Страница 15 из 30
«Но кто это оценит?»
«Охранник, естественно. Я проделываю такую штуку каждый вечер, с разными камерами, на протяжении вот уже двух недель. Поторопитесь, нам пора сматываться. Никто не будет терпеть это безобразие целую ночь, самое большее, если нам повезет, – часа два».
«А ваш телевизор мы оставим здесь?»
«Конечно, мой друг».
«Значит, вы потеряли уже четырнадцать телевизоров…»
«Да перестаньте, пожалуйста, считать, не забивайте себе голову ерундой, лучше пошевеливайтесь. Теперь нам и в самом деле пора. Алхимия не совсем безопасное дело. Взгляните-ка вниз. Нет-нет, не туда. Левее».
И тут я увидел танк с укрепленным на башне прожектором, который с дребезжанием полз по проспекту; он, правда, был еще далеко, но держал курс прямо на нас. Светлый луч обшаривал стены домов попеременно слева и справа от проезжей части.
Мы быстро побросали инструменты в пустой рюкзак, низко пригнувшись, проделали обратный путь вдоль карниза и, почти вслепую нащупывая перекладины, спустились вниз по пожарной лестнице. Один раз я едва не сорвался, но Маврокордато успел крепко ухватить меня за руку, и мы оба невольно рассмеялись.
«Вы и вправду забавный молодой человек, вам это известно?»
«Я молод точно в такой же степени, как и вы, Маврокордато».
Он выпустил мою руку. «Ах, батюшки, я вовсе не хотел вас обидеть. Давайте, нам пора уносить ноги. И не оборачивайтесь, ни в коем случае».
Мы побежали друг за дружкой прочь от перекрестка, во всю прыть, на какую были способны. Луч прожектора нацелился на камеру наблюдения, и танк, прошелестев гусеницами, остановился. Крышка люка откинулась, и из люка выбрался солдат, державший радиопереговорное устройство, с белой повязкой на рукаве. Он сказал что-то в переговорное устройство, показывая рукой на тот самый карниз; теперь из танкового люка вылез второй военный, офицер, который тоже спрыгнул на мостовую. Он посмотрел прямо в мою сторону.
От страха я застыл на месте и потом даже полностью развернулся назад, так как хотел точно, совершенно точно убедиться в том, что не ошибся, хотя Маврокордато с другой стороны улицы яростно шипел, чтобы я – ради самого неба – поторопился. Я узнал офицера. Это был он. Вне всяких сомнений.
Когда мы вернулись домой, я пошел на кухню и занялся приготовлением чая.
«Это было, хм… крутовато».
«Надо думать. У меня, правда, случались и худшие моменты», – откликнулся Маврокордато из комнаты.
«Вы его видели?» Я помешал ложкой в заварочном чайнике, чтобы чаинки поднялись со дна.
«Кого? Хасана?»
«Да. Боже, я уже даже не знаю, кто на чьей стороне. Все так ужасно запуталось».
«Больше нет никаких сторон. Так что не переживайте».
«Могу я спросить – а при чем здесь, собственно, алхимия?»
Я принес поднос с чаем, и Маврокордато, перебиравший какие-то брошюры на книжных полках, обернулся ко мне. «Смысл шутки с камерой – в создании герметической атмосферы». Он надкусил конфетку-пралине и продолжал свои разъяснения уже с набитым ртом.
«Мы не только помогаем новому правительству Ирана внушить прежним властям ощущение неуверенности, но и вносим самый непосредственный вклад в осуществление переворота. К сожалению, они никогда не узнают, какова была ближайшая причина их гибели. Ах, какой чай! Подлейте мне, пожалуйста, еще немного, будьте так добры».
Я сел на канапе и провел пальцем вдоль одной из полос на шелковой обивке.
«И что я, по вашему мнению, должен теперь делать?»
«Здесь в Иране вам, скорее всего, оставаться не обязательно. Это, по сути, не входит в вашу задачу».
«Вы хотите сказать, что имеете какие-то планы на мой счет?..»
«Нет, я могу только сделать вам предложение. Решиться на что-то должны вы сами. Я бы, пожалуй, объяснил свою мысль так: вы должны отдать что-то, ничего за это не ожидая и взамен ничего не получив. Смотрите на это как на своего рода односторонний обмен».
«Но у меня нет ничего такого, что я мог бы отдать».
Он поднялся, стоя зажег сигарету, подошел к окну и дотронулся пальцами до тяжелой бархатной портьеры.
«Тогда, мой дорогой, для вас остается, в сущности, только одна возможность. Вы должны добраться до священной горы Кайлаш, известной также как гора Меру».
«Она здесь, в Иране?»
«Нет. Выслушайте меня, прошу вас. Эта гора во многих религиях почитается как центр универсума, мировой лотос. Она располагается посреди высокогорного плато, к сожалению, не здесь, а на западе Тибета, то есть в Китае. Четыре из величайших рек Азии берут начало чуть ли не точно под ней. Четыре стороны Кайлаша соответствуют лазуриту и золоту, серебру и хрусталю».
«О…»
«Эту гору вам следует обойти по часовой стрелке; она – своего рода гигантская мандала природы, то есть молитва как обход мира».
«Звучит совершенно невразумительно. И зачем я должен отправиться туда?»
«Масуд ведь наверняка рассказывал вам о том, что Америка – большой враг».
«Он даже сказал – Большой Шайтан. Может, мне все это записать на память?»
«Ах, да перестаньте же. Тоже мне остряк нашелся. Сходите-ка лучше на кухню, dear, разыщите и принесите нам сюда пакетик чипсов».
Я долго рылся в кухонных шкафах, выдвигал и задвигал ящики, пока наконец не нашел пакетик Frito Lay’s Salt and Vinegar Chips;[40] я надорвал пакет, высыпал хрустящие картофельные хлопья в вазу «Лалик»[41] и вернулся с ней в комнату.
«А как я вообще попаду на Тибет? Насколько я знаю, иностранцам доступ туда закрыт».
«Друг мой, имея деньги, можно добраться до любой точки земного шара. Главное, чтобы их хватило. Да вы и сами должны это знать, вы достаточно долго были с Кристофером».
«Но у меня больше нет ни пфеннига, все остатки своей наличности я отдал Хасану, в больнице, чтобы он обеспечил Кристоферу отдельную палату».
«Я знаю. Подождите».
Он встал и подошел к книжной полке. Довольно долго искал какую-то определенную книгу, а когда нашел, вытащил ее и снова уселся на подушку, лицом ко мне.
Он раскрыл старый, красиво переплетенный том – это была работа Карла Мангейма,[42] – и я увидел, что в страницах проделано коробкообразное отверстие, в котором лежит, как бы запрессованная в текст, пачка долларовых купюр.
«Вот деньги, здесь много тысяч долларов. Возьмите», – сказал Маврокордато и протянул книгу мне.
«И что же, я должен с этими деньгами отправиться на Тибет, к этой горе, чтобы обойти вокруг нее?»
«Многие люди, раньше, еще до культурной революции, даже ползли вокруг священной горы Кайлаш на коленях. Паломники привязывали куски резины к коленям и локтям и после каждого шага, который они делали, простирались ниц, касаясь лбом земли, – они измеряли расстояние длиной своего простертого тела. Вы не желаете последовать их примеру?»
Я ответил не сразу, сначала докурил до самого фильтра одну из его сигарет и загасил бычок о край пепельницы.
«А что, я должен? Даже не знаю, что вам сказать».
«Дело обстоит так: один-единственный обход вокруг горы смывает грехи целой жизни. Если вам это удастся, вы совершите нечто великое, нечто такое, что поможет восстановить нарушенное равновесие».
«Значит, вы поедете со мной?»
«Нет». Он улыбнулся: «Не надо корчить такое недовольное лицо!»
«Почему нет?»
«Потому что вы должны сделать это самостоятельно. Иначе, боюсь, ваш поступок не будет иметь никакого смысла».
Он дотронулся до края машины с воронкой, которая все еще стояла на ковре посреди комнаты, ничего не измеряя.
«Пойдемте, уже очень поздно. Пожалуй, пора спать. Если хотите, можете лечь у меня в спальне, кровать достаточно широка для двоих».
«Большое спасибо, но я лучше лягу на канапе».
«Глупости. Идемте. Я не собираюсь вас насиловать».
«Ладно».
Мы еще какое-то время лежали бок о бок на кровати и молча смотрели в потолок. Он курил.
40
Чипсы с солью и уксусом фирмы «Фрито-Лей» (англ.).
41
Имеется в виду «стиль Лалик», названный по имени французской фирмы, которая существует с 1910 г. и выпускает очень дорогие стеклянные изделия, так называемое «стекло, покрытое изморозью».
42
Карл Мангейм (1893–1947) – немецкий философ, занимался социологией познания, написал книгу «Идеология и утопия».