Страница 38 из 68
Гласностью стало называться такое изменение отношений между государством и обществом, при котором сплетни, слухи и мифы о государственных реалиях (т.е. диссидентский диалект) стали содержанием государственных же средств массовой информации. Cаму перестройку имеет смысл в первую очередь рассматривать как государственную институализацию типов диссидентов (АЛЕКСАНДРА ЯКОВЛЕВА, РОЯ МЕДВЕДЕВА, АНДРЕЯ САХАРОВА, ДЕТЕЙ АРБАТА И ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ПОЛИТИЧЕСКИХ АНЕКДОТОВ).
Социальное действие в мифологизированном обществе заключается в говорении, и гласность стала первой формой социального действия после того, как ослабли механизмы административного режима. В эпоху гласности мифологизированные убеждения обывателей и диссидентов вышли на страницы перестроечной печати. Гласность при всем своем внешнем отличие от официоза позволяла государственным деятелям и обывателям строить поведение, нюхом ориентируясь на то, что можно и нужно делать для того, чтобы сохранить единственное богатство, возможное при социализме - социальный статус.
Поток разоблачений заполнил перестроечные издания и обеспечил им фантастическое увеличение читательской аудитории. Этот же поток создал условия, при которых стала возможной ликвидация КПСС и самого государство победившего социализма. Вместе с государством исчезли и те реалии, которые были ценными в нем, в первую очередь определенность социального статуса и возможность вырабатывать линии поведения, направленные на его сохранение и повышение. Гласность, заменившая было на время официоз, отмерла вместе с ним, и в равной степени ненужными, бессмысленными и смешными стали как старые догмы, так и их отрицания.
Начало перестройки можно связать с процессом, при котором распались формы связи между стратами огосударствленного общества и носители типологических свойств превратились в политических субьектов. Распространение сплетен, политических и бытовых анекдотов из инициативной деятельности отдельных людей стало содержанием политики гласности и оформилось в особые социальные статусы редакторов новых изданий и ведущих программ ТВ. Доносы и кухонные разговоры из интимного жанра стали публичным занятием митингующих и демонстрирующих на улицах крупных городов и столиц. Ранее целостная и в общем-то понятная картина мира за несколько месяцев распалась на относительно самостоятельные функциональный, диссидентстский и обыденный фрагменты. И в этом она следовала самому миру, в котором диссидентская реальность приобрела равный статус с функциональной, а обыденная жизнь практически не изменилась, обрев, однако, совершенно новые для себя средства выражения.
Страты социалистического общества на первом же этапе перестройки распались на группы носителей элементарного мифологического сознания. Члены этих групп связаны общим происхождением, весьма неприглядным, что давало и дает им основание для конфликтов и взаимной неприязни и ненависти. Эти осколки государства стали основой для возникновения нового социального и языкового пространства, гораздо менее связного и упорядоченного, но в целом сохраняющего свою предопределенную историей структуру.
На рис. 50 представлены первые результаты деструкции социалистической государственности, когда типы социальной стратификации превратились в политических субьектов, и специфические для типов жанры приобрели относительно самостоятельный статус политических текстов перестройки.
*_Рисунок 50._ Перестроечные персонификации элементов социальной структуры.*
формы деятельности уровни социальной структуры функционирование диссидентство бытование функциональный противники перестройки прогрессивные государственные деятели авторы интриг перестройки диссидентский прорабы перестройки борцы за справедливость авторы эпохи гласности обывательский народные депутаты участники демократических митингов растерянные обыватели
Жанры в ходе перестройки остались неизменными, и говорение сохранило свой статус как форма социального действия в рамках социальной структуры социалистического общества. Собственно перестроечным было то, что на первом ее этапе перестройки за жанрами закрепились их носители. ЕГОР ЛИГАЧЕВ стал ПРОТИВНИКОМ ПЕРЕСТРОЙКИ, АЛЕКСАНДР ЯКОВЛЕВ - ПРОГРЕССИВНЫМ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДЕЯТЕЛЕМ, АНДРЕЙ САХАРОВ превратился в БОРЦА ЗА СПРАВЕДЛИВОСТЬ, РОЙ МЕДВЕДЕВ получил статус ПРОРАБА ПЕРЕСТРОЙКИ. ДЕТИ АРБАТА учредили Московскую Трибуну и аналогичные организации, СТУКАЧИ и КЛЯУЗНИКИ легализовали свою активность и в конечном счете стали депутатами Советов различных уровней, ИСПОЛНИТЕЛИ ПОЛИТИЧЕСКИХ АНЕКДОТОВ превратились в ведущих авторов, а потом и РЕДАКТОРОВ изданий эпохи гласности, НОМЕНКЛАТУРНЫЕ СПЛЕТНИКИ и ИНТРИГАНЫ активизировались и вовлекли в круг сплетен и интриг совершенно новые темы, такие как личная жизнь и экономическая активность первых лиц аппарата государственного управления, а НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧИ превратились в РАСТЕРЯННЫХ ОБЫВАТЕЛЕЙ.
Деструкция социального и лингвистического пространства в ходе перестройки.
Распад социальной структуры постперестроечного общества можно представить в виде набора схем, в которых прослежена логика того, как доперестроечная социальная стратификация сменилась новой, генетически с ней связанной. Описанные выше социальные типы были прямым следствием существования функционального, диссидентского и обыденного уровней реальности, которые воспроизводились государственными усилиями по поддержанию нормативной социальной структуры, составленной из рабочих, крестьян и служащих. В свою очередь, функционеры, диссиденты и обыватели, живя своей жизнью, воспроизводили социалистическое государство и его нормативную социальную структуру. Легализация диссидентства (собственное содержание перестройки) нарушила отношения между стратами и в конечном счете привела к распаду государства.
Если исходить из схемы предыдущего рисунка, то логику трансформация социальной структуры можно представить следующим образом: прорабы перестройки вместе с прогрессивными государственными деятелями, опираясь на авторитет борцов за справедливость, начали борьбу с противниками перестройки. Эта борьба выражалась в том, что деревянные тексты (речи) противников перестройки подвергались критике в диссидентских выступлениях прогрессивных государственных деятелей, в письмах и обращениях прорабов перестройки, в эпохальных высказываниях борцов за справедливость.
*_Рисунок 51._ Функционально-диссидентское измерение социальной структуры.*
Итерации отношений между участниками этой словесной баталии привели к формированию достаточно устойчивого лингвистического пространства на уровне средств массовой информации, то есть собственно гласности. Естественным образом возникла группа посредников, этаких медиаторов гласности, журналистов новой перестроечной волны.
В то же время, народные депутаты (бывшие стукачи и кляузники), вместе с авторами эпохи гласности (бывшими авторами и исполнителями политических анекдотов), опираясь на поддержку борцов за справедливость, искали и находили поддержку среди растерянных обывателей в своей словесной борьбе с "тоталитарным режимом".
*_Рисунок 52._ Диссидентско-обыденное измерение социальной структуры.*
При итерациях отношений между участниками этого взаимодействия сформировался слой посредников- политических активистов, составивших действующую массу перестроечных и постперестроечных социально- структурных процессов. В языке этих посредников смешались разные диалекты: бытовой мат естественно слился с политическим анекдотом и самиздатовскими декларациями.
Третье измерение социальной структуры - функционально-обыденное - возникло в отношениях между противниками перестройки, народными депутатами, авторами сплетен и интриг перестройки и растерянными обывателями. В языке посредников, носителей свойств этого измерения, естественно слились бытовой мат, сплетни, доносы и жалобы. И все это отлилось в "деревянные" формы нового официоза.
*_Рисунок 53._ Функционально-обыденное измерение социальной структуры.*