Космический ключ

Некоторое время все молча любовались редкостным зрелищем.

– Она потонет? – тихо спросил Черкез.

– Не сразу, – ответил Эверетт. – Саранча обладает удивительной плавучестью. Зафиксирован случай, когда шистоцерка, застигнутая наступлением ночи в океане, опустилась на воду. Стая была густой, она легла на поверхность моря в несколько слоев. Утром, когда пригрело солнце, верхние слои стали взлетать с нижних, как с плавучего аэродрома. Оставшиеся несколько дней болтались на воде, пока их не растащила рыба.

– Завтра здесь произойдет то же самое, – заметил Владимир Степанович, наблюдая за озером.

– Мы посадим взлетевшую шистоцерку тут же, на берегу, – заверил молодой человек в очках.

– Это опасно, – предупредил Эверетт. – Во влажном песке она может произвести яйцекладку.

– Вот и прекрасно! Создадим резерв.

«Резерв? – поразился Эверетт. – Но для чего?»

Он не успел задать вопрос. Неугомонная Гульнар атаковала «хозяина шистоцерки» с новой силой. Насколько можно было понять, спор разгорелся вокруг этих же самых «резервов».

– Поймите ж наконец! – воскликнула она. – Мы уже пустили инкубаторы на полную мощность.

Тут молодого человека снова вызвали в домик.

Эверетт отвел профессора Боровика в сторонку.

– Я уже догадался, что подозрения мои нелепы, – смущенно признался он. – Но объясните мне ради бога, что все это значит? Какие резервы?

– Ага, резервы? Они пойдут для подкормки рыбы.

– Рыбы?!!

– Это новый водоем, образованный в бесплодной впадине. Интенсивное рыборазведение пока в нем представлялось нереальным, но авантюра мистера Блера создала для нас неожиданные возможности.

– Значит, вы используете шистоцерку...

– Вот именно. Между прочим, зарыбление озера было произведено у нас на глазах.

– Летающие лодки? Но они только сели и тут же поднялись.

– Предварительно выпустив миллионы мальков. Эти специальные машины – перевозка живой рыбы у нас производится в массовых масштабах.

– Теперь мне ясно, – вздохнул Эверетт. – Потом вы будете сгонять шистоцерку в озеро с помощью «хлыста».

– Если недоверчивый изобретатель не наложит на него вето, – уточнил Боровик.

– Пощадите, – взмолился англичанин. – Ведь я уже признал свою ошибку.

– Ага, признали? То-то же... Ну, руку, руку, дорогой коллега!

– Еще вопрос, – вспомнил Эверетт, отвечая на дружеское рукопожатие. – Чего добивается здесь девушка?

– Ну, уж это расскажет она сама... Ага, кажется, дело и у нее налаживается!

Действительно, Гульнар уже мирно беседовала со своим недавним противником. «Хозяин шистоцерки» взял у нее бумажку.

– Радиограмма?

– Только что получена.

– Однако вы время не теряли, – покачал он головой. – Ну что ж, поскольку санкция имеется...

– Ага, – улыбнулся Боровик. – Сменили, наконец, гнев на милость?

– Новая стая, как по заказу. Идет и идет!

– Значит, договорились? – Гульнар приняла повод у Черкеза, державшего коня.

– Не прощайтесь, – оказал Владимир Степанович. – Мы тоже к вам.

– Милости просим, – девушка птицей взлетела в седло, конь ее с места взял в галоп.

– Двинем дальше, коллега? – предложил Владимир Степанович.

Они поднялись над озером, сплошь укрытым густой пеленою саранчи.

– Тридцать тысяч тонн, – задумчиво проговорил Эверетт. – Тридцать тысяч тонн кормов...

– Десяток железнодорожных составов, – подтвердил Владимир Степанович. – Доставленных в местность, лишенную дорог.

– Странно, всю жизнь возился с саранчой, но как-то ни разу не взглянул на нее с этой точки зрения.

– А разве вы не знали, что в древнем Египте она считалась деликатесом?

– Да, но...

– А некоторые из африканских племен и до сих пор употребляют ее в пищу.

Англичанин уловил в глазах собеседника лукавый блеск.

– Уж не собираетесь ли вы и меня попотчевать этим лакомством?

Боровик усмехнулся:

– Как знать, как знать...

– Кара-такыр, – доложил Черкез и вопросительно посмотрел на Владимира Степановича.

– Ага, уже? Приземляться не будем, нет. Но опустите, пожалуйста, нас пониже, как можно ниже.

Эверетт посмотрел вниз сквозь застекленный пол кабины. Под ними темнела обширная равнина. Именно темнела – ни единого светлого пятна на всем протяжении!

– Земли считались бросовыми, – сказал Владимир Степанович. – Голая глина, спрессованная, прожаренная солнцем, лишенная каких-либо примесей. В качестве первой меры по улучшению почвы сюда на днях была сброшена песчаная пульпа из строящегося невдалеке канала, – он прокладывается земснарядами.

– Это не ново, – заметил Эверетт. – На Востоке издревне крестьяне пытаются улучшать земли такыров, подмешивая к глине песок. Но труд их нечасто окупается, одного песка здесь мало.

– Мало, – согласился Боровик. – Нужны удобрения. Тысячи, десятки тысяч тонн.

– Десятки тысяч тонн? Неужели и здесь вы... – Эверетт не договорил. Вертолет повис над самой землей, и зоркий глаз энтомолога различил груды мертвой саранчи, покрывающей равнину.

– Мы посадили ее прямо в пульпу, – объяснил Владимир Степанович. – Затем опылили с самолетов. Через пару дней, когда земля просохнет, сюда выйдут тракторы с мощными плугами. Они как следует перемешают все это варево. Аспер Нариманович возлагает на Кара-такыр огромные надежды: разлагаясь, шистоцерка должна дать несметное количество органических остатков.

– Потрясающе... – только и мог произнести пораженный англичанин.

– Ага, удовлетворены? А теперь – к Гульнар. Посмотрим, что она еще там затеяла.

Большое белое пятно они увидели издалека. По мере приближения оно ширилось, росло.

– Не догадываетесь? – спросил Владимир Степанович. – Птица.

– Птица?!! Уж не, хотели вы сказать, что вся эта площадь занята...

– Вот именно, утками и гусями.

– Но здесь их миллионы и миллионы!

– Идея Гульнар – на даровых кормах заготовить тысячи тонн птицы.

Вертолет опустился, вызвав целый переполох на беспокойном птичьем стане. Гульнар подлетела к ним по-прежнему на коне, с охотничьим ружьем в руке.

– Стервятники, – пожаловалась она. – Вот неожиданная проблема.

Все посмотрели вверх. Высоко в ясном вечернем небе парили крылатые хищники. Вот один из них, накренив крыло, устремился вниз по широкой, постепенно суживающейся спирали.

– Дай ружье, – попросил Черкез.

Грянул выстрел, и хищник, роняя перья, беспомощно взмахивая крыльями, неуклюжим комком рухнул наземь.

– Пожалуй, ты был прав тогда, – призналась Гульнар. – Пески должны быть чисты.

Она спешилась, и Черкез тут же завладел конем.

– Подменю, пока принимаешь гостей, – сказал он и, пришпорив коня, поскакал навстречу второму, камнем падающему вниз стервятнику.

– Сейчас только приземлили здесь большую стаю шистоцерки. – Гульнар указала на беспокойных своих питомцев, с жадностью поглощавших саранчу. – Не знаю, что и делала бы без нее.

Они прошли на инкубатор, из распахнутых ворот которого безостановочно выкатывались новые и новые стайки пискливых желтых птенцов.

– Распишитесь, пожалуйста, – остановил Гульнар молодой человек с обгорелым носом. – Двенадцать тысяч тонн шистоцерки.

Девушка мельком пробежала акт и поставила подпись.

– Большое спасибо, – поблагодарила она. – Оставайтесь обедать.

– Благодарю вас, – корректно ответил «хозяин шистоцерки». – Надо спешить, перехватить очередную стаю. Поступила заявка от крупного свиносовхоза.

– Не удивлюсь, если сейчас нам предложат лакомство фараонов, – шепнул англичанин Боровику. Они следовали за Гульнар, пригласившей их к обеду. – И, пожалуй, не посмею отказаться.

– Ага, входите во вкус? – развеселился Боровик. – Погодите, то ли еще будет!

Уже за столом Эверетт вспомнил:

– Третий вариант? Вы говорили тогда: третий вариант...

– Один из методов борьбы с саранчой, – ответил Боровик. – Вариант первый предусматривал полную ликвидацию саранчовых на всей планете. Пока еще это нереально, ведь их, как вам известно, более десяти тысяч видов. Тогда был разработан вариант второй. Максимально быстрое уничтожение появляющихся саранчовых стай. И одновременно же возник замечательный третий вариант. Утилизация огромных биологических масс. Это стало возможным, когда мы научились производить посадку стаи.