Страница 8 из 12
Слава мялся в нерешительности. Чего он такой заторможенный? Кто вообще на самом деле в секте, Ира или он?
– Идемте же! – начала раздражаться Тайка. Она вообще очень быстро раздражается, даже быстрее меня.
Слава покорно поплелся за нами.
Выбрав кафешник посимпатичнее, мы взяли по пиву и присели за столик.
– Ну, Слава, рассказывай.
Сколько раз повторять этой дуняше, что после такой фразы, человек, как правило, замолкает наглухо, не в силах выдавить из себя ни звука, или же принимается скорбно растягивать: «Ну, а чего расска-а-азывать?»
– Ну, а чего рассказывать? – тяжело вздохнул Слава, пристально изучая пластиковый пивной стакан.
– Когда ты заметил, что с Ирой что-то не так? – помогла я.
И Слава уставился на стакан еще пристальнее, видать вспомнить, когда же и что стало с Ирой не так, было еще сложнее.
– Ну, хорошо, – вздохнула Тайка, прикуривая, – ты можешь просто о ней рассказать? Что она за человек, из какой семьи?
– Да семья у нее еще та, – покачал головой Слава, – кошмар, а не семья.
– Алкоголики? – обрадовалась Тайка, что дело сдвинулось с мертвой точки.
– Да я бы не сказал, так, выпивают по праздникам, как все люди. Понимаете, ее родителям никто, кроме их самих и старшей дочери не нужен. Иркиного появления вообще никто не хотел, просто аборт было поздно делать. Старшая Алена в семье прямо царевна: и умница, и красавица, и балетом занимается. Ирке сестрой с самого детства тыкали – какая Алена замечательная и какая ты.
– Свинство, – посочувствовала Тая. – А чем ее родители занимаются?
– Об отце ее я мало помню, вроде он преподаватель в школе, а отчим…
– У нее отчим?
– Да, если не ошибаюсь, он где-то в окружении Лужкова работает, что ли, а мать то ли бывшая актриса, то ли певица, точно не знаю, потому что, сколько я помню Ирку, она нигде не работала.
– А давно ее родители развелись?
– Когда Ире было лет пять. После этого мать ее вообще возненавидела, все твердила, что семья разладилась из-за Иры, что им не нужен был второй ребенок. Даже когда за депутата этого вышла, все равно не успокоилась, все продолжала травить Ирку.
– А сестра что же?
– Сестра ее вообще в упор не видит, будто ее нет совсем. – Слава глотнул пива и принялся вертеть в пальцах Тайкину зажигалку.
– А когда ты заметил, что с Ирой что-то начало происходить? – попыталась я вырулить на нужную трассу.
– Понимаете, ближе у нее кроме меня, в принципе, больше никого особо-то и нет, мы еще со школы дружим, она всегда была довольно замкнутым человеком, никого к себе близко не подпускала.
– А как она подпустила тебя? – встряла Тайка. На лбу у нее читалось: «Как она смогла тебя охмурить, зайчик, я вообще не понимаю».
– Сначала мы учились в параллельных классах, потом из-за конфликта с классным руководителем, Ира перешла к нам, и ее посадили за мою парту.
– А, понятно, – вздохнула Тая, пригубив пивка.
– Я знаю ее очень хорошо, – продолжал Слава, терзая Тайкину зажигалку, – Ира ничего никогда от меня не скрывала, а где-то… кажется, весной это началось, она закрылась даже от меня. Пару раз обмолвилась, что у нее появились интересные друзья, я просил познакомить, она каждый раз уклонялась от прямого ответа.
– А ты не видел этих ее друзей? – поинтересовалась Тая.
– Нет, она даже толком не рассказывала о них. Потом я стал замечать, что она будто бы все глубже и глубже погружается в себя, иногда застывает, глядя в одну точку, и вообще не слышит, что я ей говорю. Я как-то ее спрашиваю: «Ира, о чем ты думаешь?» А она: «О Боге». Я напрягся: «А что ты о Нем думаешь?» «О том, как сильно Он нас любит, а мы не платим Ему взаимностью». Я напрягся сильнее. А она опять: «Ты даже не представляешь, насколько велик наш дух и ничтожна плоть». Я сижу, молчу, не знаю, что сказать, Ирка смотрит в одну точку стеклянными глазами, мне прямо не по себе стало. Я еще ей какой-то вопрос задал, уж не помню какой, а она посмотрела на меня так, будто только что увидела и засобиралась домой, мы во дворе на лавочке сидели. После я ее не видел, наверное, целый месяц, к телефону все время подходила ее мама или отчим, говорили, что она или учится или ее дома нет. Я не знаю, чему она училась все это время, но на доске почета в институте, – так у нас называется стенд, где вывешивают списки на отчисление, – уже ее фамилия появилась.
– А где вы учитесь? – вела следствие Таисья Михайловна.
– В Бауманке.
– Где? – удивилась я. – Если не ошибаюсь, Бауманка такое… э-э-э техническое учебное заведение?
– Да, девушек у нас действительно очень мало, Ира на нашем курсе вообще одна. Ей было все равно куда поступать, лишь бы мы поступали вместе. За все лето мы увиделись пару раз, не больше и то она выходила на лестничную клетку минут на десять. Однажды мне удалось вытащить ее в парк и то потому, что у нее было день рожденье. Как я не пытался ее развлечь, разговорить – всё без толку. Где-то через час она сказала, что ей срочно нужно уходить и все, больше я Иру не видел, она просто перестала со мной общаться.
– Хм-м-м… – очень сильно задумалась Тая, глядя в свой пустой пивной стакан.
– Ну, вот, вроде бы и все.
– Понятно, – вздохнула я, и полезла в сумку за блокнотом и карандашом. – Запиши нам домашний адрес Иры.
– Хотите с нею поговорить?
– И с нею, и с ее родителями.
– Ну не зна-а-аю, навряд ли у вас что-то получится.
– Ты запиши, дальше уже наше дело.
Он принялся что-то карябать на листочке, а Тая незаметно передвинула свою зажигалку подальше от Славы, поближе к себе.
– Я вам еще нужен?
Тая пристально оглядела его.
– В общем-то, нет.
Я вырвала из блокнота листок и записала свой телефон.
– Возьми на всякий случай, если что-нибудь вспомнишь или узнаешь, сразу звони.
– Угу. До свидания.
– Всего доброго.
Мы проводили взглядами его удаляющуюся спину.
– Нудный какой молодой человек.
– Почему? – удивилась я.
– Да просто так.
– Что ты думаешь обо всем этом?
– Скукота-а-а! – широко зевнула подруга. – Тоска-а-а-а! Такие истории даже зрителям ток-шоу надоели, и хоть бы что-нибудь изменилось, так нет – одно и тоже, аж в сон клонит. Давай как-нибудь культурно откажемся от этого дела, пока не поздно? А то со скуки скопытимся.
– Поздно, мы уже начали. Тая, и очень сильно тебя прошу, прекрати ныть, быстренько закончим с этим делом, возьмемся за следующее, более сложное и интересное. Уверена, если мы на такой ерунде не облажаемся, Горбачев обязательно, всенепременно задействует наши силы в чем-нибудь очень, очень, очень интересном.
– Ладно, – махнула крылом Тая, – какие планы на будущее?
– Общение с Ирой или с ее добросердечными чуткими родителями.
– Да, родители у нее, это что-то! Были бы у меня такие предки…
– Таюш, не хочу напоминать, но разве не твои мама с папой давали тебе деньги на квартиру в долг, едва ли не под проценты?
– Ну, у них самих была тогда сложная финансовая ситуация.
– Ага, буквально не доедали, не допивали. Это не у них ли было два продуктовых магазина тогда и четыре сейчас?
– Это вполне нормальное западное воспитание. В Америке дети состоятельных родителей со школы начинают работать почтальонами и официантами.
– Но потом, как правило, продолжают работать в компаниях и корпорациях своих папиков. Твои предлагали тебе хотя бы продавщицей, когда ты сидела без денег и без работы?
– Сена, – окрысилась подруга, – что-то я не замечала, чтобы твои родители хоть чем-то в этой жизни тебе помогли! Что они тебе оставили в наследство, перед тем как уехать навсегда заграницу? Поганую квартиру в дрянном районе, да гнилой запорожец!
– По крайней мере, они не требовали с меня денег за все это, и мне не надо было годами выплачивать им всю сумму, оставляя себе от зарплаты только на хлеб и воду!
– Ладно, – внезапно остыла Тая, – еще подраться не хватало. Мы с тобой нормальные, самостоятельные люди, все у нас удалось и получилось, значит не такие уж и распоследние у нас родители.