Страница 15 из 19
Направляемый твердой рукой Уота Стура, он поднялся по трапу на ют, стараясь угадать причину царившей на судне суматохи. Одни мореходы, босые и полуголые, облепили реи и как будто распускали самые верхние паруса; другие, на которых покрикивал костлявый тип в треуголке, прыгали в люки, спеша, должно быть, на пушечную палубу; третьи, толпившиеся около трех горластых молодцов, разбирали оружие – пистолеты с длинными стволами, сабли, палаши и жуткого вида железные крючья. Если не считать проклятий и рыка командиров, все это делалось без лишних слов, поразительно быстро и четко – Серов не успел и трех шагов шагнуть, как паруса развернулись и поймали слабый ветер, пушкари исчезли с палубы, а на шкафуте и шканцах вдоль бортов выстроились с полсотни вооруженных.
– Сюда! – Боцман подтолкнул Серова к рослому человеку в синем камзоле и шляпе-треуголке, нахлобученной на лоб. Резкими чертами он походил на коршуна: пронзительные серые зрачки, впалые щеки и кривоватый нос над почти безгубым ртом. На лице его читалась привычка к власти; щеки и скулы казались вырубленными из гранита, а жесткие линии рта и бровей намекали, что он не склонен к милосердию. Во всяком случае, не больше, чем лис, забравшийся в курятник.
– Эндрю Серра, парень с французского капера, сэр, с «Викторьеза», – доложил боцман. – Тот самый, которого двое придурков приволокли, Хенк с Мортимером.
Человек слегка повернул голову. Он был еще не стар, лет, должно быть, пятидесяти, и, словно по какому-то негласному правилу, рядом с ним не было никого. Пил, помощник капитана, и еще один мореход стояли в отдалении, под гиком косого паруса [7], глядели в подзорные трубы, переговаривались о чем-то, и Пил иногда отдавал команду работавшим на мачтах или рулевым. Рулевых было двое, крепкий мужик с лапами как у борца и синеглазый юноша, скорее мальчик, с тонким и нежным лицом. Бандитская смена растет, подумал Серов, осматривая прочих людей, что находились на юте, – десяток пиратов с неуклюжими ружьями и при саблях.
– Глядеть мне в глаза, – негромко произнес человек в синем. – Первое правило на борту: каждый негодяй, мошенник и пропойца смотрит мне в глаза и держит руки подальше от оружия. Уяснил?
– Так точно, сэр! – Памятуя годы службы, Серов вытянулся во фрунт и ел глазами начальство. А в том, что перед ним большой начальник, сам капитан Джозеф Брукс, не приходилось сомневаться.
– Правило второе и последнее: в море никаких свар и драк. Все трудятся, почитают господа, жрут, что дают, и выполняют приказы. Кто не согласен, отправится кормить акул. Это тоже ясно?
– Да, сэр.
– Хочешь присоединиться к моей команде?
– Сочту за честь, сэр!
«А куда еще деваться?» – добавил Серов про себя. Кормить акул ему не хотелось. Не больше, чем динозавров или каннибалов.
Капитан пожевал губами, прищурил серые водянистые глаза. Казалось, готовность нового волонтера внушает ему подозрения. Наконец, сунув руку за отворот камзола, он почесал под мышкой и осведомился:
– Кем был на «Викторьезе»?
– Помощник квартирмейстера [8], сэр.
Из всех возможных чинов и званий Серов выбрал самую, как ему казалось, тихую и невоинственную должность. Что поделаешь! Он не умел управляться с парусами, стоять у руля, грести и целиться из медных пушек; наверное, он смог бы выстрелить из пистолета, но только не зарядить его вновь. В реальной жизни он никогда не видел кремневых пистолетов, даже в музее. Разве только по телевизору. Но в исторических боевиках не было инструкций, как обращаться с таким оружием; в них бравые корсары палили по тридцать раз, будто у них не древний ствол, а автомат Калашникова.
– Как тебя? Эндрю? Ну-ка, рубаху долой! – вдруг распорядился капитан.
Серов стащил рубашку, затем, под удивленным взором Брукса, майку. Рулевые, моряк с могучими руками и юноша, глядели на него во все глаза.
– Повернись, мошенник!
Ать-два! Серов сделал четкий поворот, как на плацу перед генеральским смотром.
Капитан оглядел его мускулистую спину и плечи с зажившими ожогами, заставил повернуться еще раз, ткнул толстым пальцем в шрам на левом боку и вдруг расхохотался:
– Помощник квартирмейстера, говоришь? Ну и паршивец, клянусь Христом Спасителем! След от пули и след от пытки огнем! Ты кто такой, негодяй? Разбойник, убийца, каторжник? Или вор? Но уши и ноздри вроде бы целы… [9]
– Вообще-то я внебрачный сын маркиза, – с достоинством произнес Серов, завязывая рубашку вокруг пояса. – Вырос в фамильном замке маркизов де Серра в Нормандии, но так уж вышло, что пошел по плохой дорожке.
– Вот и пойдешь по ней дальше, прямо к Чарли Галлахеру, – сообщил капитан. – К Чарли, раз тебя притащили эти два болвана, Хенк и Мортимер. Отправляйся на шкафут и получи оружие. Пил! – Капитан повысил голос.
– Да, сэр?
– Ты, Пил, приглядишь за этим мошенником с «Викторьеза» и доложишь мне. Если он покинет борт последним, вздернуть на нок-рее. А если будет драться, я… гм… я, так и быть, назначу ему половинную долю. А там посмотрим. Иди!
Серов повернулся, шагнул к трапу, но за спиной взревели:
– Стоять!
Он снова сделал четкий поворот и уставился в глаза Джозефу Бруксу.
– Ты, я вижу, отменный враль, – произнес капитан. – А что еще умеешь? Чему ты обучился в замке своего папаши?
– Плясать на канате и ножики метать, – сказал Серов. Подумал и добавил: – Сэр.
Уже спускаясь по трапу, он обернулся еще раз и – глаза в глаза – встретил взгляд юноши-рулевого. Какие длинные ресницы, подумал Серов.
Прямо как у барышни.
Чарли Галлахер оказался невысоким крепышом-ирландцем с огненно-рыжей бородой и космами таких же рыжих нечесаных волос. Без церемоний ощупав мускулы Серова, он с одобрением кивнул, неразборчиво рявкнул команду, и новобранцу вручили ружье и перевязь с устрашающего вида тесаком. К этому полагались еще мешочек с пулями, рожок с порохом и какие-то приспособы – для того, вероятно, чтобы заталкивать пулю в ствол. Серов глядел на них с недоумением, и, заметив это, его командир поинтересовался:
– Стрелять умеешь, деревенщина?
Неопределенно пожав плечами, Серов отошел в сторонку. Ружье было тяжеленным, килограммов на семь или восемь, с коротким неудобным прикладом и длинным стволом. Он даже не знал, как называется эта штука – мушкет?.. аркебуза?.. фузея?.. [10] В любом случае, музейная древность, палить из которой опаснее для стрелка, чем для его противника.
Его хлопнули по спине, дернули за руку, и он внезапно очутился у фальшборта [11], зажатый между Мортимером и Хенком с одной стороны и рослым одноглазым детиной без левого уха – с другой. Одноглазый раскрыл пасть и оскалил зубы – должно быть, это означало приветливую улыбку.
– Кола Тернан, – представил одноглазого Мортимер. – Тоже француз. Из этого… из вашего Парижу.
– В Париже не бывал, – Серов перешел на французский. – Я-то сам из Нормандии. Внебрачный сын маркиза де Серра.
Тернан осклабился еще шире и загоготал:
– Ну, я такой же ублюдок, как ты! Только мой папаша – принц Анжуйский, чтоб ему гореть в аду! Обрюхатил мою бедную матушку, разбил ей сердце и медной монетки не бросил! Теперь, надеюсь, лижет в преисподней сковородку. А твой поганец? Жив еще?
– Помер, – со скорбной гримасой сказал Серов. – Объелся трюфелей, помер и похоронен в родовой усыпальнице.
Тернан, склонив голову к плечу, покосился на него:
– Как-то ты странно говоришь, приятель… Не хочу обидеть твою мамашу, но, может, она была из Фландрии?
Проблема! – подумал Серов. Английским, французским и немецким он владел вполне прилично, но языки эти были современными, да и акцент, конечно, у него имелся. Странный английский можно было списать на его французское происхождение, но с языком, который, по его легенде, был родным, так не получалось. Над этим вопросом он размышлял вчера, сидя в кутузке, и кое-что придумал.
7
Фрегат имел три мачты. Фок– и грот-мачты были вооружены четырьмя прямыми парусами, на бизани три верхних паруса были прямыми, а нижний, называвшийся косой бизанью, был косым (то есть примерно таким же, как на обычной яхте, но большего размера). Этот парус крепился между двумя элементами рангоута, отходившими от мачты: гафелем (вверху) и гиком (внизу). Гик, имевший в длину 10—15 метров, нависал над кормовой надстройкой, но под ним можно было свободно ходить – расстояние от гика до палубы составляло не менее двух метров.
8
Квартирмейстер – лицо, ведающее снабжением войск и их размещением по квартирам.
9
В Европе и России ворам, убийцам и бунтовщикам часто рвали ноздри и уши. Это не заменяло наказание (каторгу, пытку, бичевание, отправку на поселение за океан и так далее), а служило скорее зримым знаком того, что данный человек – преступник.
10
Мушкет – фитильное или кремневое ружье XXVI—XVIII вв.; аркебуза – фитильное ружье XVI в., произошедшее от кулеврины (пушка, а также одна из первых разновидностей ручного огнестрельного оружия); фузея – кремневое ружье XVIII в. (русские солдаты времен Петра I были вооружены фузеями).
11
Фальшборт – часть корабельного борта выше верхней палубы; фактически – палубное ограждение. Поверх фальшборта идет брус (перила), называемый планширом.