Страница 117 из 129
Вот так, от маленького личного и сегодняшнего уходишь в путаницу мыслей о будущем. Нет, лучше не думать! Тютчев говорит: "Счастлив, кто посетил сей мир в его минуты роковые". Покорнейше благодарим! А наш потомок, которому придется неизмеримо солонее нашего, скажет: "Господи, из-за таких пустяков они волновались! Из-за бомб, от которых можно было спрятаться под землю. Из-за сумасшедшего, который испоганил только часть земли и только не десяток лет. А вот пожили бы в мое время, в его роковые минуты".
М.
П. С. ИВАНОВУ
Париж
Янв. 1942
Дорогой Петр Семенович, вы - единственный из ближайших друзей, почтивший меня письмом, и настоящим, обстоятельным письмом, после долгого перерыва. Остальные нас основательно забыли. Не в обиду им говорю, потому что понимаю, как сложна и трудна жизнь и как мало времени оставляет для романтических чувств. Но мы так одиноки, и живем мы исключительно весточками от родных и друзей, и, конечно, чувствительны ко всякому оттенку отношений. Вот только еще милый Александр Иоакимович * пишет нам не редко то почтой, то оказией.
Татьяна Алексеевна просит - вместе с большим поклоном - передать вам, что при первой возможности вам что-нибудь пошлет. Но дело в том, что сейчас у нас "мертвый сезон", ни живности, ни сыру (козы еще без молока), ни яиц, и даже овощи померзли. Посылать можно только с овощами, во избежание придирок и контроля, и только по железной дороге, так как почта перестала быть нам доступной; вы знаете, что с этой стороны почтой посылать продукты нельзя, а переправлять предварительно в вашу зону с оказией - дело сложнейшее, сейчас невозможное. Если удастся, то небольшую посылку, например курочку (когда будет), как-нибудь перекинем. Или могли бы еще посылать железной дорогой сразу вам и Мише **, на его адрес - если это вас устроит. Но все это нужно знать. Нужно знать и то, что посылать Мише, который несколько месяцев не писал. Обидно, что в свое время нам ничего не ответили о картошке, которую мы закупили для всех и многим разослали, всего свыше 700 кило, могли мы и больше достать. Но нам не возвращали мешков, не извещали о получении, а здесь мешок, корзина, веревочка, проволока, гвоздик - драгоценности едва находимые. Горстку гвоздей и моток проволоки я выписал из Лиона, где для этого люди стояли в очереди. Корзины чиню, срезая на берегу ивовые прутья, а "извозом" занимается Таня - катает на тачке корзины через весь городок на вокзал, привозит горы овощей с базара и с ферм. Целое предприятие. Отправлено за полтора года посылок 200 в разные стороны, не шутка. В этом, собственно, да еще в переписке вся наша жизнь и заключается. И только это искупает бессмысленность нашего здешнего пребывания.
В Ницце Старик *** с друзьями устроили маленькое "Общество взаимопомощи", даже хотят сделать его официальным, собирают немножко денег. Послали Мише недавно, да я через вас ему передал, - и нет от Миши даже подтверждения, о котором они просили. Посылают мне, чтобы обращать деньги в продукты и снабжать нуждающихся, что мы посильно выполняем. Пустяк, а молодцы. Ваш привет Старику и другим перешлю. Относительно швейцарской помощи детям (для чего и выписывались фотографии) дело стоит слабо, так как Кускову, которая этим занималась (ее работа по помощи нуждающимся русским огромна), выселяют из Швейцарии с мужем; пытаются уехать в Америку. Они там жили без права, как туристы, а там сейчас всякие ограничения. А через нее присылала и распределяла помощь Америка, толстовский комитет, и помощь немалую. А мне присылают тоже из Америки порой очень крупные суммы, десятки тысяч, для рассылки разной бедноте малыми кушами от их родных. Дело сложное, и обычно маленькая наша почта даже неспособна мне выплачивать, прибегаем к разным комбинациям. Сейчас это пресеклось с выступлением Америки, и вряд ли я буду получать даже свои малые гонорары. Вот видите, в чем заключается наша жизнь.
* А. И. Позняк.
** М. М. Тер-Погосян.
*** В. К. Агафонов.
Иногда пишет Сема *. Он много работает, и сверхурочно, и все, что остается от содержания семьи, отдает. Он и Ницца помогают ежемесячно Андрею Ивановичу ** в Тулузе. С ним теперь делим расходы и по ежемесячным посылкам Сосинскому в его германский лагерь ***, - самое наше большое удовольствие, как ни трудно добывать сладости и всякие консервы, все то, чего сами для себя не видим. Отличные выходят посылки, пятикиловые. Он в лагере переводчиком, раньше был в деревне. Писать нам может лишь раз-два в год, а жене пишет.
Адреса Новоселова и Емельянова получил. Про Емельянова писали нам, что он работает и управляется, а про Новоселова - что женился и нуждается; а выходит словно бы наоборот. В данную минуту средства иссякли, а как прибавятся - что-нибудь измыслим. Я считаю, что посылки лучше денег. Здесь все дешевле, и никакого "черного рынка" нет. Говорю не про города, а про наше местечко.
Мы живем по-прежнему, без нужды, и если порой подголадываем, то просто по отсутствию сахару и по малости жиров, - когда сезон мертвый. Конечно, живность нам не очень доступна, но рыба есть и овощей изобилие. Есть и свой огородик. Скоро приступаем к "сельскому хозяйству".
Очень за Абрама **** обидно, больно и жутко. Я сейчас написал ему маленькое письмо, пошлю с этим, но не очень надеюсь, что можно ему передать. Хотелось бы, чтобы знал, что любим его и никогда не забываем. Хотелось бы посылать для него что-нибудь, но нужно знать, что и как, кому посылать. Могли бы и постоянно это делать. И денег не нужно для этого, - я довольно ему должен, наскребу. С радостью посылали бы.
* С. А. Луцкий.
** А. И. Каффи.
*** В. Б. Сосинский - доброволец, ранен, оказался в немецком лагере.
**** А. С. Альперин, арестован немцами в Париже.
Рыболовством сейчас не занимаюсь - река разлилась, кусты и деревья в воде, а лодкой на пограничной реке нельзя пользоваться. Но безрыбной стала наша река, и как-то внезапно, так что никто ничего поймать не может. Объясняю тем, что усиленно вылавливали по случаю голодовки. Крючков небольшой запасец есть у меня, но нет (и ни в одной лавке нет) самых ходких, нн. 14 и 15. Лески еще можно достать, только черные ("черепаха"), весьма, по-моему, непрочные. Плохо с жилками, а монтированных крючков совсем нет или непомерно дороги. Монтирую сам. Очень жду, когда можно будет опять часами сидеть на берегу, у меня тогда перестанет перебиваться сердце и болеть грудь. Вообще здоровье не важно - стали мы худые оба. Больше от тоски.
Ни в карты, ни в шахматы играть не с кем, ни разу не играл. Решаю порой задачки, да раскладываю по вечерам пасьянсы. Французы здесь хороши и милы к нам, но компании водить не с кем, и я почти не выхожу из дому - только на речку, которая тут же за нашим огородом. Вот когда "линия" изменится (что, кажется, возможно) - приезжайте к нам. Тогда и лодку добудем - граница уничтожится.
Ну, мой дорогой, будьте здоровы и спасибо, что написали нам. Может быть, размахнусь на письмо сразу всем - всем друзьям, тогда вам перешлют. Есть что сказать, да не знаю, сумею ли.
Обнимаю вас.
Ваш М. О.
В. К. АГАФОНОВУ
Ницца
27.6.1942
Вот что хочу вам всем сказать. Везде живут плохо, но хуже всего в лагерях, откуда я получил уже немало писем от неизвестных людей, главным образом, конечно, от национально обездоленных. Было бы очень важно и нужно официально испросить право на учреждение общества помощи русским интеллигентам во Франции и хоть немного заняться лагерями. У меня даже зародилась мысль лично испросить разрешение посетить лагери в моем качестве иностранного корреспондента, но боюсь, что не добиться. Я вступаю на днях в Союз иностранных корреспондентов в Виши (отказали было, но там нашлись люди, отстоявшие мои права, и я уже включен). Это даст право свободных поездок и, может быть, даст некоторую защиту от провинциальных идиотов, сующих нос, куда не спрашивают. Все же я пишу для Америки, Швеции и Швейцарии. Но не во мне дело. Я так и не знаю, осуществили ли вы намерение поставить дело помощи на официальную ногу? Если да, то теперь я согласен на включение и меня в члены Общества; даже попрошу удостоверения от Общества, чтобы объяснить количество отправляемых посылок нуждающимся, а то нас хотят притеснить. Вообще очень хочется, мой милый Старик, чем-нибудь оправдать существование, не пропадать здесь зря и без пользы. Вот только мои физические силы не соответствуют желаниям, иногда с утра уже чувствую себя усталым до крайности, едва способным шевелиться и писать.