Страница 21 из 22
– Сколько, интересно, времени я проспал, а? – спросил сам у себя Миша, стирая кулаком остатки сонливой паутины с век.
Под ногами на дощатом щербатом полу комками валялась одежда, купленная в сельпо поселка Холмы. Футболка с силуэтом полуобнаженной девицы, оттиснутой по трафарету в далеком Китае, и штаны типа «Адидас». Позорный «Адидас» не чета фирме, в которой щеголяли бандиты из «Трех семерок». Штаны, как и футболка, произведены в Китае. Молодцы китайцы – умеют шить много и броско. Большое им за это спасибо от необъятных российских провинций, что, вопреки географии, начинаются уже в двух-трех километрах от бетонного кольца-петли вокруг вольного города Москвы.
Чумаков встал, потер ладошками ноющие ляжки, подошел к занавешенному окну, отдернул ситцевый лоскут на веревочке, выглянул на улицу.
Моросящий дождик, солнце. Середина мокрого летнего дня. На полянке перед домом Сан Саныч рубит дрова. Голый по пояс мускулистый атлет с топором. На левом плече грязная полоска бинтов, на правом предплечье полоска заметно белее.
– Самостоятельно руку перебинтовал… – Миша отпустил занавеску, как был, в одном исподнем, пошел во двор, бормоча под нос: – Какая же я скотина-то, а! Он вчера всю дорогу шутил, гоношился – меня морально поддерживал, успокаивал, а я позабыл, что у него предплечье порезано, и свалился дрыхнуть, как… как не знаю кто! Какая же я…
Монолог оборвался, когда Миша, выйдя из комнаты с панцирной кроватью, оказался в смежной бревенчатой горнице. Русская печь, лавки по стенам, топчан с матрацем (здесь, наверное, и спал Сан Саныч), посередке самодельный стол – струганые доски о четырех деревянных ногах. На столе кобура-тандем. Кожаный тонкий ремень и два открытых чехла характерной формы. И две пистолетные рукоятки торчат из этих кожаных футляров. Увесистые пистолетные рукоятки. А рядом валяется горсть пистолетных обойм, снаряженных блестящими патронами. И цилиндр глушителя. Впечатляющий натюрморт. Вчера его на столе точно не было, оружие появилось, пока Миша спал.
Постояв у стола с минуту, Миша прошел в сени, замешкался там, задев и уронив лопату, прислоненную к дощатой стене, и отворил наконец двери во двор.
– Сан Саныч!
– Проснулся? – Сан Саныч, взмахнув топором, расколол объемистое березовое полено. – Сейчас печь растопим, сварим кашу, обедать будем.
– Обедать? А который час?
Сан Саныч вогнал топор в колоду, прищурившись, взглянул на солнце.
– Где-то около двух дня.
– Ни фига себе! Это я чего? Четырнадцать часов кряду дрых?
– Приблизительно. Я тебя беспокоить не стал, дал выспаться вдоволь. Стресс лучше всего лечить сном. Ты как врач должен это понимать. Сам небось не раз невротикам прописывал снотворное… Чего в дверях-то стоишь? Выходи под дождичек, умойся…
Теплый дождик приятно бодрил. От земли шел пар. Мокрая трава блестела на солнце. А воздух-то какой! Хоть ложкой ешь. Благодать! И все равно Сан Санычу не следовало мочить бинты. Тем более и предплечье он скорее всего лишь перебинтовал наспех, не обработав как следует порез.
– Водные процедуры после долгого сна, перед сытным обедом – самое оно, Миша. Верь мне, знаю, о чем говорю. Хорошо, что дождь, а то бы житья не было от здешних собачек. Они такие попрошайки, спасу нет, однако воды не любят, не уважают водных процедур.
– Сан Саныч, хрен с ними – и с собаками, и с процедурами. Пошли в дом, посмотрим твои болячки.
– Не бери в голову. С болячками нет проблем. Помоги лучше дровишки в хату занести…
Когда на стол, дымясь и благоухая, встал чугунок с гречневой кашей, когда по тарелкам разложили тушенку из консервов, Сан Саныч исчез на минутку в сенях, сказав, что у него там оборудована секретка, и вернулся с бутылкой водки.
– Накати стопочку, Миша. Для здоровья.
– А ты?
– А я таблеточку съем. Антибиотик «амоксиклав». Знаешь такой?
– Амоксициллин с клавулаиновой кислотой?
– Ага, он. У меня в секретке помимо водочки припасена грамотная аптечка.
– Пистолеты тоже оттуда? Из секретки?
Прежде чем накрывать на стол, Сан Саныч небрежно бросил на лавку портупею с парой пистолетов, сгрузил туда же патроны, обоймы, глушитель, не удосужившись прокомментировать появление оружия.
– Пистолеты? Ну да. Из секретки. «ТТ» – мое любимое оружие. Мое и японских якудза. Посредственной выделки бронежилет пробивает за милую душу. Япошки первыми это оценили… Ты водку-то пей, Миша. Не тушуйся.
– Честно говоря, не хочется. – Миша понюхал аптечную мензурку с пятьюдесятью граммами (точно по риске) прозрачной жидкости. Понюхал и сморщился.
– Ты ее не нюхай, пей. Один стопарик, больше не дам. Знаешь, в начале двадцатого столетия жил и работал в Российской Империи доктор-физиолог по фамилии Волович. Ну так вот, он доказал, что пятьдесят ежедневных граммов водки стимулируют иммунную систему и вообще очень пользительны для здоровья. Семьдесят пять граммов – предел суточной нормы, а сто пятьдесят уже вредно… Давай, Миша, залпом. Лечись.
– Ху-у!.. – Миша выдохнул и одним глотком осушил мензурку.
– Во! Молодец. Закусывай, на кашу налегай.
– Фан Фаныч, плечо тфое…
– Кушай, Миша, не болтай с набитым ртом, ешь. С пулевым ранением плеча все у меня нормально. Антибиотик пью для профилактики. Предплечье тоже в норме. Промыл рану фурацилином, обработал перекисью водорода, наложил медицинскую салфетку и перебинтовал.
– Ты случайно не врач по профессии, Сан Саныч?
– Нет, случайно не врач… Ты кушай, Миша, кушай. Каша стынет, поговорить успеем.
Через десять минут Чумаков почувствовал насыщение, желание смочить горло сладким чаем и закурить. И чай, и курево в хозяйстве у Сан Саныча нашлись. Правда, чай был зеленый и без сахара, а услышав просьбу покурить, Сан Саныч принес из секретки бумажный пакет с махоркой и старую пожелтевшую газету.
Вчера Миша выкурил одним махом пачку «Парламента», перебрал никотина и не позаботился прикупить сигарет во встречных сельпо. Казалось, что курить больше никогда не захочется, во рту щипало от дыма. Пришлось сегодня вспоминать черно-белые советские фильмы про коллективизацию, крутить из газеты «козью ножку».
После первой же затяжки Чумаков закашлялся. Табачок оказался ядреным.
– Бросал бы ты курить, партнер. Курево успокаивает, однако от никотина больше вреда, чем пользы, поверь мне. – Сан Саныч взмахнул рукой, поймал в кулак жирную муху, жужжащую над тарелкой с остатками каши.
– Ошибаешься, Сан Саныч, курево не только успокаивает нервы. Ученые доказали – никотин заставляет нейроны мозга бегать быстрее, активизирует мыслительный процесс.
– Не знал… Дыми, раз такое дело, стимулируй мозги. Нам есть о чем подумать. Допущены ошибки. И нами, и противником. Ошибки противника постараемся усугубить, свои – исправить.
– Что-то я не въезжаю. Кто наш противник? Какие ошибки?
– Кто – основной вопрос. Наш враг – инкогнито по фамилии Вопросов, по имени-отчеству Вопрос Вопросович. Ну а ошибки Вопроса Вопросовича Вопросова очевидны – мы живы и на свободе вопреки всем его стараниям.
– Есть еще один вопрос. У меня… Блин! – Самокрутка рассыпалась искрами в руке Чумакова. Матерясь, Миша смахнул смердящий табак со стола в грязную тарелку, туда же бросил горелую газетную бумагу.
– Гадость какая! А воняет-то как мерзко! – Сан Саныч встал. – Окно открою, проветрю горницу… Я догадываюсь о твоем вопросе, Михаил. Я обещал рассказать всю правду о себе и, поверь, сдержу слово. Но прежде, партнер, давай-ка рассказывай про Диму Антонова, про Красавчика. Все рассказывай, постарайся вспомнить каждую мелочь, детальку, штришок.
Сан Саныч, распахнув створки окна, вернулся к столу, подлил чая себе и Чумакову.
– Рассказывай, Миша. Все. С самого начала.
Михаил вздохнул, отхлебнул теплого чая и начал рассказ.
Зима, снежинки, нечаянная встреча с Ириной… Чумаков подробно рассказал, откуда знает Иру… Знал… Рассказал о жене, о разводе, о себе. Вспомнил родителей, загрустил… Вскоре мама с папой узнают – их сын в бегах. Защемило сердце. Родителей стало безумно жалко. Впрочем, разве им было бы легче, узнай они, что их сын в тюрьме? Или что он застрелен неизвестным на Юго-Западе Москвы?.. Миша скрутил еще одну «козью ножку», закурил и продолжил рассказ, вернувшись мысленно в тот зимний вечер, когда он познакомился с Дмитрием Юльевичем Антоновым. Чумаков пересказал события той единственной встречи с документальным бесстрастием. Все, как было до прихода Димы, при нем и после. Сан Саныч узнал про стычку с автомобильными ворами и последующее лечение, про смерть Иры и вялые розыски молодожена Димы. Сан Саныч перебивал Мишу дважды. В первый раз попросил подробнее остановиться на описании огромной Иркиной квартиры, во второй – уточнил, как долго Антонов трепался по телефону на кухне, когда оставил Мишу с Ириной одних, и через какое примерно время после возвращения Димы к общему столу Антонов с Чумаковым ушли из дома девушки. Заинтересовавшие Сан Саныча детали показались Мише незначительными, однако он ответил, как смог, подробно.