Каменный век

К123 мало что понимал: кто он, где он, кто эти люди вокруг, почему перед глазами взрываются какие-то ракеты? Он привстал и упал назад, запутавшись в своих ногах.

– Кажись, я все позабывал. Кто я такой? Чего мне надо?

– Когда успел накушаться, – ахнула бабка, – у него что, под одеждой двойное брюхо и запас алкоголя? Да вроде и не разит, – принюхалась она. – Может, клизму спирто-водочную сделал?

– Цыц, бабка. Ты зачем ему стресс делаешь, – унял ее дед, – отвыкай от таких штук в моем доме. У человека, понимаешь, течение болезни. В любую сторону потечь может.

– Кто я? – не унимался настырный К123. – Зачем я?

– Виктор Васильевич Лучкин, природный пустомержский житель. Был и чуть не сплыл на Чукотке, – терпеливо разъяснял дед. – Пока невесть где шлялся, стал умный. Обучен какой-то технике и телесной механике и всякой такой дребедени.

– Ага, ага, ага, – соглашался капитан К123, – все в яблочко. Ему хотелось успокоиться и кем-то стать. Тем более носились вокруг обрывки воспоминаний: схемы, детали, панели управления и звезды – больно яркие, прямо лампочки. И еще летающие тарелки, горящие туманы, белые слепящие пирамиды и кое-что вроде дракона на экране.

– Я уж как-нибудь обученный, науки мне не занимать, – с достоинством в голосе произнес новоявленный Витя Лучкин, – да еще и фильмов насмотрелся про космические похождения, так перед глазами и стоят. Это здорово мешает, елы.

– Мне тожно кое-чего мешает, оно же и помогает иногда, – двусмысленно заметил дед Прогресс. – Ну-ка давай по стопарику на поправку организма.

– Ты там не подженился, на чукче женского пола? – игриво заметила бабка. – А то был мастер девок портить.

– Их этим не спортишь, – глубокомысленно заметил дед Прогресс.

– Ну-ка, покажи пачпорт, там микрочип пришпандорен, с информацией о семейном положении, – развивала тему бабка с угадываемыми сватовскими намерениями. – А то здесь одна Настюха ждет не дождется.

– Она всех мужиков ждет, – резонно сказал дед. – Вот когда поставит поллитра, тогда и дождется.

– Пачпорт, какой-такой пачпорт, ничего у меня нет, – всполошился Витек.

– Ладно, не дрейфь, прорвемся, как «кукурузники» на Берлин. Метрика-то есть, метрику сыщем и документ тебе выправим, – утешил его дед Прогресс.

Блок 2

В шесть-ноль по основному времени боевая колесница Космики приблизилась к Земле на расстояние триста двадцать километров и отстрелила спускаемый аппарат. Тот приземлился в десяти километрах от города Анадырь в укромном месте. После посадки от аппарата отделился поисковый модуль, который должен был обнаружить персональную радиометку.

Виктор Лучкин, закончив пребывание в компании девушки Марины, направлялся обратно, в общежитие морского порта. В тот момент, когда он отошел к забору, собираясь справить малую нужду, он даже и не подозревал, что вскоре после рождения в него была вживлена секретная радиометка.

«Товарищ милиционер, я только…», – непроизвольно обронил он, когда что-то опустилось ему на плечо. В.Лучкин повернул голову и крякнул. На плече сидел здоровый черный жук из мультфильма, да еще перебирал лапками и шевелил усиками. Если бы Виктор догадался, что «жук» сейчас сканирует его тепловые волны, определяя положение вен, то не замер бы в изумлении. Напротив, скинул бы пиджак и, завернув в него «жука», старательно шмякнул получившимся свертком об забор. Поскольку Лучкин этого не сделал, «жук» впился ему в кровяной канал и впрыснул туда сложное вещество, после чего отвалился и исчез.

Почти сразу Виктор понял, что отравлен, ведь перед глазами появилось множество пузырей, в которых сидели жуки.

Он бросился в медпункт, фельдшерица, не дослушав переживания, отправила его проспаться. Тут «жук» снова уселся ему на плечо и молвил человечьим голосом: «Гнусно умрешь, если не послушаешься. У кого яд, у того и противоядие… Разбудив начальника, скажи, что отбываешь домой на три месяца. Потом следуй за мной. За хорошее поведение сохраню жизнь».

Не чая спасения от официального здравоохранения, В.В.Лучкин выполнил все задания в точности. Даже с некоторым подобострастием на лице забрался в капсулу, намереваясь получить курс лечения. Направлявший его всю дорогу «жук» сделал еще один укол, и в момент старта Виктор Васильевич уже почивал сладким нарколептическим сном, во время которого молекулярные машины переводили его в состояние холодного биостаза.

Блок 3

Человек, который был еще совсем недавно капитаном космокавалерии, теперь являлся патриотом деревни Пустомержа, что затерялась где-то на просторах ленобласти.

Обрыдло деревенскому патриоту в городе, надоело все, хоть это и областной центр. Добраться бы с ветерком до родимой Пустомержи, помыться-попариться в баньке, заглотить чекушку да упасть рыльцем вниз, в спелые хлеба. Желательно не одному упасть, а с Настюхой со свинофабрики. У них взаимное чувство имеется, как пить дать. В прошлом месяце, когда был пожар на складе и угорел Пахомыч, она об своем чувстве дяде Вите знать дала. С ласковой-ласковой улыбочкой лила ему на ожоги студеную воду. Его, правда, от такой помощи чуть Кондрат не хватил, но она же хорошего ему хотела, а потом виноватой себя ощущала. Шептала густым голосом: «Глупая я», а он хватал ее забинтованными руками за тугие телеса. Время, что говорится, не терял, пользуясь правами пострадавшего. А потом дядя Витя любовную историю почти загубил вот этими самыми руками. Принялся он на свою голову сочинять книгу про пожар на складе. Начиналась книга так:

«Директор совхоза вздрогнул, когда жар девушкиного тела прошел сквозь его пиджак. Он не хотел потакать ей накануне рабочего дня, поэтому отстранился. Однако горячие, как блины со сковородки, губы Насти догнали щеки директора. Зазвонил телефон. Наверное, из района, подумалось ему. По их головам бегали мухи. Вот если бы надо было выполнять план по мухам, а не по зерновым, – помечталось директору. Телефон не унимался, звонки напомнили о тревожном положении на свинофабрике, об отставании в заготовке кормов. Директор отодвинул Настю, помял папиросу, не спеша закурил. Потом взял со стола газету и стал читать вслух числа, сообщающие о неудовлетворительной работе девушки и ее односельчан. Наконец он стал объяснять Насте механизм ценообразования. „Что ж ты со мной делаешь, любимый“, – сказала девушка и хихикнула».

Зачитал дядя Витя такое начало Насте, а она чего-то обиделась, кинула ему в лицо семечки и ушла. Расстроенный дядя Витя писательское ремесло отставил и занялся системотехникой на свинофабрике, благо всякого оборудования начальство навыписывало и сложило под навес в ожидании, пока идеи овладеют массами. Масса не масса, но дядя Витя порадовал начальника своим почином. Вот и работницы дали наказ, чтоб их тяжелый труд полегчал и проходил весело.

Инициативный мужчина, улыбнувшись девушкам, начал мастерить.

Перво-наперво оприходовал коробочки, на которых значилось: «Биоинтерфейс „Миг-50“. Устройство трансляции биологических сигналов в технические системы». Дядя Витя где-то, как-то, что-то понял, вынул из коробок блестящие пластинки, прилепил их свиньям там, где щетины поменьше.

Распаковал модули, смонтировал согласно инструкции, вставил процессоры в слоты, подсоединил «железо» к сетевому кабелю, загрузил объектные адаптеры и рванул рубильник. Система зафурычила, экраны замигали сообщениями о доступе в самые престижные банки данных. Задачу всей технике дядя Витя поставил благородную: «Ни один позыв свиньи не оставит нас равнодушными». И потекла красивая жизнь, любо и недорого посмотреть.

Хряки и хрюши, как господа и дамы, вовремя накормлены-напоены, хорошо побриты, внимательно помыты, уложены спать и убаюканы песней колыбельного содержания. Дядю Витю начальники уже не хлопали по шее, а старательно жали ему руки. Народ, в свою очередь, за достигнутые успехи прозвал его «свинячья мамка» и «свинский кудесник». А Настюха, бывало, подойдет сзади, повернет ему голову до хруста в шее и схватит жаркими губами за лицо – при всех. Работницы смеялись и приговаривали: «Смотри не проглоти случаянно своего ученого».