвался Витька и с ловкостью макаки влетел следом. «О-а-ап!» – Валька подпрыгнул, ухватился за ветку, подтянулся и, болтая ногами, лёг на неё животом. Русик залез молча. Ни говорить, ни кричать он не мог: давился от хохота.
Ветки сгибались от тяжести красных и чёрных ягод, и удержаться было просто невозможно. Никто и не удерживался, и на некоторое время шум реки заглушило смачное чавканье. Впрочем, развлекаться они тоже не забывали: время от времени раздавалось привычное «чушки-пичушки», и все сгибались от хохота.
Первым нарушил идиллию Валька.
– Русик, ты ничего не забыл?
Руслан на секунду задумался, выплюнул тутовник и вытащил из кармана перочинный ножик.
– На!
Валька поймал ножик синей от тутовника рукой, вытер её о шорты и стал внимательно разглядывать трофей. Разглядывал он долго: открывал по очереди все многочисленные лезвия, штопор, шило, ножнички и даже миниатюрное зеркальце.
– Клёвый ножик! – объявил, наконец, Валька и подмигнул Русику: – Не жалко?
Тот мгновенно принял подначку.
– Жалко! По-хорошему тебе его и давать не надо было!
– А что такое? – невинно поинтересовался Валька.
Русик начал краснеть и набирать в рот воздух.
– Да ладно вам, пацаны! – вмешался Пашка. – Кончай, Кулёк! А ты, Русик тоже хорош – шуток не понимаешь!
– Шутки! – пробурчал Руслан.
– Да ты бы себя видел! Как ты упирался и орал, что такого не может быть! – возмутился Валька и, подделывая лёгкий акцент, передразнил: – «Музыкальное училище в церкви? Не может такого быть! Дураки!»
– В синагоге, – поправил Пашка.
– Один хрен! Ты, Русик, с таким видом это вещал, что тебя просто необходимо было проучить! Для твоей же пользы, как говорит мой отец.
– А я и сейчас не понимаю, – сказал Русик. – Как можно из церкви училище делать?
– Кому сейчас это нужно? – удивился Валька. – Опиум для народа! Между прочим, тут рядом ещё и мечеть стояла. Её вообще снесли. И правильно.
– Правильно? – насупился Русик. – Мечеть снесли, синагогу в музучилище переделали, а вашу оставили? Нормально!
– Это какую «нашу»? – взвился Валька. – Да если хочешь знать «наших» ещё больше поломали! На месте третьей школы вообще громадная была – и то снесли! А ты за «Чечлюскинцем» видел здание такое – с башенками? Раньше там польская церковь была – костёл. А ещё около «Родины» какие-то персидские молельни были. А ты говоришь!
– А ваша всё-таки осталась!
Валька с досады сплюнул.
– Русик, – положил ему руку на плечо Пашка. – Да ты пойми: это не важно «наши» или «ваши». Ну, оставили пока одну. Бабушкам да калекам. Скоро и её снесут. И правильно!
– Нет! Так нельзя!
– Русик? – удивлённо протянул Валька. – Да ты никак в бога веришь?
Руслан обвёл взглядом три пары заинтересованно разглядывающих его глаз, насупился и засунул в рот целую горсть тутовника. Не тут-то было!
– Чего молчишь? – присоединился Пашка. – Давай колись! Неужели веришь?
Русик съел тутовник, подумал и решил зайти с другой стороны.
– А кто, по-твоему, это всё создал? Небо, землю, деревья, людей?
– Людей создали обезьяны!
– Подожди, Кулёк! – Пашке, похоже, надоело шутить. – Ты серьёзно веришь, что всё это создал бог?
Русик кивнул.
– Охренеть! – вытаращил глаза Пашка. – Бог? Седой всемогущий старикан на небесах?
– Зачем старик? Не обязательно. У нас не так.
– У кого это у «вас»? – уточнил Пашка. – У чеченов?
– Тёмный народ! – вздохнул Валька.
– А в лоб? – обиделся Русик и предпринял ещё одну попытку: – Что ж вы тогда Пасху отмечаете?
– Русик! – Пашка остановил рукой уже готовившегося что-то ещё добавить Вальку и горячо заговорил: – Ты пойми – это же всё суеверия древние! Ни фига когда-то люди не знали, вот и придумали себе богов. Молнию там объяснить.…А сейчас же наука, в космос уже летают! Какой может быть, к чёрту, бог?
– Твой бог, он какой – всемогущий? – всё-таки влез Валька. Русик настороженно кивнул. – А если всемогущий, может ли он создать такой камень, который сам же не сможет поднять?
– Понял! – поддержал Пашка. – Это же смешно! Муха, а ты что молчишь?
– Чё говорить? – странным голосом отозвался Витька. – Ты ж, Тапа, сам всё сказал.
Пашка посмотрел на него изучающее, опять остановил уже открывшего рот Вальку и убеждённо сказал:
– Знаю, Муха! Тут и знать особо не надо. Вот подождите, пройдёт лет двадцать, и в бога вообще никто верить не будет. Может, даже десять!
Витька промолчал.
– Ни за что! – уверенно объявил Русик.
– Спорим? – предложил Валька. – На бинокль?
– Да ну тебя! Чушки-пичушки!
Солнце медленно опускалось за Карпинский курган. В сквере стало многолюднее: прогуливались мамаши с колясками, копошились у клумбы малыши. Возле автоматов с газировкой собралась небольшая очередь. На крыше поликлиники раньше времени зажглась реклама, предлагающая хранить деньги в сберегательной кассе. Чуть дальше, через дорогу, затихла стройка нового магазина «Океан». По Ленинскому мосту сновали пешеходы, медленно ползли машины. За мостом машинам приходилось делать резкий поворот, там вечно образовывались небольшие пробки.