Страница 3 из 21
Итак, учитывая эти и другие[7] существующие дефиниции термина «дискурс» и разделяя представление о том, что «без опоры» на это понятие «невозможно адекватное разрешение традиционной лингвистической проблематики» [Манаенко 2009: 34], выработаем релевантное нашим представлениям определение дискурса и примем его в качестве рабочего.
Итак, в данном исследовании под дискурсом предлагается понимать процесс тематически обусловленного общения, детерминированного социально-историческими условиями, специфика которого отражается в совокупности текстов (в широком – семиотическом[8] – понимании этого термина), характеризуемых концептуальным, речежанровым и прагмастилистическим своеобразием.
Нам близка также позиция Е.И. Шейгал, считающей, что дискурс имеет реальное и потенциальное (виртуальное) измерения. В реальном измерении дискурс – это «поле коммуникативных практик как совокупность дискурсных событий, это текущая речевая деятельность в определенном социальном пространстве, обладающая признаком процессности и связанная с реальной жизнью и реальным временем, а также возникающие в результате этой деятельности речевые произведения (тексты), взятые во взаимодействии лингвистических, паралингвистических и экстралингвистических факторов» [Шейгал 2004: 12–13]. В потенциальном измерении дискурс рассматривается исследователем как «семиотическое пространство, включающее вербальные и невербальные знаки, ориентированные на обслуживание данной коммуникативной сферы, а также тезаурус прецедентных высказываний и текстов. В потенциальное измерение дискурса включаются также представление о типичных моделях речевого поведения и набор речевых действий и жанров, специфических для данного типа коммуникации» [Шейгал 2004: 13].
Таким образом, принятый в нашем исследовании подход к понятию «дискурс» позволяет утверждать, что наиболее показательным и объективирующим специфику того или иного типа дискурса объектом исследования является совокупность текстов, которые продуцируются субъектами дискурса в процессе общения в рамках какой-либо сферы человеческой деятельности[9].
2. Спортивный дискурс: содержание, структура и границы понятия. Спортивное дискурсивное пространство
2.1. Вопрос о выделении типов дискурсов, о классификационных основаниях такого выделения и о существовании конкретных типов дискурса вообще в современной лингвистической науке остается открытым и дискуссионным.
Впрочем, надо признать, что «полярная» точка зрения, отрицающая саму возможность выделения конкретных типов дискурса, представлена прежде всего в работе В.В. Красных и, судя по всему, не поддержана большинством лингвистического сообщества.
Исследователь полагает, что безусловно можно говорить лишь о «национальном дискурсе» и предлагает следующее определение русского дискурса, которое, по сути, уточняет общую дефиницию дискурса: «это вербализованная речемыслительная деятельность, понимаемая как совокупность процесса и результата, обладающая как лингвистическим, так и экстралингвистическим планами и осуществляемая на русском языке представителями русского национально-лингво-культурного сообщества». Отдельные типы дискурса В.В. Красных трактует лишь как «некоторые «модификации» русского дискурса, «определённым образом «адаптированные» в соответствии с той сферой, в которой он функционирует» [Красных 2003: 114].
Заметим, что сложность, с которой сталкивается любой исследователь при определении границ того или иного «типа» дискурса, а также проблема релевантности принимаемых исследователями дискурсивных характеристик, заставляет нас задуматься о большой степени правоты взглядов на дискурс В.В. Красных.
Однако в последнее десятилетие основания, по которым выделяются конкретные типы дискурса, множатся, а следовательно, всё возрастает количество описываемых дискурсов и дискурсивных разновидностей.
Е.И. Шейгал в связи с этим замечает, что «для термина «дискурс» характерно сочетание с агентивным или генетивным определением: публичный дискурс, политический дискурс, дискурс власти, советский дискурс… дискурс рынка, дискурс потребительской культуры, дискурс надежды и отчаяния» [Шейгал 2004: 15].
К широкому списку типов дискурса, которые приводит исследователь, мы могли бы добавить обнаруженные нами в лингвистических работах «диалектный дискурс» [Галимова 2006: 216], «лингвистический дискурс» [Гынгазова 2006: 220], «общественный дискурс» [Бергельсон 2006: 88], «сказочный дискурс» [Акименко 2005], «устный дискурс» [Казеннова 2009], «патриотический дискурс» [Декленко 2004] и многие другие.
Очевидно, что выделение столь разнообразных типов дискурсов свидетельствует о крайней разнородности критериев, на основании которых выделение этих типов происходит, а также о чрезвычайной смысловой «ёмкости» самого понятия «дискурс».
Тем не менее в современной лингвистической науке уже сформировано представление о базовых критериях, посредством которых происходит дифференциация типов дискурсов и на основании которых определяются дискурсообразующие признаки.
Так, весьма востребованным оказалось выделение двух базовых разновидностей дискурсов исходя из отношений между участниками коммуникации.
С этой точки зрения В.И. Карасик характеризует два вида дискурса – личностно-ориентированный и статусно-ориентированный.
В личностно-ориентированном дискурсе «участники общения стремятся раскрыть свой внутренний мир адресату и понять адресата как личность во всем многообразии личностных характеристик… Личностно-ориентированный дискурс проявляется в двух основных сферах общения – бытовой и бытийной, при этом бытовое (обиходное) общение представляет собой генетически исходный тип дискурса, а бытийное общение выражается в виде художественного, философского, мифологического диалога» [Карасик 2004: 239].
В статусно-ориентированном дискурсе «коммуниканты выступают в качестве представителей той или иной общественной группы, выполняют роль, предписываемую коммуникативной ситуацией» [Там же].
Значимой характеристикой статусно-ориентированных дискурсов является то, что они могут носить институциональный и неинституциональный характер, и в этом смысле важным является определение институционального типа дискурса – «это общение в рамках статусно-ролевых отношений, т. е. речевое взаимодействие представителей социальных групп или институтов друг с другом [Карасик 2004: 245].
В качестве дискурсообразующих категорий дискурса с позиций коммуникативного языкознания, теории текста, структурно-функциональной и культурологической лингвистики В.И. Карасик выделяет следующие категории, каждая из которых, по словам автора, является рубрикой для более частных категорий: «1) конститутивные, позволяющие отличить текст от не-текста (относительная оформленность, тематическое, стилистическое и структурное единство и относительная смысловая законченность); 2) жанрово-стилистические, характеризующие тексты в плане их соответствия функциональным разновидностям речи (стилевая принадлежность, жанровый канон, клишированность, степень имплификации / компрессии); 3) содержательные (семантико-прагматические), раскрывающие смысл текста (адресативность, образ автора, информативность, модальность, интерпретируемость, интертекстуальная ориентация); 4) формально-структурные, характеризующие способ организации текста (композиция, членимость, когезия)» [Карасик 2004: 241].
Настоящее исследование посвящено одному из типов дискурсов, существование которого признаётся большинством исследователей[10], – спортивному дискурсу.
О специфике данного типа дискурса и о справедливости его представления как институционального пойдёт речь в следующем параграфе.
7
Считаем необходимым привести еще одну дефиницию термина «дискурс», принадлежащую Г.Н. Манаенко, взгляды которого на обсуждаемое понятие, как уже стало ясно из наших предыдущих рассуждений, мы во многом разделяем: «Дискурс – это общепринятый тип речевого поведения субъекта в какой-либо сфере человеческой деятельности, детерминированный социально-историческими условиями, а также утвердившимися стереотипами организации и интерпретации текстов как компонентов, составляющих и отображающих его (дискурса) специфику» [Манаенко 2008: 58].
8
О семиотическом подходе к тексту читаем у Ю.М. Лотмана: при рассмотрении текста в названном аспекте у этого феномена выделяются такие свойства, как «выраженность в определённой системе знаков («фиксация») и способность выступать в определённом отношении (в системе функционирующих в коллективе сигналов) «как элементарное понятие». Функция текста определяется как его социальная роль, способность обслуживать определенные потребности создающего текст коллектива. Таким образом, функция – взаимное отношение системы, ее реализации и адресата-адресанта текста» [Лотман 19921: 133].
Также о тексте в семиотическом смысле см. в [Пятигорский 1962].
9
В этом смысле примечательно следующее высказывание М. Пешё: «Связь, которая существует между «значениями», присущими данному тексту, и социально-историческими условиями возникновения этого текста, является отнюдь не второстепенной, а составляющей сами эти значения» [Серио 2001: 560].
10
См. в [Карасик 2004: 250], [Зильберт 2000], [Зильберт 20011], [Панкратова 2005], [Пикулева 2006], [Снятков 2008] и др.