Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 12 из 37

Дмитрий взял у Ирины ведра, пошел к колодцу, что стоит под деревянной крышей во дворе у Кривенко. Ворот заскрипел: "Изменила... Изменила... Из..."

Ночь пахла яблоками. Захотелось одно сорвать. Но в сад к Павлу не пошел. Все было родным и чужим одновременно. Смотрел на хату Фитевки, куда привел Ирину. Вещи - в двух чемоданах. Первая ночь - на голых досках: не было у хозяйки лишнего матраса. Постепенно разжились. Купили шкаф, кровать с пружинной сеткой, стол, стулья. Оба работали, появились деньги. Все шло хорошо до того злосчастного вечера, когда какой-то бес подбил украсть колхозное зерно. За это отсидел, искупил вину, а червячок стыда и до сих пор точит душу, заставляет опускать голову перед знакомыми.

Дмитрий внес полные ведра.

Ирина укладывала спать детей. "Папа, чтоб ко мне пришел", - крикнул сын из соседней комнаты. "Иду", - ответил Дмитрий и тут же услышал: "Нам бы поговорить... Слышишь?.." - но не отозвался.

Наталья Филипповна понимала Балагура: мужская гордость взяла верх. Не мог сразу отбросить все, что скопилось в душе за годы разлуки, смириться с потерей жены.

Опять лежал без сна рядом с сыном. "О чем с Ириной говорить?.. Все ясно, как белый день. Сразу бы уйти отсюда - Митя удержал. Никак не могу расстаться. А уходить нужно. О работе договорился. Пойду шофером. Начальник районной милиции рекомендовал меня председателю одного колхоза. Утром и распрощаюсь. Мите скажу, что должен отбыть на море - корабль не может ждать и отплыть без моряка не может. Скорее отплыву - скорее вернусь..."

Утром и уехал. "Куда ты, Дмитрий?" - попробовала остановить его Ирина. "Митю не обижайте", - глянул косо и пошел.

- С тех пор мы и не виделись, - сказала Ирина.

Она уже успела наведаться в хирургическое отделение.

"Дайте хоть одним глазом глянуть. Хоть с порога".

"Нельзя", - отказал врач.

Подошла к дежурной сестре. Упрашивала ее до тех пор, пока в глазах женщины не промелькнуло сочувствие. Сестра вошла в палату, отодвинула занавеску на застекленной двери. Дмитрий лежал навзничь, руки сложены на груди поверх одеяла. Ирине показалось, что они никогда больше не шевельнутся. Лицо бледное, застывшее. Веки опущены. В морщинках на лбу капли пота.

"Что вы тут делаете?" - спросил врач за спиной.

Ноги перестали служить. Не хотели, не могли перенести Ирину в дальний угол коридора, и хирург поддерживал ее под руку.

"Не переживайте так. Ему станет легче, тогда поговорите", - успокаивал он Ирину.

Наталье Филипповне тоже не разрешили встретиться с Балагуром. Придется ждать, надеясь на выздоровление. А пока что следователь Кушнирчук поинтересовалась Павлом Кривенко.

- Где он, Ирина Петровна?

- Не знаю.

- Не приходил?

- Я его не пустила.

- Когда?

- Конечно, не вчера. Когда перебралась от него в город. Он ходил тут под окнами, стучал в дверь. Но я не отозвалась. Куда подевался - не интересовалась. Он мне не нужен.

- А вы ему?

Ирине вспомнилось: "Будем вместе жить, мне без тебя свет не мил. Ты мне нужна для счастья, Иринка". И она поверила.

- Не знаю, - ответила следователю.

- Кривенко помнил о дне вашего рождения?

Вспомнила, как в первый год совместной жизни подарил ей в день рождения гребень и одеколон. "От всего сердца!"

- Может быть, и теперь примчал в Синевец, встретился с Дмитрием и... Наталья Филипповна слегка прихлопнула кулаком по стулу.

- Не думаю, - возразила Ирина.

- А не Кривенко ли убегал, втянув голову в плечи?

Ирина задумалась.

- Походка не та: у Павла шаг мелкий, а у этого длинный. Правда, он бежал. Может, и Кривенко...

- А не был ли это фельдшер Бысыкало?

Ирина передернулась.

- Борис?

- Да.

Бысыкало стал другом семьи после того, как вылечил Марьянку. Ирина уже забыла, когда это было, а он все при встрече: "Как Марьянка? Не нужны ли какие лекарства?" Недавно встретился на рынке. "Можно, приду в гости?" Дети уснули, а он сидел, нашептывал: "Красивая вы, Ирина". - "Спасибо". Взял за руку. "Вы бы не возражали, чтобы я стал вашим мужем?" Выхватила руку, рассмеялась. "В сыночки мне годитесь". Борис не рассердился. "Теперь это модно - жениться на женщине старше тебя". - "Во Франции?" - опять рассмеялась Ирина, переводя все в шутку...

Был уже первый час. Через несколько минут Кушнирчук должна была встретиться с лейтенантом Пасульским. Уходя от Ирины, она думала: "Почему Лукашук на очной ставке умолчала о близком знакомстве с Бысыкало? Почему?"

4

До районного отдела внутренних дел Наталья Филипповна дошла быстро. В кабинете Пасульский достал из папки блокнот.

- Я тут кое-что записал.

И с подробностями рассказал все, что узнал в Орявчике об Ирине, Дмитрии и Павле. Прежде всего выложил уже известную историю о возвращении Балагура из колонии. Ирину долго не отпускала душевная боль: Дмитрий поехал, так и не выслушав ее.

Кривенко, прибыв с курсов, радости не принес. Как-то с купленного Балагуром детского автомобиля слетело колесо. "Почините", - попросил Митя. "Почините, почините, - передразнил мальчишку Павел. - Пусть чинит тот, кто купил эту железку..."

Еще на курсах Кривенко узнал о приезде Дмитрия в Орявчик. Его охватил страх: "Отыщет меня в общежитии - и прощай белый свет". Перебрался в гостиницу на окраину города, а товарищам сказал, что ночует с детьми знакомого, пока тот в отъезде.

В общежитие вернулся только после встречи с Фитевкой. Та привозила на рынок творог, сметану и рассказала, что Балагур куда-то уехал, одарив Ирину, Митю и Марьянку. Куда подался - не знала. Главное - в селе его нет.

С курсов Кривенко приехал домой, когда в Орявчике уже перестали говорить о Балагуре: всякое диво - на три дня. Но стоило кому-то из односельчан (были такие) увидеть Павла, как начиналось: "Ты слышал: Дмитрий приезжал?" - "Где он теперь?" - "Неужели уехал насовсем?" - "Что сказал Ирине?" - "Сына бросил - нечестно..."

Павел не вступал в эти разговоры. Что он мог сказать? С Ириной тоже старался не говорить о Балагуре. Зачем? Ну, был и уехал. И хорошо! Но спокойно спать не мог. Павла будил ночной скрип калитки, шелест развесистой яблони, рокот мотора. Ложась спать, доставал гантели, клал поближе, чтобы были под рукой.