Страница 8 из 33
Беззаботное настроение вдруг сменила сменила философская задумчивость. Так, размышляя о хрупкости земного бытия и чудесном спасении, мы вышли на деревенскую дорогу, где сразу встретили нашего нового знакомого Никиту.
— Ух, как я рад, что с вами всё в порядке. Давно такой грозы тут не было. Столбы да деревья на дорогу повалены, электричества во всей деревне нет, — вместо приветствия парень огорошил нас подробностями, — а у нашей хаты часть крыши сорвало, теперь долго будем всё сушить да латать.
— А как же вы без крыши будете? — мне стало жалко этого доброго приветливого мальчишку, — у тебя большая семья?
— Я с дедом живу. Он хочет пока к родственникам в соседнюю деревню попроситься пожить, да там бабка у них злющая, деда она побаивается, а меня, боюсь, совсем заклюёт.
— Слушай, а тебе обязательно с дедом ехать? — спросил Марк, и вопросительно посмотрел на меня.
— Выбора нет, придётся ехать, неохота под открытым небом ночевать.
— Ты мог бы пожить у нас, — я понял, что мы с Мариком думаем об одном. — Места хватит, еды тоже.
— Не, нахлебником быть у вас не хочется, — засомневался Никитка.
— Ник, мы в деревне первый раз в жизни, совсем одни, неизвестно насколько времени, мы в тебе нуждаемся гораздо больше, чем ты в нас, — я решил слегка надавить на жалость, — если ты с нами согласишься остаться, то просто спасёшь двух беспомощных городских неумёх.
— Так уж и беспомощных? Неужели совсем ничего не получилось сделать по хозяйству?
— Я траву стриг сегодня ножницами, — сразу сдался Марик.
— Я чуть не свалился в колодец, — добавил я, стараясь не замечать испуганных глаз Маркуши.
— Хорошо, сдаюсь! Останусь пока у вас, а там посмотрим.
До самой темноты мы перетаскивали вещи Ника из его продырявленного ураганом дома в нашу тёплую сухую избушку и переводили животных. Корову дед увел с собой в другую деревню, а наш хлев пополнился семью овцами и пятью курами во главе с разноцветным красавцем-петушком.
С последними лучами солнца я закончил доить козу во дворе и угостил друзей парным молочком. Мы сидели на крылечке, допивая из кружек всё до последней капельки и слизывая белые пышные усы. Мурка тут же, рядышком, пощипывала сочную травку.
— Эх, хорошо-то как, — Марик поставил пустую кружку на ступеньку и смачно причмокнул, — Гоша, а ужин у нас сегодня будет или как? — он с надеждой посмотрел на меня.
— Будет, конечно, — я и забыл про еду, ждущую нас в печи, но не подал вида. — Сейчас на ощупь найдём печку, отыщем в ней котелки с едой и поужинаем на славу. Света ведь нет у нас, так что если повезёт, то поедим именно пищу, а не головешки.
— Зачем же в темноте? Я набрал из дома свечей, будем есть как в ресторане, — обрадовал нас запасливый Ник.
«Навряд ли моя еда напомнит вам ресторанную», — подумал я, но в моей душе теплилась надежда на творящую кулинарные чудеса печь, поэтому вслух этого не сказал.
Мы с Ником пошли заниматься ужином в дом, а Марку поручили отвести козу на её законное место — в хлев.
Дома устроили всё с большим комфортом — красиво расставили по избе зажжённые свечи, вытащили на середину комнаты стол со скамейкой, уселись поудобнее. А Марик всё не возвращается с задания. Пришлось отправиться ему на помощь.
На освещённом полной луной дворе наш друг отчаянно воевал с упрямой козой, пытаясь силой затащить её в хлев: прилагая все свои мальчишеские усилия, тянул за верёвку, скрипя зубами от напряжения тащил за рога. Потом упёрся в землю ногами и начал подпихивать Мурку сзади. Но волевая зверюга притворилась каменным изваянием и не двигалась с места ни на сантиметр.
— Всё, я больше не могу, — Марк увидел нас и вытер рукой мокрый от пота лоб, — сдаюсь.
— Мне кажется, у вашей козы свои планы на вечер, — высказал предположение Никита. — Попробуй отпустить верёвку, посмотрим, что она будет делать.
Как только животное получило свободу, оно, не долго думая, поднялось по ступенькам, зашло в открытую дверь дома, и выбрало в избе знакомое себе место — под столом.
— Ладно, пусть живёт в хате, — я понял, что упрямая коза нас всё равно перебодает и смирился с этой странной ситуацией. — Будем считать, что у нас живёт в доме собачка.
— Да, рогатая такая собачка с копытами, не умеющая лаять и дающая вкуснейшее парное молоко, — рассмеялся Ник.
Чтобы не возиться долго с посудой, решили есть прямо из чугунков. Каждый выбрал себе по большой алюминиевой ложке и приступили к трапезе. Надо сказать, что за день мы с Мариком сильно проголодались, двух кружек молока для растущего организма оказалось явно недостаточно.
Первой из печи на стол была приглашена каша с грибами. И к общему восторгу оказалась она просто восхитительной — ароматная, рассыпчатая крупа со смаком насыщала наши голодные желудки. Марик, словно кот, урчал от удовольствия, торопливо наполняя ложку за ложкой и быстро отправляя кашу в незакрывающийся рот. Видно было, что Ник тоже кушает с аппетитом.
Не знаю, что тут больше сыграло свою роль — волшебная печка, чувство голода или я всё же прирождённый повар?
«Нет, никакой я повар», — пришлось признаться самому себе пять минут спустя, заглядывая во второй котелок с переваренными, превратившимися в скользкую, однородную, противную на вид кашу из макарон. Стараясь не привлекать внимания друзей, я поставил чугунок на пол, где его тут же нашла и быстро опустошила наша настырная Мурка.
Третий, последний горшочек я открывал с волнением, как же не хочется ударить в грязь лицом перед друзьями! Мои сомнения оказались не напрасными. Ложка туго вошла в содержимое чугунка и прочно там застряла. Рисовая каша с сухофруктами стала абсолютно твёрдой, да ещё с неприглядной коричневой корочкой наверху. Я с трудом вытащил ложку и попробовал маленький, с трудом отвоёванный кусочек. Ммммммммм… Вкусненько. Надо теперь решить, как бы поприличней подать это блюдо, не распиливать же кашу, в самом деле. Думай, Гоша, думай, пила точно не годится, не солидно как-то. Попробую для начала обычным ножиком. Я выбрал лезвие поострее и на манер торта, от центра к краям, разрезал кашу.
— Вот и пирог на десерт поспел, — не стал я делиться своими мучениями и красиво преподнёс чугунок к столу.
— Ух ты, прямо мастер кулинарного дела, — похвалил Никита.
— Обалденная вещь, — высказался Марик, попробовав кусочек, — никогда такой пирог раньше не ел. Не пойму только, из чего он сделан. Какое-то сложное тесто из крошечных кусочков, даже моя мама такой пирожок не печёт.
— Да, это старинный семейный рецепт, торжественно давал клятву не раскрывать его секрета, — я пошутил с таким серьёзным видом, что, кажется, ребята мне поверили.
Десерт пришлось запивать простой водой, ведь чтобы её вскипятить для чая, пришлось бы заново топить печь. Колодезная вода была намного вкусней той, что течет из крана в городской квартире, поэтому пили мы её с большим удовольствием.
Никита и Марк долго хвалили меня за прекрасный ужин, даже слегка вогнали в краску. Их добрые слова казались мне незаслуженными, готовил-то я наугад, не вкладывая особого старания и совершенно не имея опыта работы на кухне.
— Вкуснючая у тебя, Гошка, получилась каша! А дед мой каждый день картошку готовит, порядком уже поднадоела, — сказал Ник.
— Я бы тоже картошку приготовил, жаль, что нет её у нас, — посетовал я в ответ.
— Не может такого быть. В каждом деревенском доме есть картошка, в подполе смотрели?
— А где это? — заинтересовался Марик.
— Подпол — это погреб такой, ну как подвал, и находится он под полом, естественно. Завтра найдём где у вас тут вход в него и наберём картошечки, — пообещал Ник, залезая на печь и откровенно зевая.
Пока никто не видел, я подошёл к печке, погладил её тёплый бочок и шёпотом сказал:
— Спасибо, печечка, ты меня сегодня очень выручила. То, что у нас сегодня был ужин, только твоя заслуга. Надеюсь, ты и мне и дальше будешь помогать. А я тебя завтра почищу изнутри. Знаешь, снаружи тоже помою…