Страница 7 из 8
Едва ли Эсперанс можно считать мегаполисом, а бесконечные разговоры с незнакомцами – отдыхом.
Маршалл взял листовку с изображением Трэвиса:
– «У нас» – это у кого?
– Родственники пропавших людей образовали сообщество, – пояснила она. – Нас много.
– Официальное сообщество?
– Неофициальное. Мы обмениваемся сведениями и подсказками, делимся успехами. – «И неудачами тоже. Их гораздо больше».
– Хорошо иметь такую поддержку.
Точнее не скажешь! Иногда обязательства перед группой людей, с которыми она даже не знакома лично, единственная причина подняться утром с кровати.
– Когда я только начинала, думала лишь о Трэве. Но эти люди, – она кивком указала на постер, – приняли меня в свою большую семью. И я не могу не оказать им посильную помощь.
Подошедшая к ним женщина взяла со стола листовку, Эва заговорила с ней, глядя в глаза и источая энтузиазм. Каких бы усилий ей это ни стоило.
Дождавшись, когда женщина внимательно ознакомится с экспозицией, в которой брату Эвы отводилось центральное место, Маршалл заметил:
– Тут одного не хватает. Ветром, что ли, унесло?
– Нет, сама сняла.
Он вздернул брови:
– Человек нашелся? Прекрасно!
Далеко не прекрасно. Но, по крайней мере, нашелся. Супруги Симмонс до конца жизни будут страдать от ночных кошмаров, после того как останки их сына обнаружили у подножия горы, популярной среди любителей пеших прогулок. Дело закрыто. Все чувства умерли.
Возможно, однажды придет и ее очередь узнать о гибели брата. Боль потери вытеснит огромный вопросительный знак, преследующий ее двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, и она будет благодарна даже за такую определенность. Но разве объяснишь это другим членам сообщества? Куда проще улыбаться и кивать.
– Да, прекрасно.
Повисло неловкое молчание.
– Ты все-таки попала на побережье Израильского залива?
– Поеду туда завтра или в среду.
Он прищурился:
– Послушай, у меня идея. Тебе нужно ехать к заливу, а мне в Кейп-Эрид и на Миддл-Айленд. Почему бы нам не объединиться в команду и не путешествовать вместе, а? Что скажешь?
Разумно ли проводить в его обществе больше времени, с трудом поддерживая разговор и разгадывая значение татуировок?
– Я буду тебя задерживать. Мне нужно расклеивать листовки во всех придорожных гостиницах, на стоянках автофургонов и в туристических лагерях.
– Все нормально. У меня в запасе пара дней, так что можно особо не спешить.
Интересно, почему он говорит с видимой неохотой? Цедит слова, будто против воли. Она было собралась отказать, но Маршалл опередил ее:
– На Миддл-Айленд нет доступа. Без специального разрешения тебе туда никак не попасть.
– А у тебя есть это разрешение?
– Да.
– Ты не забыл, что для меня это не увеселительная прогулка?
– Ты будешь заниматься своей работой и заодно составишь мне компанию.
– Я и одна могу поехать, к ночи вернусь в Эсперанс.
– Или можешь позволить себе несколько часов отдохнуть и полюбоваться той частью страны, которую еще не видела.
– Не так уж мне и нужно на Миддл-Айленд.
– Остров с закрытым доступом – отличное место, чтобы залечь на дно, чтобы тебя не нашли.
Едва произнеся эту фразу, Маршалл прикусил язык и поморщился:
– Прости. Боже мой, извини. Я просто подумал, что тебе не помешает немного развеяться. Это пошло бы на пользу.
Его слова возымели желаемый эффект. Эва ухватилась за возможность проникнуть на закрытую территорию, проверить, не прячется ли там, в самом деле, Трэвис в палатке.
– Я повезу тебя на мотоцикле, – предложил Маршалл, будто это что-то вроде бонуса.
У Эвы все сжалось внутри.
– Мотоциклы убивают людей, – воскликнула она.
– Люди сами убивают других людей. Ты хоть раз ездила на мотоцикле?
«Да, тандемом с женщиной, переживающей кризис среднего возраста». Однако вслух она сказала:
– У мамы был 250 сс.
– Правда? Круто!
Они с Трэвисом тоже так считали, пока однажды мать не погибла в аварии, а брат не оказался на волоске от гибели.
– Пока не прокатишься с ветерком, можешь считать, что не знаешь вкуса жизни.
– Нет, спасибо.
– Перестань! Неужели не хочешь ощутить огромную мощь между ногами?
– Какое скабрезное предложение.
Он пропустил ее слова мимо ушей:
– Или свободу передвигаться со скоростью сто километров в час?
– Для тебя это, может, и свобода, а для меня сущий кошмар.
– Лишь попробовав, сможешь узнать наверняка.
– Не хочу я пробовать.
Маршалл не пытался скрыть разочарования:
– Тогда следуй за мной в автобусе. Тоже весело.
Эва поняла: веселье для него закончится очень быстро, когда она в третий раз за день остановится, чтобы расклеить листовки.
– Если верить путеводителю, здесь недалеко хорошая стоянка. Сможешь полюбоваться закатом западного побережья.
– Я повидала достаточно закатов.
– Но не со мной, – соблазнительно улыбнулся он.
Его напористость завораживала Эву.
– Почему ты так настойчив?
– Потому что ты все упускаешь. Всю страну пропустила. Не говоря уже о моментах радости, окрашивающих жизнь яркими красками.
– Тебе определенно нужно подрабатывать составителем текстов для поздравительных открыток.
– Давай, Эва, туда стоит съездить. Всего-то несколько часов отсрочки.
– Что, если Трэвис появится во время моего отсутствия? – Она озвучила неотступно терзающий ее самый страшный кошмар.
– Он увидит листовку и поймет, что ты его ищешь.
Правда, заключенная в словах Маршалла, причиняла боль. Любое ее решение причиняло боль, потому что могло как приблизить к брату, так и отдалить. Предложение Маршалла стоило серьезно обдумать, а перспектива полюбоваться закатом с ним даже приглушила боль.
– Когда? – со вздохом спросила она.
– Сколько времени ты еще здесь пробудешь?
– У меня разрешение до полудня.
– Давай в пять минут первого?
– Шустрый какой! Неужели думает, что она так отчаянно стремится броситься на поиски приключений? Стоит остудить его пыл.
– В десять минут первого.
Улыбка озарила и преобразила лицо Маршалла.
– Договорились.
– И спать мы будем по отдельности. Предупреждаю на всякий случай.
– Я всего лишь пригласил вас, леди, встретить со мной закат. – Он пожал плечами, окончательно покорив ее этим жестом.
– А теперь иди, Синоптик, не то всех людей мне распугаешь своим нарядом.
Губы сказали «иди», а сердце «останься», но она в совершенстве овладела искусством подавлять его порывы. И страхи. Они мешали поискам брата. Эмоциональная отрешенность – лучшее состояние души. Но Маршалл Салливан сумеет заглушить голоса, звучащие в ее голове и сердце.
Пусть и на короткое время.
Две сотни километров на восток они проехали весьма примечательно. Эва на древнем автобусе плелась позади Маршалла, поскольку он, не выдерживая, на большой скорости уносился далеко вперед, разворачивался и возвращался к ней. Она останавливалась на всех придорожных и обзорных площадках, у гостиниц и кемпингов, чтобы расклеить листовки.
Хуже поездки и представить нельзя.
Наконец они прибыли в палаточный лагерь, уютно угнездившийся в объятиях залива в потаенном уголке Национального парка в Кейп-Эрид. Рай для путешественников, рыбаков и представителей дикой фауны.
Но сегодня это место оказалось всецело в их распоряжении.
– Сколько же здесь оттенков синего! – воскликнула Эва, обводя взглядом залив.
У берега вода была льдисто-прозрачной, но там, где глубже, цвет становился лазурно-голубым, как на открытках, и, наконец, превращался в чернильную линию на горизонте, сливающуюся с насыщенно-синей палитрой австралийского неба. Слева на каменных валунах грелись на солнышке морские львы.
Отрада для глаз и души!
– Это пустяки. – Маршалл думал о том, сколько красивых мест она оставила без внимания. – Если бы ты время от времени сходила с намеченного маршрута, увидела бы гораздо больше.